Научные чтения

Дмитрий Барабанов

Векторы советского героизма

На протяжении веков человечество мучительно задумывалось о своем предназначении, пытаясь найти воплощение положительного героя. Греческое слово «heros» означало «полубог». Понять и описать функции героя своего времени пытались не только М.Ю.Лермонтов, С.Кьеркегор и Ф.Ницше. Эти же проблемы в значительной степени занимали политиков, писателей и художников сталинской эпохи. Умелое внедрение в общественное сознание идеологически сконструированных эталонных героев не только обеспечивало партийным лидерам влияние на поведение масс, но сулило им возможности неограниченного манипулирования умонастроениями советского народа на протяжении десятилетий. В поисках ответа на вопрос: кто в СССР считался героем? – обратимся к истории.

В 1930 г. в свет вышел роман Ю.Н. Либединского с громким названием «Рождение героя». Вокруг этой книги и осознания задач пролетарской литературы завязалась более чем оживленная дискуссия. Роман был сурово раскритикован. Партия отреагировала незамедлительно – в 1931 г. в газете «Правда» появилась серия материалов «Страна должна знать своих героев», посвященных ударникам, передовикам и орденоносцам. На страницах главного массового издания были представлены канонические образцы положительных советских героев. Ориентиры эти получили свое развитие в целом ряде теоретических текстов, подготовивших рождение соцреализма. Журнал «Октябрь» писал, что определенные идеи надо перевести «с политического языка партийных директив на художественный язык образов». Был составлен каталог предпочтительных тем, наступила финальная стадия оформления соцреалистического канона. На смену неистовым революционным красноармейцам пришли другие герои. Изменения в сфере культуры происходили на фоне завершения эпохи нэпа, «шахтинского» дела, коллективизации, индустриализации, борьбы с кулачеством и воплощения идей первой пятилетки.

«Злободневная агитационность не только не снижает художественной квалификации произведения – она повышает его действенность, силу и влияние», – утверждал журнал «Бригада художников». Перед работниками культуры ставилась задача найти своеобразную золотую середину: оптимальное сочетание художественной формы и политизированного содержания, максимально доступных пониманию широких масс. Нужно было показать новый уклад жизни и обозначить правильные векторы, используя язык реализма как наиболее понятный и соответствующий моделям восприятия населения.

23 апреля 1932 г. было издано постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», повлекшее за собой полную ликвидацию всех разрозненных литературно-художественных объединений, и объединение в единые союзы организаций, поддерживающих платформу советской власти. Согласно этой резолюции вместо группировок учреждались союзы художников, писателей и композиторов.

По словам А.Жданова, действительность надлежало изображать исключительно в ее «революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся людей в духе социализма».

Новый метод подразумевал беспощадную борьбу с формализмом, т.е. с отечественным вариантом модернизма. В своей книге «Возвращение из СССР» Андре Жид писал: «Когда мы прибыли в СССР, там еще не затихли окончательно споры о формализме. Я попытался понять, какой смысл вкладывался в это слово, и выяснил, что в формализме обвинялся всякий художник, проявляющий больший интерес к форме, нежели к содержанию. Кстати добавлю, что достойным интереса (точнее, терпимым) считается только определенное содержание… Каким бы гениальным ни был художник, но, если он не следует общей «линии», ему не дождаться внимания, удача отворачивается от него. От писателя, от художника требуется только быть послушным, все остальное приложится».

Формалистам вменялось в вину то, что они «заумны», «ультрасубъективны» и «реакционно-идеалистичны». Советская печать запестрела массой обличительных текстов. На страницах «Правды» напечатали разоблачительные заметки «Формалистическое кривляние в живописи», «О художниках-пачкунах», «Какофония в архитектуре» и т.д.

Все наиболее важные вопросы, связанные с идеологией, решались либо при личном участии Сталина, либо после его ознакомления с той или иной темой. В одном из пунктов постановления о распределении обязанностей, принятого Политбюро, говорилось: «Наблюдение за работой остальных отделов ЦК, особенно за отделом культуры и пропаганды, поручить т. Сталину».

Героям 30-х гг. надлежало стать образцово-сознательными. Однако, помимо преданности партии, беззаветной веры в коммунизм, обязательного оптимизма, ежечасной готовности к трудовым подвигам, дисциплинированности, а чуть позже и гипертрофированной бдительности, образы этих героев должны были сохранять правдоподобие.

В 1930-е гг. пантеон советских героев значительно расширился. К уже существовавшим «вождю», «революционному красноармейцу» и «пролетарию» были добавлены: «покоритель природы», «советский ученый», «мужественный авиатор», «физкультурник/спортсмен», «сознательная трудящаяся женщина», «самоотверженный стахановец», «пограничник». При этом персонажи были отнюдь не безличны, их образы без труда запоминались, а прототипы были известны всей стране.

Герои 30-х перманентно пребывали в состоянии непрерывных социалистических соревнований, развернутых на фоне пятилеток. Зачастую герои эффектно оттенялись «врагами-вредителями». Таким образом, и на новом этапе исторического развития состояние нескончаемой борьбы продолжилось. Во многом эта ситуация была спровоцирована лично Сталиным, т.к. вождь был твердо уверен, что можно добиться невозможного, стоит только этого сильно захотеть. Мотив преодоления стал доминирующим и в жизни, и в культуре.

В своей книге «Сталин» А.Барбюс воспроизвел классический миф о чудесном исцелении. В Сибири Сталин заболел туберкулезом. В дороге его настигла снежная буря. Спастись от нее можно было, зарывшись в снег. Но Сталин продолжил свой путь по льду реки. Через несколько часов его кое-как отогрели, и он проспал почти сутки. С тех пор чахотка у Сталина прошла...

Борьба со стихией (в том числе ледяной) стала повсеместной. В 1937 г. открыли канал Москва – Волга, украшенный колоссальными статуями Ленина и Сталина работы С.Меркурова. Помимо строительства грандиозных гидроэлектростанций, символизирующих упорядочивание сил природы, возводились заводы,
комбинаты, города. Тогда были основаны Комсомольск-на-Амуре и Магадан, в условиях мерзлоты строился Норильск, а в тундре – Воркута. Ученые, героически осваивавшие невероятные географические точки, особенно активно боролись с арктическими льдами. Герои Советского Союза, исследователи Севера Иван Папанин и Отто Шмидт стали героями подлинного эпоса.

Тема покорения небесных просторов также пользовалась огромной популярностью. Здесь как нигде были чрезвычайно актуальны мотивы установления рекордов дальности, высоты и скорости. Уже начиная с середины 20-х гг. советские летчики совершили несколько дальних перелётов. Экипаж Б.Г.Чухновского спас оставшихся в живых участников арктической экспедиции Нобиле. В 1934 г. советские пилоты спасли со льдины 104 человек экипажа утонувшего ледокола «Челюскин». Вся страна с увлечением обсуждала подвиги летчиков А.В.Ляпидевского, С.А.Леваневского и В.С.Молокова. В 1937 г. В.П.Чкалов, Г.Ф.Байдуков и А.В.Беляков совершили невиданный перелет по маршруту «Москва – Северный полюс – Ванкувер».

Рекорды поднимали престиж страны, мощные самолеты и отважные летчики ориентировали советскую молодежь. Так воспитывались смелость, дисциплина, стремление к подвигу. К этому начинали готовить с юности. Обилие стрелковых, автомобильных и авиаклубов дополнялось парашютными секциями и кружками планеристов. Повсеместно проводились легкоатлетические и стрелковые соревнования, футбольные матчи, боксерские встречи, лыжные эстафеты, – и к концу 20-х гг. спортивные мотивы прочно вошли в репертуар многих художников. В основном это касалось молодых художников-остовцев.

Помимо античной максимы «В здоровом теле – здоровый дух» в массовое сознание попутно внедрялись и другие идеи. В частности, актуальными оставались мотивы командного единения, волевого преодоления и победы, а также противостояния странам, не приемлющим социалистический образ жизни. Вдохновленная пропагандой, молодежь целенаправленно стремилась туда, где ее заведомо ждали трудности. Вера в то, что страна скоро займет лидирующее положение в мире, в то, что партия приведет достойных к вратам коммунистического Эдема, в то, что «жить стало лучше, жить стало веселей», позволяла скептически относиться к зарубежному опыту.

Другой героический тип являла собой освобожденная советская женщина. К моменту свершения социальных преобразований в революционном государстве женщины прошли долгий путь от суфражисток до равноправных «товарищей». Февральская революция началась с того, что женщины вышли на улицы Петро-града с протестами против войны и голода. При партийных комитетах в агитационно-пропагандистских целях создавались женотделы. А.М.Коллонтай стала первой в мире женщиной-послом. Женщин обучали грамоте, привлекали к участию в общественной жизни. Девушки учились, занимались спортом и работали, вовлекаясь в дело социалистического строительства. Грамотная, идеологически сознательная советская мать являлась потенциальным агитатором для своих детей – подрастающих строителей коммунизма.

Помимо пропаганды трудовых подвигов в периодической печати, различными издательствами в 30-е гг. были выпущены книги биографически-агитационного характера, оперативно «написанные» стахановцами. Появление подобной литературы не было случайностью. Олитературенные по форме и изложенные в соответствии с законами соцреалистической драматургии, эти тексты фактически являли собой инструкции «делать жизнь с кого». Перед прогрессивной советской молодежью появился новый, усовершенствованный идеал – героический образ уважаемого труженика-рекордсмена, и при этом ровесника.

В 1920–1930-е гг. особенно популярной стала служба в пограничных военных частях. Доблестные пограничники охраняли страну от китайской интервенции, от белогвардейцев и японцев на Дальнем Востоке, боролись с разнообразными шпионами, контрабандистами, диверсантами, террористами и прочей вражеской агентурой. Один из номеров журнала «Творчество» за 1938 г. почти полностью был посвящен различным аспектам военной темы в советском искусстве. Периодика пестрела сообщениями о подвигах, литераторы производили все новые и новые романы, повести, рассказы и пьесы. Достаточно было узнать, какие роли писатели уготовили своим персонажам, чтобы понять общее направление в развитии предсказуемых соцреалистических сюжетов. Зачастую критическая дистанция, отделяющая вымысел от повседневности была неразличима. Таким образом, в пространстве соцреалистической эстетики возникала своеобразная цепь: писатель – произведение – идеальный персонаж – восприимчивый читатель, корректирующий свое поведение сообразно литературному герою, новый герой-прототип для писателя. И хотя в «Марше веселых ребят» из комедии Г.Александрова звучали такие слова:

Мы все добудем, поймем и откроем:

Холодный полюс и свод голубой!

Когда страна быть прикажет героем,

У нас героем становится любой, –

образ героя эпохи соцреализма не был найден сразу. Этот идеализированный типаж целенаправленно и скрупулезно создавался и выковывался на основе партийных идеологических предписаний, ленинских директив и персональных предпочтений Сталина. Лишь тогда, преодолевая смертельные опасности, сопротивление сил природы и собственные слабости, герой превращался в советского сверхчеловека…