Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Искусство»Содержание №4/2005

ТЕТ-А-ТЕТ

н а ч и н а я  с   х х   в е к а

 

Марк САРТАН

КРОВНЫЙ АВТОПОРТРЕТ

Кровь есть душа.
Второзаконие, 12, 23

Завидую преподавателям литературы. Достоевского сколько ни перепечатывай, а он остается равен самому себе, и каждый российский школьник, открывающий «Преступление и наказание», может гордиться тем, что читает великого классика в подлиннике.

Учителям музыки приходится труднее, но все же успехи звукозаписи в последнее время позволяют им донести до своих учеников звучание великих произведений практически в неискаженном виде. Конечно, не Большой зал Консерватории, но все же неплохо.

С живописью дела обстоят похуже. Репродукция никогда полностью не соответствует подлиннику — это всем известно. Но учителям МХК деваться некуда: все музеи не объездишь, все увиденное в памяти не сохранишь. Так что приходится довольствоваться относительно бледными копиями и уповать на качество полиграфии и допечатной подготовки.

Еще меньше повезло архитектуре и скульптуре. Никакое изображение даже близко не передает впечатления от подлинного памятника — хотя бы потому, что плоскость бумажного листа не пригодна для воспроизведения объемных и пространственных отношений. Круглую скульптуру можно (и нужно!) обойти, барельеф поразглядывать с разных точек зрения, а в собор или дворец даже зайти. А как заглянешь в репродукцию?

И, наконец, бывают совсем уж крайние случаи, когда расхождение между оригиналом и его представлением на бумаге настолько велико, что от реального впечатления ничего не остается. Тогда от зрителя требуются серьезные усилия, чтобы попытаться поймать хотя бы отблеск тех чувств, которые испытывает перед подлинником посетитель музея.

Сегодня как раз такой случай. На репродукции вы видите автопортрет, который современный британский скульптор Марк Куинн (Marc Quinn) сделал, вылив 4,5 литра собственной крови в гипсовый слепок своей головы. Эта отливка с тех пор хранится и экспонируется при –20 оС в специальном прозрачном морозильнике.

Боюсь, что пока не впечатляет, да? На меня тоже не произвело большого впечатления, когда я читал про нашумевший «шедевр» и мысленно не мог не брать это слово в кавычки. Возник не только резонный вопрос: а искусство ли это? – но и соблазн ответить на него отрицательно. Хотелось пожать плечами и отделаться пренебрежительным ярлыком — эпатаж. Мол, просто не знают уже эти современные художники, чем достать публику.

Но все изменилось, как только мне довелось оказаться с шедевром один на один, насколько это, конечно, возможно в весьма посещаемом музее.

Когда смотришь в закрытые глаза кровяной (кровавой?) скульптуры, когда представляешь себе, как художник несколько месяцев цедил потихоньку собственную кровь, когда удается почувствовать остановленное мгновение его жизни, то вдруг сами собой оживают затертые раньше метафоры, всплывают ассоциации и сливаются в сложный полнокровный (чувствуете? полно-кров-ный!) образ.

Основная тема — жизнь и смерть. Точнее, жизнь или смерть. Где рубеж между ними? Вот живая кровь, отлитая в посмертную маску. Запечатленное мгновение умирания превратилось в свою противоположность — навеки остановленную жизнь. А что тогда, спрашивается, делает искусство — умерщвляет живое или, напротив, дарует ему жизнь вечную? Жизнь после смерти? Да ведь и художник жив, хотя кровь его умерла перед нами... Намек на смерть тела и жизнь души? А кто мы, кстати, тело или душа? И кто из них умрет?

Жуткая вещь, слушайте! Как-то вдруг размылись очевидные границы и пришлось задуматься о страшном, о том, чего мы обычно в своих размышлениях избегаем. Достал нас все-таки художник!

Да, достал. И заплатил за это кровью. Эстетики в скульптуре Куинна как таковой нет, она не красива в общепринятом смысле этого слова. Автопортрет — всего лишь чисто-кров-ный художественный жест, но его чистокровность подана настолько откровенно, что пробирает до печенок.

Не менее явно продемонстрировано и хладно-кров-ие автора. Художник творит собственной кровью, господа. И просто хотел вам об этом спокойно напомнить. Ни экзальтации, ни патетики, ни самолюбования. Минус двадцать, куда уж хладнокровнее...

Кстати, скульптура, посвященная теме жизни и смерти, если верить легенде, сама чудом избежала смерти. Она хранилась в рефрижераторе у владельца, коллекционера и галериста Чарлза Саатчи, когда строители, прибывшие ремонтировать его кухню, отключили электричество. И через некоторое время холодильник начал истекать кровью. Кровью художника...

Наверное, во всей истории мирового искусства не найдется более яркого примера родства между творцом и его произведением. Они буквально одной крови.


МАРК КУИНН

Родился в Лондоне в 1964 г. В 1982–1985 гг. изучал историю искусств в Кембриджском университете. С 1984-го начал работать как скульптор. Часто выставлялся вместе с Young British Artists (YBA), с одним из лидеров которых, Дэмиеном Хёрстом (см. «Искусство», №21/04), в студенчестве делил съемную квартиру. Завоевал широкую известность своим «Автопортретом».

Марк Куинн считается одним из наиболее интересных художников в современном британском искусстве. В своем творчестве часто обращается к темам «тела» и «смерти». Последние работы представляют собой скульптурные портреты калек, выполненные в классическом стиле и вступающие в своеобразную перекличку с античными образцами, дошедшими до нас тоже без каких-либо частей тела. Одну из таких скульптур Куинна планируется в ближайшее время установить на пустующем четвертом постаменте Трафальгарской площади в центре Лондона.


Изображение художником самого себя известно еще с античных времен. Автопортрет всегда был одним из наиболее интересных жанров искусства, популярных как у художников, так и у зрителей.

Вспомните с учащимися известные автопортреты. Обсудите, что привлекает зрителя в этом жанре. Попробуйте представить также, чем автопортрет может быть интересен самому художнику. Что из обнаруженного в этом обсуждении можно отнести к автопортрету Куинна?

Смысл любого автопортрета многогранен, а прочтение его неоднозначно. Автопортрет — это маска или исповедь художника, что далеко не одно и то же.

К чему ближе автопортрет Куинна — к маске или к исповеди? Как в нем сочетаются черты того и другого? Если это маска, то что она скрывает? Если это исповедь, то в чем признается художник?

Многие мастера прошлого, а также современные художники обращались к автопортрету не только с целью представления, репрезентации себя зрителю, но и чтобы проникнуть в глубины собственной натуры, разобраться в своем «я». Так, например, напряженно вглядываются в себя Дюрер, Рембрандт и Ван Гог на многочисленных автопортретах, писавшихся на протяжении всей жизни. В автопортрете художник выражает свое самосознание, дает оценку собственной личности и творческих принципов.

Попробуйте проследить отношение Марка Куинна к самому себе, выраженное в его автопортрете. Чувствуется ли драматизм творческой судьбы художника? Осознает ли он собственную общественную значимость? Доступна ли нам его частная жизнь? А внутренний мир? Кем представляет себя Куинн — личностью замкнутой или открытой? Что можно сказать о его чувстве собственного достоинства? Обладает ли он чувством юмора? Можно ли назвать его жестоким?