Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Искусство»Содержание №20/2005

ТЕТ-А-ТЕТ

новости культуры

Натюрморт. Мандарины и стакан. 1930-е

Виктория ХАН-МАГОМЕДОВА

Другой Машков

Как хотели назвать организаторы выставку «Илья Машков из собрания Волгоградского музея изобразительных искусств», открывшуюся в Государственной Третьяковской галерее в рамках проекта «Золотая карта России».

В основанном в 1960 г. музее Волгограда более 6 тыс. экспонатов русского и зарубежного искусства XVII–XX вв., в том числе большое собрание произведений земляка Ильи Машкова. Кураторы сделали удачный выбор, впервые показав в Москве 70 картин и рисунков художника из коллекции музея. Эти его работы почти незнакомы массовому зрителю.

Совсем не безоблачным был путь в искусстве Ильи Машкова (1881–1944), который в сознании критиков и широкой публики в поздний период творчества предстает не только гораздо меньшим бунтарем, чем в блистательные 1910-е, но и слабым живописцем. Считается, что его произведения 30–40-х намного хуже более ранних работ, появление которых сопровождалось громкими скандалами и благожелательными отзывами А. Бенуа, Я. Тугенхольда, А. Эфроса.

Нынешняя выставка, на которой представлены в основном работы 30–40-х годов (но также и 20-х, и несколько более ранних произведений), развенчивает этот стереотип. Она возвращает нам позабытый образ мастера, обладавшего уникальным даром воспроизводить натуру во всей ее остроте и свежести, наделявшего непритязательные мотивы неизъяснимой привлекательностью.

Необычен многоракурсный «Портрет А.И. Мильмана» (1916). В трехчетвертном повороте на фоне человеческого и лошадиных черепов предстает красивый молодой человек с черной бородой и палитрой в руках — в тройном изображении: анфас, в профиль и со спины. Это тридцатилетний художник Адольф Мильман, член объединения «Бубновый валет», одним из основателей и активных участников которого являлся Илья Машков. Футуристический портрет рождает странные ощущения, что-то трагическое угадывается в облике Мильмана. (Машков оказался провидцем: вскоре Мильман тяжело заболел. Всего пять лет он сможет заниматься творчеством, а последние годы его жизни будут мучительными.) Этот портрет — один из лучших экспонатов выставки.

Бывший бубнововалетовец, он и в 20–30-е остро передает характерные черты человека, предмета, местности (серия живописных, пастельных, карандашных портретов). Его образы далеки от миловидности, заострены, но типажи не вульгарны — все зависит от реального характера модели. В эти годы художник много путешествует в поисках новых тем — он хотел, чтобы его живопись соответствовала требованиям времени. На выставке хорошо показаны устремления Машкова к созданию тематических картин из жизни советского народа. И он нашел свою тему — об этом говорят портреты рабочих, крестьян, общественных деятелей, оптимистические виды советских здравниц («Ливадийский крестьянский курорт», 1925; «Артек», 1933).

Конечно, документалистский подход к живописи приводил порой к утрате неповторимой индивидуальности натуры, к излишней детализации.

Натюрмортов (жанр, в котором с наибольшей силой проявилось своеобразие и сила живописи Машкова) немного, но и они демонстрируют, как тонко использовал художник цветовые и фактурные средства, как чутко передавал пластическую жизнь каждого предмета в среде («Мандарины и стакан», 1930-е; «Натюрморт на синем фоне», 1930-е). Необычайно хороши выразительные букеты цветов.

Интересны работы, созданные художником в родной станице (он родился в станице Михайловская Хоперского уезда Области войска Донского), где начинались его первые живописные опыты, где он копировал лубочные картинки, рисовал вывески для магазинов, где впервые прикоснулся к лубочной вывесочной традиции, что в дальнейшем так обогатило его живописный язык.

В 1930–1935 гг. Машков часто приезжал в станицу. Потрясенный запустением, которое он увидел на родине, художник писал: «Внешний вид станицы и окружающих ее хуторов… не имел ничего общего с тем, что я увидел тридцать лет назад во время моего последнего посещения этих мест… На всем лежала печать разрушенности, одичалости, заброшенности». Машков мечтал превратить станицу в культурно-просветительский центр, с кинотеатром, колхозным университетом, музеем, парком культуры. Он месяцами жил здесь, вел изокружок, писал портреты односельчан, устраивал выставки. Жительница станицы Михайловской Фекла Мироновна Станькова позировала для эффектной картины «Колхозница с тыквами» (1930).

Среди полотен на идеологическую тему выделяется идейно-тематический натюрморт «Привет ХVII съезду ВКП(б)» (1934). Несмотря на его советскую эстетику, с гипертрофированным изобилием крупных красных маков, роз, нежных маргариток, среди которых «расцветают» бюсты Маркса, Энгельса, Сталина с возвышающимся над ними бюстом Ленина на фоне красной звезды (во всем строгая симметричность), натюрморт воспринимается не как прославление, а скорее как зловещее поминовение. В подобных его работах много искренности. И здесь угадываются отголоски вывесочной традиции, столь дорогой для Машкова. Очень точны солнечные пространственные виды станицы Михайловской.

Последний этап творчества художника — портреты военных лет (также представлены на выставке), когда он работал в Первом Московском коммунистическом госпитале: строгие, сдержанные, лаконичные портреты раненых, врачей выполнены с большой проницательностью.

Выставка показывает, что и в лучших поздних работах, находя новые пластические и композиционные решения, Машков сохранял непосредственную связь с натурой — постоянным источником вдохновения.