«L’amor che muove it sole e l’altre stelle» – этими словами завершился один из вечеров цикла «Дни итальянской культуры в Москве», организованного итальянским Институтом культуры и Театральным музеем им. А.А. Бахрушина. Концерты «Данте – Лист» в Доме-музее М.Н. Ермоловой, что на Тверском, вызвали чрезвычайный интерес общественности.

«Любовь, что движет солнце и светила» – последняя строка «Божественной комедии» Данте. Именно ее уносит с собой благодарный слушатель.

«Наши встречи продолжатся, – говорит председатель представительства по делам культуры Италии в России госпожа Анджелика Карпифаве. – Конечно, мы будем работать над этим проектом дальше. Суть его в том, чтобы соединить литературу и музыку».

Много в XX веке сказано о полифонии художественного текста. Полифония актерского слова – вещь, кажется, сама собой разумеющаяся. Но одно дело – перевоплощение, и совсем другое – полифония явных и скрытых голосов дантовского шедевра. Это все равно что одноголосый инструмент затеял бы играть четырехголосную фугу Баха. Невероятно! И тем не менее четыре отрывка из Данте (Ад 3, Ад 5, Чистилище 2, Рай 33), исполненные римским актером-декламатором Вальтером Маестози, оставили по себе именно такое впечатление. Одна фигура тысячелетнего старца Вергилия чего стоит! Даже совсем не искушенный в итальянском языке слушатель без труда мог отличить его от Данте и от теней грешников.

После концерта, словно читая мысли изумленного русского слушателя, актер рассказывает нам историю своих взаимоотношений с Данте: «В 60-е годы я начал работать в театре и на телевидении. Много работал на радио, снимался в кино. А затем решил посвятить себя поэзии. Изучению «Божественной комедии» я отдал около восьми лет. Данте я помню еще со школы. Но у наших учителей он получался ужасно скучным. Ведь они разбирали смыслы, а поэзию как-то оставляли в стороне. Для нас, пятнадцати-шестнадцатилетних мальчишек, это было чересчур тяжеловесно. Открыл я для себя Данте лишь много лет спустя. Боже, какая музыка! Я проработал дантовский текст как музыкальную партитуру. Разве можно, минуя инструментальную сторону дантовской поэзии, переходить сразу к смыслу?»

Рядом с Маестози пианист Роберто Просседа – апофеоз молодости и силы, музыкант с необыкновенным чутьем к романтической эмоции. «В моей практике подобный опыт уже был, – отвечает он на вопрос о том, как зародилась идея совместных выступлений. – Мне приходилось играть в концертах с литературной программой, например посвященных Петрарке. Проекты были самые разные, однако всегда представлялось особенно благодатным сочетание «Данте – Лист». В таком составе, как сегодня, мы выступали первый раз. Я не считаю себя приверженцем какого-либо определенного музыкального репертуара, но, безусловно, к романтической музыке я обращаюсь наиболее часто – Шопен, Шуберт. С большим удовольствием играю музыку итальянских композиторов XX века: Петрасси, Вакки, Сольбиати.»

Роберто Просседе нет еще тридцати лет, но он обладатель многочисленных премий: на конкурсе в Милане, шубертовском – в Дортмунде, моцартовском – в Зальцбурге…

А какие Дни итальянской культуры могут обойтись без пения? Диапазон молодой вокалистки Даниелы Барра, по ее собственному признанию, простирается от современной популярной песни до староитальянского вокального репертуара XIV в. Хотя нынешнее ее выступление прямого касательства к Данте не имеет, но идея подключить ее к совместным дантовским проектам уже созрела – к примеру, Данте и григорианский хорал, вообще вокальное треченто. Замыкает труппу римских артистов пианист и композитор Джованни Монти.

Нельзя не отметить изумительной продуманности целого, а также исполнительского такта, объединившего всех участников программы. Любовь к прекрасному, к творчеству, к творимому и сотворенному – вот тот язык, которым владеют они все и к которому они приобщили и русского слушателя.

Справедливости ради следует сказать, что идея с декламацией поэтических текстов на языке оригинала была в высшей степени рискованной, и здесь лишь сокрушительный талант Вальтера Маестози мог справиться с такой задачей.

Трудно сказать, кто музыкальнее: Лист или Данте? Следить за переливами инструментовки дантовского стиха, за его аллитерациями, за организующими звуковой поток повторами – само по себе уже ни с чем не сравнимое удовольствие. Данте призывает исполнителя к музицированию, выпеванию, в то время как жесткий рисунок Листа скорее требует декламации. И это последнее изумительно удается Просседе при каждом его прикосновении к клавиру. Недаром о нем написали, что «Просседа за клавиром философствует».