Мастер

Евгения Алексеевича Лебедева особо представлять не надо. Я уверен, что имя этого замечательного артиста знакомо в России каждому. Но кроме мощного актерского дара, он обладал и другими талантами: написал интереснейшую книгу “Испытание памятью”, прекрасно пел и рисовал.

Еще одна грань незаурядной личности открылась мне при встрече с женой Лебедева, Натэллой Александровной Товстоноговой. Вот что я услышал от нее в квартире на Петровской набережной:

– Начну с забавной истории, которая приключилась в самом начале пятидесятых годов. Мы с мужем и моим братом Георгием Александровичем жили тогда в общежитии на Черной речке. Жили, как в большинстве своем ленинградцы, очень трудно, безденежно. И тут подвернулся счастливый случай: Женю впервые пригласили сниматься в кино, и он поехал в Загорск, где проходили съемки. На заработки.

Теперь представьте такую картину: я лежу дома больная, гриппую, брат хлопочет возле меня; открывается дверь, входит вернувшийся со съемок муж и довольный протягивает мне... нет, не деньги за сыгранную роль, а загорскую игрушку – деревянную лошадку. Брат засмеялся, а Женя вышел из комнаты и тут же вернулся со второй лошадью. Я, оторопев, говорю ему: “Перестань шутить. Нам твои лошади сейчас совсем не кстати”. Георгий Александрович хохочет: “Вставай, Натэлла. Надень халат и посмотри за дверь: там у него наверняка целый ящик сюрпризов”.

Как в воду глядел... Оказывается, на свой гонорар Женя скупил в Загорске весь товар в лавке, торговавшей игрушками из дерева. Среди них были медведи, курицы, клюющие зерно, лошади, запряженные в сани, и прочее в том же духе... Ну, естественно, между нами началась перепалка. Брат в восторге от нашего скандала, покатывается от хохота. Но потом, когда страсти поутихли, сказал серьезно: “Не понимаю, Женя, чем тебя очаровали эти игрушки. Ничего особенного в них не вижу. Вот когда ты сам что-то мастеришь, это действительно интересно”.

Надо вам сказать, что руки у мужа были золотые. Все умел. За что ни брался, все у него получалось, как у настоящего мастера.

После того случая он стал с особым увлечением заниматься поделками. Из леса, что возле нашей дачи, приносил всякие диковинные коряги и корни, с берега Финского залива – округлые камешки разной формы. И потом без конца возился со своими находками. Взяв в руки очередной корень, подолгу всматривался в него, затем не спеша принимался резать, пуская в ход любимый ножичек. Меня всегда удивляло: у Жени, обожавшего разные инструменты, было их превеликое множество, он постоянно покупал новые или получал в подарок от друзей, знавших про эту его страсть, но над деревяшками трудился только тем ножичком.

Здесь, в квартире, стоят лишь маленькие деревянные скульптуры, а муж любил работать и над большими корягами. Однажды из такой вырезал портрет-барельеф Льва Толстого. Пока резал, замусорил всю квартиру. Я его ругала, а портрет, между прочим, получился очень удачный. Женя отнес его в театр, и очень жаль, что он пропал, – кто-то его утащил.

В последние годы муж увлекся лепкой – из глины, гипса. Часто лепил Георгия Александровича, себя изобразил в образе Холстомера из спектакля “История лошади”.

А любовь к игрушкам у него так и не остыла. Каждый раз, когда театр выезжал на гастроли за рубеж, Женя первым делом отправлялся на поиски магазина, в котором можно было бы купить игрушку. Особенно любил смешные. Купит одну (большего я ему не позволяла) – и успокоится. До следующей поездки.