Новости культуры
Андрей ЗОЛОТОВ,
заслуженный деятель искусств
Следуя за музыкой
О концертах нового сезона
и о новом концертном зале
Сентябрь, как и полагалось, принес
открытие новых сезонов в московских театрах, в
московских концертных залах. Все идет своим
чередом. К первому октября, что отмечается как
Международный день музыки, успели начать свою
работу сразу несколько симфонических оркестров.
В Большом зале консерватории Академический
оркестр под управлением Павла Когана с русским
дирижером из Голландии Александром Вакульским в
день 75-летия со дня рождения Евгения Светланова
исполнил программу из его сочинений. Пятой
симфонией Малера (дирижер Вахтанг Мачавариани)
представился новый частный симфонический
оркестр «Миллениум», поименовавший себя на афише
весьма нескромно – «Русский Большой
симфонический оркестр», использовав в рекламных
целях уже вошедшее в историю славное имя
Большого симфонического оркестра – БСО (прежде
Всесоюзного радио и телевидения, а теперь «имени
Петра Ильича Чайковского»), возглавляемого
Владимиром Федосеевым.
Подлинный БСО открыл свой сезон
программой из сочинений Джордже Энеску, Бориса
Чайковского и Игоря Стравинского. «Соловей» и
«Симфония псалмов» Стравинского были исполнены
Владимиром Федосеевым, его оркестром и хором
Академии хорового искусства Виктора Попова с
истинным наслаждением. Отметим стилистически
тонкое сопряжение в одной программе сочинений
Бориса Чайковского и Стравинского.
Вторым концертом Брамса для
фортепиано с оркестром и Седьмой симфонией
Дворжака начал сезон в Большом зале
консерватории дирижер Михаил Плетнев и его,
обновившийся в своем составе, частный
«Российский национальный оркестр». Солировала
замечательная пианистка Елизавета Леонская.
Фортепианным концертам Брамса сильно
повезло в начавшемся сезоне: вслед за Вторым
концертом прозвучал всего через несколько дней
Первый – в интерпретации знаменитой русской
пианистки Виктории Постниковой. Дирижировал
оркестром Государственной капеллы
(художественный руководитель Валерий Полянский)
Геннадий Рождественский. Он же, следуя своему
правилу знакомить публику с неизвестными ей
сочинениями, поставил – впервые в России –
«Лирическую симфонию» Александера Цемлинского
(в семи частях, с певцом и певицей, на стихи
Р.Тагора). Предстоят концерты Академического
симфонического оркестра Московской филармонии:
под управлением художественного руководителя
Юрия Симонова прозвучат две программы в память
знаменитых русских дирижеров Самуила Самосуда и
Кирилла Кондрашина...
Дал свой первый в сезоне концерт и
недавно созданный Министерством культуры
Национальный филармонический оркестр России,
художественным руководителем и главным
дирижером которого стал Владимир Спиваков.
Тот вечер принес сразу два открытия: и
нового оркестра и, что не менее для всех нас
важно, нового зала, нового Дома для искусства
музыки. Я говорю о Московском международном Доме
музыки, что в центре Москвы, на Космодамианской
набережной, 52.
Облик и самого Дома музыки впечатляют,
вызывают естественные и приятные ассоциации с
европейскими современными концертными залами,
например, с новым залом Мюнхенской филармонии, и
даже грандиозным залом Берлинской филармонии,
решенными примерно в той же современной
архитектурной стилистике.
За стеклами панорамных окон-стен
открывается замечательный вид на Москву-реку.
Важным атмосферообразующим элементом строго
белого пространства являются портреты русских
композиторов XX века, созданные замечательным
современным художником, академиком Дмитрием
Жилинским. Эти отнюдь не копиистские портреты
выполнены мастером, тонко и образно чувствующим
музыку и характер ее творцов.
Разговоры об акустических просчетах
сопровождают рождение всех новых залов, где бы
они ни возникали. Из разных источников известно,
что попытки усовершенствовать акустику уже
проводятся и будут проводиться дальше...
Первый концерт сезона в новом Доме
музыки был посвящен Евгению Федоровичу
Светланову. Символично, что в этот день было
объявлено о решении мэра Москвы присвоить
Большому залу Дома музыки имя Светланова. Замечу
в этой связи, что в Зальцбурге старинная
маленькая площадь у Большого фестивального зала,
на которую выходили окна артистической Караяна,
была переименована после его кончины в площадь
Караяна. Традиция присвоения залам того или
иного достойного имени сложилась довольно давно.
В Петербурге Малый зал филармонии носит имя
Глинки, а два консерваторских зала – имена
Глазунова и Антона Рубинштейна. В свое время
высказывалась, в том числе и великим Святославом
Рихтером, идея присвоить Большому залу
Петербургской филармонии имя Евгения
Александровича Мравинского, творившего здесь
более полувека. Может быть, сейчас и в Петербурге,
в год столетия со дня рождения Мравинского,
новоизбранный губернатор еще раз подумает об
этом.
Я неслучайно заговорил о Мравинском.
Дело в том, что Спиваков, к его чести, применил в
своем новом оркестре так называемую «старую
рассадку», которую использовал Мравинский:
первые скрипки – слева от дирижера, вторые –
справа. Контрабасы – слева, альты как бы
продолжают группу вторых скрипок, виолончели
занимают центральную позицию, медь – справа.
Такая рассадка создавала, по убеждению
Мравинского, определенный «благородный занавес»
из скрипичных звучаний, который как бы отделял
сцену от зала.
Впоследствии установилась другая
практика (виолончели справа, первые и вторые
скрипки создают «массу» слева). Так играют
многие. Но именно Светланов, когда решил почтить
память Мравинского, пересадил оркестр
по-старому. И вот теперь в концерте памяти
Светланова Спиваков тоже использовал рассадку
Мравинского – символический жест.
С годами внутреннего возмужания
Владимир Спиваков стал человеком больших
серьезных намерений и творческих возможностей.
Авторитетный музыкант, он знает, к чему
стремится.
Никто не отменит удобного в
художественном быту обозначения коллектива по
имени его руководителя. Будут вспоминать и чтить
оркестр Мравинского, оркестр Светланова, и все
другие
оркестры будут – для удобства, да и
вполне по заслугам, – связывать с именами их
руководителей. И потому БСО имени Чайковского –
ныне оркестр Федосеева, РНО – оркестр
Плетнева, а новый Национальный филармонический
оркестр России во главе с Владимиром Спиваковым
будут называть оркестром Спивакова.
По конкурсу в оркестр Спивакова пришли
хорошие музыканты из РНО и других коллективов, и
даже из-за рубежа. Играть в Москве почетно. Играть
со Спиваковым интересно и увлекательно.
Замечательный скрипач, Владимир Спиваков, как и
другие представители исполнительской элиты,
решившие дирижировать, уже обрел немалый опыт и
обретает его с большой внутренней серьезностью.
Я помню за пультом Давида Федоровича Ойстраха,
многие видели дирижирующих Мстислава
Ростроповича, Владимира Ашкенази. В качестве
дирижеров выступают и выдающиеся певцы: Дитрих
Фишер-Дискау и Пласидо Доминго. Словом,
дирижирование – манящее дело, что называется, не
запретишь. Одни приходят в профессию традиционно
– обучаясь «на дирижера». Другие, при разных
стечениях обстоятельств, поднимаются из
оркестра и становятся за дирижерский пульт.
Знаменитые солисты начинают дирижировать,
принося в эту сферу музыкальной деятельности
авторитет, заработанный в иной сфере. Здесь не
один Спиваков. Здесь и Юрий Башмет, и Павел Коган,
и Михаил Плетнев. Да многие. Всех объединяет
интерес к музыке как таковой, желание
прикоснуться к множеству сочинений, не имеющих
непосредственного отношения к их изначальному
инструменту. Все дело в художественных
индивидуальностях, в творческих личностях, их
нравственной и профессиональной устремленности,
понимании искусства и своего места в нем.
Программа концерта всегда многое
может сказать о том, кто нас собрал в зал и зачем.
В концерте, что открыл Международный
Дом музыки, все казалось изнутри осмысленным,
понятным и при всей простоте замысла
многозначащим, по-своему программным. Для
первого шага это важно.
Думается мне, что в стенах
Международного Дома музыки в Москве понятие
«просвещение» будут мыслить с большой буквы, что
при всем разнообразии и изысканности звучащие
здесь программы своим художественным существом
и качеством исполнения будут обращены к широкой
публике.
Первая программа Национального
филармонического оркестра России, предложенная
Спиваковым, может быть рассмотрена как
обнадеживающее заявление творческой позиции и
оркестра, и Дома музыки в целом. Программа
составилась из произведений русских
композиторов XIX–XX столетий.
Русскую музыку играют все-таки мало.
Хорошо играют – совсем редко. Ощущение русской
музыки как неотчуждаемой составляющей мировой
жизни в искусстве, а «не отдельно стоящего
дерева» декларативно проговаривается, но не
присутствует в культурной жизни как
необсуждаемая норма и внутренний закон.
«Ария» композитора Евгения Светланова
для виолончели с фортепиано в изложении для
симфонического оркестра, сделанном В.Беляевым
специально для этого коллектива, навеяла то
благоговейное состояние души, в котором и
воспринималась вся программа.
Редко исполняемые «Три русские песни»
для хора с оркестром (соч. 41) Сергея Рахманинова –
из поздних (1926) «зарубежных» сочинений
композитора, символизировали состояние души
великого художника, отринутого от родной земли.
Но и нашу всеобщую любовь к Рахманинову, наш
поклон ему в год двойного юбилея (1873–1943). И целое
направление в русской музыке ХХ века, связанное с
интерпретацией народной песни в современной
профессиональной музыке (вспомним «Курские
песни» Свиридова, «Русскую тетрадь» и
«Перезвоны» Гаврилина, «Лакские песни» Чалаева и
многое другое, весьма и весьма достойное).
Наконец, Рахманинов в концерте, посвященном
Светланову, – еще одно напоминание об особой
личной привязанности выдающегося дирижера,
пианиста, композитора к Рахманинову –
композитору, пианисту, дирижеру…
Гениальный вокальный цикл Мусоргского
«Песни и пляски смерти», в оригинале написанный
для голоса с фортепиано, прозвучал в оркестровой
редакции Дмитрия Шостаковича (солистка Ирина
Макарова). Существует не одна попытка
оркестровать этот вокальный цикл или отдельные
его части. За дело брались весьма именитые
композиторы. Редакция Шостаковича – одна из
самых выразительных. Мусоргский занимал важное
место в размышлениях Дмитрия Дмитриевича о
музыке как таковой и о своей собственной музыке.
Присутствие Шостаковича в программе
«заглавного» концерта Международного Дома
музыки показалось не только правомерным, но и
необходимым. Шостакович, растворивший себя в
Мусоргском, – напоминание о живых,
проникающих связях в музыке русских столетий, в
нашем культурном сознании.
Последовательности иногда могут
казаться неожиданными: Рахманинов-
Мусоргский-Шостакович – не прямая линия, но
воссоединение на глубине.
Итожившая концерт Четвертая симфония
Чайковского (соч. 36) едва ли не самая популярная
из всех его шести симфоний. Но и что-то постоянно
терявшая в своей значительности из-за слишком
частого повторения. В последнее время она была
«отодвинута» на второй план стремлением
дирижеров дистанцироваться от всяческой
сверхпопулярности.
Под управлением Спивакова Четвертая
Чайковского прозвучала с тем искренним
внутренним душевным движением, с тем доверием к
музыке, которое переключает слушателя из
состояния «всенаслышанного знатока» в состояние
сочувствия к автору, переживавшему такие муки и
так их выразившему: о себе, для себя, но,
оказывается, и о нас, и для нас…
Первый концерт нового
филармонического национального оркестра
России – это знакомство, это «концерт в
открытие». Все было наполнено своим содержанием
и убежденностью в силе исполняемой музыки. Эта
убежденность необходима не только слушателям, но
и самим музыкантам, ибо они сами должны верить в
музыку. Всегда можно различить, слышим ли мы
музыку или слышим-видим артистов, исполняющих
музыку. Одно и другое неразделимо. Но различимо.
Международный Дом музыки открыт и его
президентом стал Владимир Спиваков. Судьба в
очередной раз предложила ему редкую возможность
проявить лучшие свои качества как личности в
музыке, как артисту, как дирижеру и, что не менее
важно в данной исторической ситуации, как
организатору музыкального процесса,
интерпретатору самой музыкальной жизни. Здесь
потребуется соединение всех его природных и
профессиональных качеств – и широты души, и
широты музыкальных горизонтов. Дай Бог, чтобы мы
имели возможность в Международном Доме музыки
всегда оставаться с музыкой и следовать за ней.
Фото Виктор Ахоломова