н а ч и н а я  с  х х  в е к а

Лев ДЬЯКОВ

Сад Анри Матисса

Искусство замечательного французского мастера — один из символов вечного стремления человека к счастью. Сейчас всем ясно, что более безудержного, откровенно языческого гедонизма, чем в творчестве Анри Матисса (1869–1954), в изобразительном искусстве XX века не существует. Начиная с первой своей значительной картины «Радость жизни» (1906), где группа влюбленных сплелась в неистовом вакхическом хороводе, и в течение всей последующей жизни художник оставался верен теме радости, которую он виртуозно варьировал в самых разнообразных формах.

Р. Делоне, знаменитый французский художник XX в., сказал как-то о картинах Матисса: «Этот человек — великий садовник!» Матисс и в буквальном смысле не мог обойтись без сада с той поры, как в 1907 году он жил в Исси. Когда, будучи в преклонном возрасте, он уже не может спуститься, чтобы погреться на солнышке, и вынужден оставаться в постели, этот неутомимый путешественник создает для себя сад… на стене, где бы он мог совершать прогулки.

Его «сад» — огромная композиция из бумажных вырезок, синих, оранжевых, фиолетовых, зеленоватых — занимает половину комнаты. Эти «декупажи», или вырезки из цветной бумаги, которую Матисс сам раскрашивал, — завершающий этап в его творчестве. Художник никогда не проводил поверх бумаги предварительных линий карандашом: «Врезаться прямо в цвет — это напоминает мне работу скульптора, высекающего прямо из камня». Здесь точность и быстрота исполнения требуют ясности замысла и твердости руки художника, о чем Матисс говорит в одном из писем: «Бумага, из которой вырезаю, помогает мне рисовать в цвете. Для меня задача состоит в упрощении. Вместо того чтобы рисовать контур и заполнять его цветом, я рисую непосредственно в цвете».

С помощью этой техники Матисс создает цветовые симфонии, поскольку он впервые обратился к декупажам в связи с так восхищавшим его русским балетом, появившимся в Париже в 1909 г.

Однако только после выхода в 1947 г. альбома «Джаз» Матисс почувствовал себя мастером декупажа, о чем он и рассказал: «Иногда возникали трудности: линии, объемы, цвета... а когда я их объединял, все рушилось, поскольку одно разрушало другое. Приходилось начинать снова, искать музыку и танец, находить равновесие, избегать условностей. Недостаточно разместить цвета один рядом с другим, как бы красивы они ни были: нужно еще, чтобы эти цвета взаимодействовали друг с другом. В противном случае это какофония».

Но если в «Джазе» все носит усложненно-зашифрованный характер, то в последующих декупажах появляется ясность и простота внешней формы при глубоко символическом подтексте.

Французский писатель Раймон Эсколье, автор лучшей книги о Матиссе, бывший долгие годы в дружеских отношениях с художником, писал: «Матисс, не утративший энергию даже после восьмидесяти лет, своими декупажами, казалось, перекинул мост между глубоко восхищавшим его искусством палеолита и абстрактным искусством, от которого его так долго отделяла страсть к природе».

Так, при взгляде на большую композицию «Травы» (1953) вспоминаются образы палеолитических пещер и прежде всего — изображения множества кистей рук с растопыренными пальцами, выполненные древними людьми. Это напряженно устремленные вверх, как бы трепещущие кисти рук, темные, почти силуэтные, а иногда розовые, оранжевые на желтоватом фоне пещер.

И у Матисса растения в виде рук — синие, черные, оранжевые, красные, зеленые — тоже на светло-желтом фоне как бы застыли в вечности.

В листе «Аполлон» все подчинено теме солнца, радости, буйному цветению. Аполлон-Солнце, поднимающийся из вод древнего Океана, как бы воссоединяется с Древом жизни. Звезды, растения, цветы, плоды — все образует радостный хоровод, символизируя Космос (Порядок), о чем напоминают две синие колонны, замыкающие композицию.

«Большое декоративное панно с масками» — один из шедевров французского мастера. Здесь идея гармонии Человека и Природы достигает своего наивысшего развития.

По поводу знаменитой «Негритянки» (1952) французский писатель Андре Верде писал: «Она заполняет стену во всю ее высоту, а ноги ее, кажется, идут... Матисс рукой творца изменил все части танцующей фигуры, заботясь только о связи между ними. Стремительные пустоты разделяют части ее тела. Благодаря этим пустотам воздух струится, плывет, усиливая ощущение движения целого».

Но и здесь эти «красноречивые пустоты» были заимствованы Матиссом из грота «Три брата», относящегося к эпохе позднего палеолита.

А вот с абстрактным искусством «альянс» у Матисса никак не складывался. Уж очень жизнелюбивым был французский мастер, не желавший терять сочные и щедрые плоды земного изобилия.

«Между моими старыми картинами и декупажами, — говорил Матисс, — нет разрыва; только при большей абсолютизации мне удалось достигнуть формы, обнаженной до самой сути. От предмета, изображавшегося мной раньше во всей его пространственной сложности, остался знак, вполне достаточный и необходимый для того, чтобы дать жизнь и предмету, и ансамблю, в котором я его замыслил».

И вот его последнее признание, которое сегодня нам кажется исполненным света: «Возможно, что, сам того не ведая, я все же верю во вторую жизнь... в некий рай, где я буду писать фрески».