В очередной раз в рубрике «Начиная с ХХ
века» приходится обращать внимание на
неточности перевода. Немецкое Filz, как и
английское felt, можно перевести на русский двояко:
и войлок, и фетр. Разница, пожалуй, не очень
существенная, но ассоциации — важнейший элемент
художественного образа — возникают
неодинаковые. Фетр — материал благородный и
цивильный, из него делают шляпы для джентльменов,
а войлок — что-то более грубое и приземленное,
предназначенное в лучшем случае для простых
деревенских валенок.
Почему я с этого начал? Да потому что,
как только речь заходит о творчестве немецкого
художника Йозефа Бойса, без войлока не обойтись.
Это его излюбленный материал, намекающий на
«ранозаживляющую» функцию творчества, поскольку
именно в войлок заворачивали тяжелораненого
Бойса полумифические кочевники (подробности см.
в биографии художника на этой же странице).
Войлок – одно из древнейших изобретений
человека – был для Бойса синонимом некоего
ограждающего от зла защитного слоя.
Тем не менее в переводах с английского
и немецкого чаще употребляется слово «фетр» — на
мой взгляд, не очень уместное в контексте
легендарной истории драматического спасения.
Ведь не фетром же его обертывали среди
бескрайних крымских степей! Впрочем, сам
художник внес свой вклад в неразличение войлока
и фетра: в течение всей жизни он носил фетровую
шляпу – она скрывала имплантированную в череп
серебряную пластинку – след военного ранения.
Герой нашего сегодняшнего рассказа —
знаменитый «Фетровый костюм», разошедшийся по
музеям и собраниям в нескольких сотнях копий,
все-таки не фетровый, а войлочный, хотя название,
похоже, устоялось. Будем использовать его и мы, но
держа в уме важную поправку на перевод.
Итак, фетровый костюм. Отличный пример
того, как произведение искусства не может быть
понято без контекста. Если рассматривать его
просто как музейный экспонат (а лучшие музеи мира
считают за честь держать один из костюмов Бойса в
постоянной экспозиции), то непонятно ничего. Ну
костюм, ну мужской, почему-то без пуговиц,
почему-то из совершенно не предназначенного для
этой цели материала, неприятно напоминающий
арестантскую робу, да еще и растиражированный в
авторских копиях.
Что остается? Только пожать плечами...
Так и делают те зрители, которые не знакомы с
биографией художника.
А те, кто знаком с ней хотя бы немного,
вспоминают легенду о чудесном спасении,
останавливаются, вникают и начинают понимать...
Понимать, что войлочный костюм Бойса
символизирует тепло, которое одно человеческое
существо может подарить другому, что автор
наделяет костюм спасительными свойствами
убежища и что в этом убежище человек может
спрятаться от жестокого внешнего мира.
Понимать, что художник, как
первобытный шаман, может извлекать энергию из
объектов, наделяя их новой силой воздействия и
новым смыслом.
Понимать, что искусство тоже хочет
врачевать раны, причем не только человека, но и
общества в целом.
Кстати, о ранах общества. Этот костюм
является точной копией собственного костюма
Бойса, в котором он участвовал в акции против
войны во Вьетнаме в 1971 г. Вот вам и искусство как
средство социально-политического воздействия, а
также основа для идеи «мультИплей» — тоже ведь
копии.
В смыслах можно копаться и дальше, но
уже приведенного, на мой взгляд, достаточно,
чтобы ощутить, как доселе неуловимые ассоциации
начинают сцепляться друг с другом и
складываются, срастаются в ту ауру образа,
которая незримо окружает любой предмет
настоящего искусства. Надо только дать себе труд
остановиться и попытаться заглянуть внутрь него.
И внутрь себя тоже...
ЙОЗЕФ БОЙС (JOSEPH BEUYS) (1921–1986)
Будущий художник родился в Германии в
буржуазной католической семье, в детстве много
читал. В 19 лет он поступил в военную авиацию,
совершил множество боевых вылетов, был награжден
Крестами первой и второй степени.
Согласно легенде, активно
распространявшейся самим Бойсом, в 1943 г.
бомбардировщик, который он пилотировал, был сбит
над крымскими степями. Тяжелораненого Бойса
нашли крымские татары-кочевники и восемь дней —
до прибытия спасательного отряда — лечили
народными методами: обкладывали кусками жира и
заворачивали в войлок.
Сегодня эта история оценивается как
неправдоподобная, но, так или иначе, войлок и сало
стали очень распространенными материалами
скульптур и инсталляций Бойса, символизируя
тепло и защитные силы глубинно-природного
происхождения.
После войны Бойс окончил
Дюссельдорфскую академию художеств, где позднее
стал профессором по классу монументальной
скульптуры. Считая, что каждый человек несет в
себе творческое начало, в 1971 г. он попытался
принять всех абитуриентов без отбора, что не
встретило понимания у руководства академии.
Повторная попытка на следующий год закончилась
конфликтом, отставкой и основанием в Берлине
Свободного международного университета. Его
студентом мог стать каждый, независимо от
возраста, профессии, образования, национальности
и, конечно, способностей.
В начале 60-х гг. вместе с группой
«Флексус» начал практиковать принципиально
новый вид искусства — перформанс. Впоследствии
отказался от сотрудничества с «Флексусом»,
решив, что для художника недостаточно выступать
только в роли зеркала, демонстрирующего обществу
его язвы и пороки, необходимо участвовать в их
излечении. Отсюда появилась концепция
«социальной пластики». По мнению Бойса, в
результате коллективного труда,
откристаллизовавшегося в социальной скульптуре,
может быть построена подлинно творческая
демократия.
Чтобы искусство было доступно не
только богатым, Бойс придумал и воплотил в жизнь
свои знаменитые «мультИпли» (часто переводится
как «множества» или «копии») — тиражированные
авторские копии своих произведений.
Бойс стал одной из самых колоритных
фигур в искусстве ХХ в. Он сидел в одной комнате с
диким койотом в рамках акции «Я люблю Америку, и
Америка любит меня», вместе с членами своей
немецкой студенческой партии расчищал лес под
Дюссельдорфом под лозунгом «Все говорят об
охране окружающей среды, но никто не действует»,
оборачивал войлоком бутылки, баюкал на руках
мертвого зайца... За свою жизнь он осуществил 70
акций, организовал 130 своих персональных
выставок, создал более 10 тысяч рисунков, большое
количество инсталляций, графических серий, не
говоря уже о бесчисленных дискуссиях,
симпозиумах, лекциях, которые тоже принимали
характер перформанса.
В 1986 г. в возрасте 64 лет Бойс умер, так и
не успев завершить многие из своих проектов. Но и
уже созданного им оказалось достаточно, чтобы
направить европейское искусство в новое русло,
раздвинуть границы художественного творчества
до бесконечности.
Бойс, по сути, растворил искусство в
безбрежном море человеческой деятельности,
лишив его последних отличительных атрибутов.
ТЕЗИСЫ К УРОКУ МХК
«Фетровый костюм» Бойса может стать
поводом для разговора на две важные темы.
Первая — это контекст художественного
произведения. Обсудите с учениками, может ли
картина или скульптура быть понятна сама по себе.
Что яснее для непросвещенного наблюдателя —
«Фетровый костюм» или «Свежий кавалер» Федотова?
Предложите учениками привести примеры того, как
комментарий к предмету искусства проясняет его
смысл для зрителя. Попробуйте сопоставить (или
противопоставить) Бойса и Уорхола (см.
«Искусство», № 2/05). Обратите внимание, как внешне
прямолинейный и понятный Уорхол прячет смыслы, а
«темный» шаман Бойс, напротив, их извлекает.
Вторая тема — художник и общество.
Попросите кого-нибудь из учащихся подготовить
короткий доклад о жизни и деятельности Бойса с
привлечением дополнительной литературы и
интернет-ресурсов. Была ли успешной
социально-политическая деятельность Бойса?
Может ли искусство быть политическим? Может ли
художник способствовать духовному здоровью
общества?
А в завершение разговора, в качестве
задания «со звездочкой», попробуйте обсудить,
какое тепло имел в виду художник, когда
использовал свой неизменный войлок, —
физическое или душевное?
ФЕТРОВЫЙ КОСТЮМ