“Может не быть большой грамотности,
большого мастерства, но в работах должен
чувствоваться запах сегодняшнего дня, дыхание
современности”, — говорит известная московская
художница Клара Николаевна Голицына. И она чутко
улавливает этот нерв, пульс сегодняшнего дня.
Особенно сильно дыхание современности
чувствуется в полотнах последних двух лет,
показанных в галерее “На Солянке” на выставке
“Транспластические партитуры”, посвященной
80-летию мастера. Необычны холсты художницы,
навеянные путешествиями по России и странам
Европы: Севилья, Ницца, Сорренто... Никаких
туристических видов! “Сакре-Кёр”, “Гавань в
Копенгагене”, “Крыши Ватикана”, “Собор в
Кашире” возникают на картинах Голицыной как
странные чудесные видения благодаря
специфической разнообразной штриховке, которую
она наносит произвольно, руководствуясь своей
замечательной “логикой случайности”. Тем самым
историческая значимость памятников архитектуры,
как и современных зданий, словно бы
затушевывается и они обретают символическое
звучание, вневременной характер. А зритель может
по-своему читать картины-партитуры, они
неисчерпаемы.
Голицына относится к тому редкому типу
художников, в творчестве которых, как, например, у
Пикассо (кстати, любимый художник Клары
Николаевны), четко выявляются периоды, которые
сменяются органично, согласно логике развития,
обусловленной внешними или внутренними
изменениями: “Начало”, “Шестидесятые”,
“Реализм”, “Декоративный период”, “Двойные
игры”, “Логические построения”, “Связи”.
Основное качество искусства Голицыной —
непредсказуемость, любовь к неожиданным
композициям, страсть к эксперименту,
изобретательным пластическим ходам. Она смело
трансформирует приемы супрематизма,
конструктивизма, “сурового стиля” 60-х, создавая
свою неповторимую манеру.
Шляпы. Триптих. 1996
Ее картины находятся в крупных
российских и западных музеях и в частных
коллекциях. У Клары Николаевны много
персональных выставок, на которых всегда можно
было увидеть “новую” Голицыну. Она удивляет
дерзкими поворотами в своем творчестве, умением
мгновенно переходить от натурных работ к
абстрактным изображениям, от лаконичных,
знаковых натюрмортов к романтическим портретам.
Но такая многоликость художницы, работающей в
разных стилях, оригинально интерпретирующей
разные традиции, вовсе не свидетельство
поверхностности. Наоборот, это очень
своеобразное, глубокое искусство, в котором
строгие логические построения необычным образом
сочетаются или сосуществуют с элементами
случайности, интуитивных попаданий. И переходы
от одного периода к другому очень органичны.
Многообразие, многоаспектность
искусства Голицыной дают возможность зрителю
погружаться в ее произведения, подпитываться их
энергетикой, открывать одухотворенность
окружающей жизни даже в самых обыденных ее
проявлениях.
Трудно представить, что Кларе
Николаевне 80 лет, так много в ней энергии,
оптимизма, остроумия, так переполнена она новыми
идеями и замыслами, так увлеченно работает над
холстами в новом стиле.
Страстная любительница классической
музыки, лишенная возможности наслаждаться ею
после частичной потери слуха, художница решила
сделать “музыкальными” свои картины. И ей это
удалось. Полотна “зазвучали”. Так родился ее
новый стиль. Простые и лаконичные или изощренные
линии, причудливые ритмические переплетения,
которыми Клара Николаевна заполняет холсты,
словно вслушиваясь в них, заменили ей звучание
любимых музыкальных произведений.
Каждая картина рождает множество
ассоциаций. Сияющие золотистые очертания
“Сакре-Кёр” возникают на фоне решетчатых
толстых линий, а более тонкие линии как бы
проявляются внутри собора, усиливая ощущение
мистического озарения. Упругий ритм линий, по ее
мнению, должен вызывать у зрителей ассоциации со
звучащим органом.
А в натюрмортах с простыми предметами
(ведро, стакан, утюг, стул) конструктивные грани
предмета иногда неожиданно продолжаются с
помощью силовых линий. И пронизанные, опутанные
паутинной сетью предметы превращаются в
одухотворенные сущности, знаки.
В показанных на выставке в галерее “На
Солянке” полотнах нового периода Голицына
демонстрирует, насколько неисчерпаемы
возможности живописи для отображения
реальности, для ее трансформации или фиксации
своих фантазий.
