Выставка
«Россия—Норвегия» в Российском этнографическом
музее
Наверное, для большинства россиян Норвегия —
не самая известная европейская страна. Всего сто
лет назад она наконец-то обрела полноценную
государственность,
но до сих пор в массовом сознании находится как
бы в тени своих скандинавских соседей. Даже
наличие почти двухсот километров общей границы
на самом севере — факт далеко не общеизвестный.
Между тем тысячелетняя история распорядилась
так, что у нас много общего: начиная с походов
норвежских викингов на Русский Север и
заканчивая участием норвежских спасателей в
трагической судьбе атомной подводной лодки
«Курск».
И все-таки факт организации такой
выставки скорее удивителен, чем объясним. Это
совершенно беспрецедентное событие, аналогов
которому нет в истории музейно-выставочного
дела.
Конечно, на ум приходят знаменитые
«Москва—Париж», «Москва—Берлин» и
«Россия—Италия» (см. «Искусство», №10, 2005). Но они
ограничивались исключительно областью
художественной культуры, да еще с акцентом на
изобразительные искусства. «Россия—Норвегия» —
выставка культурно-историческая, она об истории
двух стран и двух народов, а потому охват событий
и диапазон экспонатов несравненно шире.
Проект оказался беспрецедентным не
только по грандиозности хронологического и
географического охвата, но и по объему работы.
Шесть лет большой научный коллектив
разрабатывал концепцию выставки, формировал ее
основные разделы, подбирал экспонаты, готовил
каталог. По словам научного руководителя проекта
Ольги Фишман, организаторы хотели показать
историю наших отношений через судьбы отдельных
личностей — и тех, кто вершил большую политику, и
простых людей.
Начинается экспозиция с времен
Древней Руси. Оказывается, у нас есть общий Север!
Если взглянуть на карту, не усложненную
межгосударственными границами, то выясняется,
что наши поморы — соседи норвежцам. Совсем
недалеко от Норвегии до Великого Новгорода,
через который проходили торговые пути северян в
Константинополь и на Каспий.
На фоне общей географии естественными
кажутся не только торговые, но и династические
связи: им посвящен отдельный стенд. Эллисив, дочь
Ярицлейва и жена Харальда Сурового, оказывается
Елизаветой Ярославной. Владимир (Вальдамар)
Мономах женат на Гюде Старой, дочери Харальда
Английского. В общем, весь русский княжеский род
(напомним: норманнского происхождения) связан со
знатными скандинавами.
Второй зал посвящен саамам. История
определила этому народу жить на границе четырех
государств, так что все перипетии политических
отношений сказались на его судьбе в полной мере.
Например, в советские годы железный занавес
прочно разделил восточных и западных саамов, и
даже просто увидеть друг друга они смогли лишь в
годы перестройки. Экспозиция здесь, к сожалению,
скупа на подробности, так что много о судьбе
разделенного народа не узнать.
Жизнь на море, поморский быт, тяжелый
труд норвежских и русских рыбаков — темы
следующего зала. Это едва ли не самый живой
раздел выставки: за государствами
обнаруживаются «простые люди», обещанные
научным руководителем проекта, их отношения,
жизнь, занятные и познавательные подробности.
Можно узнать, например, что норвежцы
пользовались самоварами и ценили посуду с
хохломской росписью, называя ее поморскими
плошками. А русские, в свою очередь, использовали
фаянс Северной Европы.
Разделы, посвященные истории границы и
большой европейской политике, напротив, серьезны
и официозны. Как жили те самые «простые люди» по
обе стороны границы, остается тайной. Зато
история ее проведения и демаркации показана
очень подробно, вплоть до рисунка, изображающего
различные виды пограничных знаков.
На соседних стендах представлены
полярные исследования — гордость истории
Норвегии и России. Имена знаменитых
путешественников и первооткрывателей Нансена и
Амундсена известны далеко за пределами их
родины, и норвежцы свято берегут все, что с ними
связано. Штаны Амундсена от такой заботы даже
оказались в самом темном углу, чтобы яркий свет
не испортил уникальный экспонат.
Большой зал посвящен диалогу культур в
XIX и начале ХХ века. Наверное, это было время самых
интенсивных контактов и самого тесного общения.
Живопись, музыка, театр, балет, литература — все
развивалось в обеих странах во взаимном влиянии
и обогащении. Устроители выставки отмечают, что
«обе страны, каждая по-своему, пытались
определить свое место в контексте
общеевропейской культуры. Творческий потенциал
России, накопленный в это время, во многом
предопределил пути развития европейского и
мирового искусства, достаточно назвать только
имена Толстого и Достоевского, Чайковского и
Мусоргского, Петипа и Фокина, Чехова и
Стравинского. Становится достоянием мира и
творческое наследие титанов норвежской культуры
– Ибсена, Бьёрнсона, Грига и Гамсуна».
Активно общались между собой
Чайковский и Григ. Частью эстетической и
этической программы Московского
Художественного театра стала драматургия
Ибсена, чьи пьесы во многом предвосхитили
творчество Чехова. На сценах Норвегии шли пьесы
Гоголя, Тургенева, Достоевского, Горького.
Произведения художников двух стран зачастую
неотличимы друг от друга по стилю.
Грянула революция, и все изменилось.
Взаимообогащение сменяется противостоянием, на
смену культурным связям приходят политические
отношения, вместо большевиков-подпольщиков,
скрывающихся от царской охранки, в Норвегии
появляются белоэмигранты, а за ними и
оппозиционеры во главе с Троцким. Установление
дипломатических отношений, война, холодная
война, разрядка, спорт, марши мира, перестройка...
Раздел экспозиции, посвященный этим
временам, наверное, самый невыразительный. Что
происходит сегодня? Как развивается туризм? Где
обещанные «простые лю-ди»? Каковы реальные
культурные связи? Как взаимодействует
образование двух стран? Ну хоть бы про норвежскую
школу в Москве вспомнили или русский
путеводитель по Осло выставили! Экспозиция
обрывается внезапно, без финального аккорда —
ведь не считать же таковым последний стенд, на
котором выставлены лыжи норвежских и российских
чемпионов...
В общем, серьезный повод для критики
имеется. Получилась выставка, посвященная
истории и культуре двух государств, а не двух
народов. Даже форма подачи экспонатов какая-то
державно-величественная. Весь официоз выставлен
напоказ, а за немногими живыми подробностями
нужно обращаться к неприметным ярлычкам,
наклеенным на витрины.
Но все же будем снисходительны.
Первопроходцам всегда невыразимо тяжело. Каждый,
кто попытается создать что-то подобное, теперь
может отталкиваться от их опыта, что-то принимая,
а от чего-то отказываясь. Им же было не на кого
опереться. Так что отметим уже упомянутую
беспрецедентность и несомненную
познавательность, а за жизненными подробностями
придем к последователям. Если, конечно, кто-то не
побоится продолжать.
