Рассказы о художниках
Даниил Норин
Деревья в цвету
Юг Франции. Прованс. Арль. Дует черный
ветер – мистраль... Темно, как ночью. Песок, пепел,
мертвые птицы и насекомые. Никто не может выйти
из дома, пока дует мистраль. Плотно закрываются
все окна и ставни. На людей нервных, с
неустойчивой психикой мистраль действует
особенно. К таковым принадлежал и Винсент Ван
Гог, приехавший в Арль зимой 1888 года и
поселившийся в отеле «Каррель» на улице
Кавалери, 30.
Кто посоветовал ему ехать на юг? Он уже
и сам забыл. То ли Сезанн во время их встречи за
бутылкой вина в доме торговца картинами папаши
Танги, то ли брат Тео, то ли голландские
родственники, мечтавшие услать надоевшего им
безумца Винсента куда-нибудь, хоть на Северный,
хоть на Южный полюс, чтобы хлопот с ним не было...
Порыв дикого черного мистраля
распахнул окно, и в комнату налетела куча всякого
хлама. Винсент с трудом закрыл окно и ставни и
хотел было уже вынести мусор в коридор, где стоял
специально приспособленный для этого ящик, но
его острый взгляд художника остановился на
каких-то страшноватого вида мертвых насекомых.
Он тотчас зарисовал их, назвав почему-то «Этюдом
для трех рисунков цикад» (бумага, карандаш. Музей
Ван Гога, Амстердам), хотя, может быть, это и не
цикады. Но в черные, безумные дни мистраля
Винсент, чтобы как-то отвлечься, рисовал все, что
только ни попадалось. Положив рисунок в папку, он
сел на кровать как раз напротив недавно
законченной картины «Розовый персик в цвету.
Памяти Мауве» (холст, масло. Музей
Крёллер-Мюллер). Эта картина была написана им
совсем недавно, под впечатлением от смерти его
учителя Антона Мауве, и еще пахла краской.
* * *
Антон Мауве, малоизвестный и в общем-то
довольно посредственный голландский пейзажист,
был выдающимся педагогом, директором Гаагской
школы живописи. До встречи с ним Винсент учился
самостоятельно, то есть был самоучкой, ходил по
музеям Амстердама, Брюсселя, Антверпена, где
копировал картины великих мастеров –
Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка и других; бывал в
мастерских профессиональных художников. Но
пришел час, когда он наконец понял – надо
осваивать азы профессии.
Через своего друга, молодого художника ван
Раппарда Винсент узнает, что в Гааге есть школа
замечательного педагога Антона Мауве, берущего
мизерную плату за обучение. В 1881 году он едет в
Гаагу и с папкой своих рисунков и этюдов является
к Антону Мауве. Бегло просмотрев рисунки, тот
положил их обратно в папку и бросил в угол. «Более
чем ясно», – подумал Винсент и, не прощаясь,
направился к выходу.
– Стойте! – твердая, жесткая рука
Мауве легла на его плечо. – Сядьте, молодой
человек!
Затем он поставил на низенький столик
перед Винсентом два старых башмака и почему-то
рассыпал возле них овощи.
– Рисуйте! – приказал он.
И Винсент приступил к работе. Он бился
над этим «натюрмортом» два часа, но что-то никак
не ладилось.
– Все. На сегодня хватит, – остановил
его Мауве. – Ну что, не очень интересное занятие?
– Не очень, – пробурчал Винсент.
– И трудное?
– Да.
– Продолжим завтра.
Винсент бился над этой композицией
чуть ли не целую неделю.
– Нет, друг мой, не так, – говорил
Мауве. – Вот здесь, здесь и здесь...
И наконец он сказал:
– Когда вы пришли ко мне в первый раз,
молодой человек, я счел вас негодным к профессии
художника, теперь же признаюсь – ошибался.
Так Винсент Ван Гог стал учеником
Гаагской школы живописи Антона Мауве. Отношения
их были неровными. Тяжелый, взрывной характер
Винсента изрядно мешал ему в общении с учителем и
другими учениками. Бывало, что Мауве по несколько
месяцев не разговаривал с ним. Но терпел, стиснув
зубы, потому что знал: у его невыносимо трудного
ученика великое будущее.
Но всякому терпению приходит конец. И
они расстались.
– У тебя очень тяжелый характер,
Винсент. Ты болен. Тебе надо лечиться. Ты все
время думаешь и говоришь о смерти. И это
отражается на твоих картинах. Очень темные,
мрачные цвета.
– Потому что я люблю Рембрандта,
учитель.
– Но сколько у него внутреннего света,
– сказал Мауве, – сколько тепла, а у тебя –
сплошной мрак.
Винсент криво и зло усмехнулся.
– А ближе всех мне Дюрер.
– Почему?
– Потому что он знал, что делает,
помещая Смерть позади новобрачных. А «Рыцарь,
Дьявол и Смерть» – это шедевр. Настоящий шедевр.
– Прощай, Винсент, – холодно сказал
Мауве. – И мой тебе совет: поезжай на юг. В Италию,
туда, где солнце, яркие, чистые цвета. Я знаю, что
именно там расцветет твой талант. Это я говорю
тебе как учитель. А теперь – прощай...
* * *
Слова Мауве оказались пророческими. В
1888 году Винсент перебирается из Парижа на юг
Франции, в Прованс. В Арль. Именно картины
арльского периода обессмертили имя Ван Гога. Но
непрерывная работа под жгучим южным солнцем и
одиночество усугубили его тяжелое психическое
состояние. Именно здесь, в Арле, из письма сестры
Вильгельмины он узнает о смерти учителя и
посвящает ему одну из лучших своих картин –
«Розовый персик в цвету».
Эта картина сейчас стояла в углу его
комнаты.
Положив «Этюд для трех рисунков цикад»
в папку, он выпил стакан вина и лег в постель. И
постепенно сон овладел им. Страшный сон...
Ему снилось, что папка с рисунками
раскрылась и оттуда вылетели ожившие,
только-только нарисованные им насекомые. Но не
три цикады (если это цикады), а гораздо, гораздо
больше. И они влетели, вторглись в пространство
картины, в райский сад, где цвело дерево памяти
его любимого учителя. Они сплошь облепили его, и
вот уже нет никакого цветущего дерева – черные,
мертвые сучья, черный ствол на фоне белого неба.
Чудовищные насекомые съели все краски. Сон был
настолько реален (если подобное можно назвать
реальным), что Ван Гог, проснувшись, вскочил с
постели, зажег керосиновую лампу и подошел к
картине. Ничего не изменилось. Он открыл папку с
рисунками – насекомые с выпученными глазами
тоже на месте.
И тут, сев на кровать, он вспомнил, кто
подал ему идею юга. Антон Муаве. Он вспомнил
последний разговор с ним. И свои злые слова о
Смерти, сопровождающей новобрачных в картине
Дюрера. И горькую улыбку учителя...
Может быть, он вспомнил все это и перед
тем, как нажать курок револьвера и пустить себе
пулю в сердце 27 июля 1890 года...