Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Искусство»Содержание №22/2003

ТЕТ-А-ТЕТ

Музеи мира

Владимир
Невельский

 

 

Государственный Русский музей

Иван Шишкин. Корабельная роща. 1898

У каждого солидного музея непременно есть своя «визитная карточка», свой символ. У Лувра – это Ника Самофракийская, у Эрмитажа – «Мадонна Литта» Леонардо да Винчи. Для Русского музея таким символом стала прославленная икона «Ангел Златые Власы» – духовно утонченный, идеально прекрасный образ архангела Гавриила. Его красота – своеобразный эталон эстетических представлений иконописцев времен Древней Руси. Эта икона по праву считается одним из наиболее совершенных произведений искусства ХII века…

Без всякого преувеличения можно сказать, что Государственный Русский музей – уникальное явление не только в отечественной, но и в мировой культуре. Уникален он прежде всего, конечно, крупнейшим в стране собранием произведений национального изобразительного искусства. Но его уникальность состоит еще и в том, что ни один музей мира не может сравниться с ним в масштабности и великолепии выставочных площадей. Ведь богатейшие коллекции Русского музея размещаются в зданиях, которые все вместе являют собой своеобразную историческую панораму разных стилей отечественного зодчества - от барокко до ампира, зданий, без которых немыслимо представить Петербург. Речь идет о Михайловском, Строганов-ском, Мраморном дворцах и Инженерном (Михайловском) замке – шедеврах мировой архитектуры, блистательных творениях выдающихся зодчих Карло Росси, Бартоломео Растрелли, Антонио Ринальди и Винченцо Бренна.

К этому перечню музейных «площадей» следует присовокупить корпус Бенуа – бывший выставочный павильон Академии художеств, примыкающий к флигелю Михайловского дворца, два изящных павильона (кордегардии) перед Инженерным замком, вместе с площадью Коннетабля и памятником Петру I работы К.Растрелли составляющих исторический ансамбль замка, и жемчужины садово-паркового искусства – Михайловский сад (он вскоре станет музеем под открытым небом, где будут постоянно экспонироваться десятки бронзовых скульптур – точные копии мраморных и гипсовых оригиналов из музейной коллекции) и Летний сад с Летним дворцом Петра I.

Михайловский дворец (Русский музей). 1819–1825. Арх. Карло РоссиКак видите, владения Русского музея в северной столице поистине грандиозны. И столь же грандиозен размах реставрационных и восстановительных работ, которые из года в год приходится вести музею практически на всех своих объектах, чтобы вернуть старинным дворцам и паркам-садам их былую красоту, в лучшем случае изрядно поблекшую, а в худшем – донельзя изуродованную варварскими переделками в прежние времена: и при царизме, и при советской власти.

С чего же начиналась история петербургской сокровищницы русского искусства? Со статей и с публичных речей о насущной потребности общества в организации такого центра художественной культуры. Первым, кто во всеуслышание заговорил об устройстве музея не императорского, не ведомственного и не частного, а национального и общедоступного, был великий русский живописец Александр Иванов. Еще в 1833 г. он писал о необходимости «выстроить особые, всегда открытые для публики залы для помещения будущих произведений по исторической живописи и скульптуре отечественных художников».

Вслед за Ивановым видные деятели российской культуры не единожды возвращались к идее создания государственного музея, но все их призывы реализовать ее всякий раз повисали в воздухе. В 1882 г. В.В.Стасов сокрушался: «У нас все еще до сих пор нет национального музея, а давно пора ему быть». Годом позже директор Эрмитажа А.А.Васильчиков в рапорте министру императорского двора отмечал: «Несомненно, что крайне было бы желательно у нас в России устройство исключительно русской галереи. Сооружение нового музея необходимо для истории нашего народного искусства». Он сетовал на убогое состояние эрмитажного собрания, два зала которого, по его словам, «представляют как бы назло самую жалкую страницу истории русской живописи – эпоху псевдоклассицизма и слепого подражания избитым европейским образцам».

Примерно о том же говорится в первом путеводителе по Русскому музею, изданном в 1900 г.: «Собрание русских картин, имевшееся в Петербурге, страдало существенными недостатками. В Императорском Эрмитаже картины были расположены без всякой системы, которую и нельзя было установить, так как выбор картин отличался случайностью. Выдающиеся произведения знаменитых художников перемешивались с «программами» учеников», т.е. с картинами, написанными учениками для получения медалей и художественных степеней. Пробелов было множество, и посетитель выносил смутное и совершенно неопределенное впечатление».

Только лишь в 1895 г. давно назревшая идея наконец-то нашла свое отражение в царском указе «Об учреждении особого установления под названием «Русский музей императора Александра III» и о предоставлении для сей цели приобретенного в казну Михайловского дворца со всеми принадлежащими к нему флигелями, службами и садом».

Три года ушло на серьезную переделку дворцовых помещений, чтобы приспособить приемные, столовые, кабинеты, гостиные, камердинерские, официант-ские, танцевальные, спальные и прочие комнаты в просторные залы, удобные для показа произведений искусства. И вот 7 (19) марта 1898 г. состоялось торжественное открытие музея. На тот момент его собрание включало в себя 445 картин, 111 скульптур, 981 лист рисунков и акварелей; из нескольких тысяч экспонатов – лампад, старинных подсвечников, складных металлических образков, деревянных царских врат и резных изображений святых – состояла коллекция христианских древностей.

Эти цифры могут показаться сегодня более чем скромными. Но по тем временам фундамент для нового общедоступного хранилища был заложен весьма основательный. Даже несмотря на то, что работы многих известных мастеров и целые разделы русского искусства поначалу были представлены крайне недостаточно или вовсе отсутствовали, уже и тогда Русский музей обладал значительными произведениями, навсегда вошедшими в его золотой фонд. К их числу относятся, в частности, портреты кисти В.Боровиковского и Д.Левицкого, жанровые картины А.Венецианова и В.Тропинина, скульптуры К.Растрелли, П.Клодта, Н.Пименова и М.Антокольского, такие полотна, как «Последний день Помпеи», «Портрет Ю.П.Самойловой» и «Портрет сестер Шишмаревых» К.Брюллова, «Медный змий» и «Смерть Камиллы, сестры Горация» Ф.Бруни, «Девятый вал» и «Волна» И.Айвазовского, «Тайная вечеря» Н.Ге, «Запорожцы» и «Садко» И.Репина, «Покорение Ермаком Сибири» В.Сурикова.Ангел Златые Власы.

Основных источников поступлений в формировавшуюся коллекцию было не так уж много. Из Эрмитажа и Зимнего дворца практически полностью поступила галерея российских живописцев, часть собрания графики. Живопись и скульптура академической школы, акварели, рисунки и гравюры были переданы из музея Академии художеств. Она же передала и весь свой музей христианских древностей, учрежденный четырьмя десятилетиями ранее и хранивший немногочисленные, но зато очень ценные иконы, а также деревянную скульптуру, древние и средневековые предметы прикладного искусства, в основном церковного.

Немаловажным даром Николая II была коллекция князя А.Б. Лобанова-Ростовского, приобретенная императором у его наследников. Наибольший интерес представляли в ней портреты государственных деятелей России ХVIII – первой половины ХIХ в. Княгиня М.К.Тенишева подарила большую часть своей прекрасной коллекции акварелей и рисунков, собранной и систематизированной художником и искусствоведом А.Н.Бенуа. Наконец, весомым вкладом явилась личная коллекция Александра III из царскосельского Александровского дворца.

Этот период первоначального накопления оказался для Русского музея самым трудным и противоречивым во всей его истории. Как и в любом государственном учреждении, да еще находящемся под неусыпным наблюдением высочайших попечителей, главными причинами, сильно осложнявшими жизнь, были неповоротливость бюрократической машины, сковывавшие всякую инициативу, жесткие рамки официальных предписаний, мизерный бюджет и скудные средства на пополнение фондов (к великому сожалению, в свое время не была куплена, например, целая серия великолепных икон новгородской школы: назначенная их владельцами цена – всего-навсего двадцать тысяч рублей – поглотила бы две трети ассигнований, предусмотренных на год).

Не слишком благополучно складывались отношения с советом Академии художеств, который стремился определять закупочную политику, исходя из своих интересов, либо руководствуясь вкусами сиятельных особ. В результате и без того ограниченные суммы, выделявшиеся казной, зачастую расходовались на приобретение третьестепенных произведений – из числа получивших «высочайшее одобрение».Но как бы там ни было, за десять лет музейные фонды увеличились практически вдвое. Немалую роль в этом сыграли щедрые дары частных лиц.

Время стремительного роста музейного собрания – первые послереволюционные годы, когда из императорских и великокняжеских дворцов, из родовых имений и богатых особняков, из упраздненных учреждений старой власти бурным потоком хлынули национализированные произведения искусства. Именно тогда в экспозициях музея появились, к примеру, «Бурлаки на Волге» И.Репина, «Степан Разин» В.Сурикова, знаменитая сюита Д.Левицкого – портреты «смолянок», воспитанниц Смольного института благородных девиц. Именно в те годы музей значительно обогатился полотнами Александра Иванова, Ф.Рокотова, В.Боровиковского, О.Кипренского, Семена Щедрина, Сильвестра Щедрина, А.Егорова (учителя Карла Брюллова), А.Венецианова и его учеников, А.Куинджи, М.Врубеля, К.Коровина, В.Серова и многих других мастеров.

Константин Сомов. Зима, каток. 1915В 1923 г. Академия художеств передала из своих «закромов» свыше четырехсот картин. Среди них: «Петр I на смертном одре» И.Никитина, «Автопортрет с женой» А.Матвеева, «Владимир и Рогнеда» А.Лосенко, «Портрет А.Ф.Кокоринова» Д.Левицкого, «Спящий пастушок» А.Венецианова, «Дмитрий Донской на Куликовом поле» О.Кипренского, «Воскрешение дочери Иаира» И.Репина... После такого пополнения музей получил возможность с почти исчерпывающей полнотой и последовательностью показывать в своих экспозициях историю развития отечественного изобразительного искусства.

Другая памятная дата – 1926 год: в Михайловский дворец поступила вся коллекция Музея художественной культуры. Ее собирали художники-авангардисты – К.Малевич, М.Матюшин, В.Татлин, М.Шагал. С этого момента Русский музей становится обладателем уникальнейшего собрания русского авангарда…

Героические страницы биографии музея связаны со спасением коллекций в годы войны. Прежде чем вокруг города сомкнулось кольцо блокады, наиболее ценная часть музейного собрания была вывезена на Урал – в Пермь и Соликамск. «Только живописных произведений было снято со стен, перемещено в новые места хранения и подготовлено к эвакуации свыше семи с половиной тысяч, – пишет в своих воспоминаниях П.Балтун, исполнявший тогда обязанности директора. – Для того чтобы снять со стен такие огромные полотна, как «Последний день Помпеи» Брюллова, «Медный змий» Бруни, требовались усилия нескольких десятков людей, а насчитывалось таких колоссов свыше шестидесяти. Все эти картины надлежало освободить от рам и снять с подрамников. Трудно, не видя, представить весь этот сложный процесс работы! Огромные холсты (в двадцать, сорок, шестьдесят квадратных метров каждый) следовало осторожно накатать на специальные валы – без единой морщинки, без малейшего повреждения пересохшего или пастозно написанного красочного слоя».

Те произведения, которые эвакуировать не удалось, сотрудники музея укрыли в подвалах Михайловского дворца. Особая судьба ждала замечательную скульптуру К.Растрелли «Анна Иоанновна с арапчонком». Нечего было и думать о ее перемещении по узким служебным переходам, ведущим в подвалы. Тяжелая и громоздкая, она могла быть спущена со второго этажа лишь по широким маршам парадной лестницы. И тогда ее, заботливо укутанную для защиты от сырости, просто зарыли в центре площадки перед садовым флигелем главного здания.

Примерно так же обезопасили знаменитую конную статую Александра III, созданную П.Трубецким. Чтобы сохранить этот шедевр, для него в Михайловском саду вырыли глубокий котлован. Но опустить туда многотонный памятник оказалось не под силу. Пришлось принять другое решение: на реку Мойку подвели две баржи с песком, которым и засыпали монумент, укрыв сверху накатом из бревен. Все это сооружение утрамбовали землей, а образовавшийся холм для маскировки засеяли овсом. Укрытие получилось таким надежным, что даже прямое попадание в насыпь фугасной бомбы не повредило памятник.

Всего во время блокады на территории музея разорвалось свыше сорока снарядов и более десятка фугасных бомб. Только счастливая случайность спасла его от разрушения. Он вновь открылся для посетителей 9 мая 1946 г. экспозицией «Русское реалистическое искусство ХIХ века». А той же осенью приняли гостей многие залы музея...

Какой же предстает перед нами эта первая в России государственная сокровищница национального искусства? Если говорить о числе ее экспонатов, то оно приближается уже к четыремстам тысячам. Но впечатляет скорее не количество, а разнообразие и полнота коллекций. Пожалуй, нет ни одного значительного художника и скульптора трех последних столетий, чье творчество не было бы достаточно широко представлено в экспозиционных залах или запасниках. Кроме превосходной коллекции живописи, музей располагает самыми богатыми в мире собраниями отечественной скульптуры и графики, обширными коллекциями предметов декоративно-прикладного и народного искусства, художественных памятников Древней Руси. В целом работы мастеров, находящиеся здесь, отражают тысячелетний период истории всех видов и жанров русского искусства.

В грандиозном архитектурно-художественном музейном комплексе каждый из дворцов имеет свое предназначение. Так, диапазон экспозиций главного здания – от древнерусского искусства до современности. Мраморный дворец – это русское искусство в контексте мирового художественного процесса. На протяжении последних пяти лет дворец является единственным в России музейным центром, который целенаправленно пропагандирует современное искусство. Значительная роль в этом процессе отведена постоянной экспозиции «Музей Людвига в Русском музее» – неоценимому дару известных во всем мире немецких коллекционеров Петера и Ирэны Людвиг.Карл Брюллов. Последний день помпеи. 1833

В Строгановском дворце, где завершены необычайно трудоемкие многолетние работы по реконструкции и реставрации парадных залов, по воссозданию уникальных растреллиевских и воронихинских интерьеров, открылся совершенно новый раздел постоянной экспозиции музея – «Галерея русского фарфора». Первая выставка из цикла «Частные фарфоровые заводы России» посвящена известному в прошлом заводу Гарднера, одному из крупнейших российских предприятий, чья продукция в течение двух веков успешно конкурировала с лучшими изделиями Император-ского фарфорового завода.

С Инженерным замком связано все, что относится к эпохе царствования Павла I. Еще А.Н.Бенуа в начале ХХ в. говорил, что Инженерному замку самой судьбой предназначено быть продолжением Русского музея. Его слова оказались пророческими. Хотя воссоздание былого великолепия всех дворцовых интерьеров займет еще не один год, в отреставрированных залах уже можно увидеть немало интересного. В замке действуют, например, постоянные выставки: «Античные сюжеты в русском искусстве» и «Эпоха Ренессанса и творчество русских художников». Такие темы выбраны не случайно – это позволило в какой-то мере воплотить заветную мечту Павла I о музее античного искусства в Петербурге. Другой неосуществленный замысел императора, знатока и ценителя творчества старых мастеров, реализован в экспозиции, где демонстрируются копии русских художников с произведений живописцев эпохи Возрождения.

В те далекие годы, когда шло становление Русского музея, его основная задача заключалась в том, чтобы представить в своих залах исторический путь, пройденный Россией, во всем его величии. Сегодняшний музей – хранилище несметных художественных сокровищ – является многопрофильным научно-просветительским центром, куратором художественных музеев страны.