В ранних картинах Павла Кузнецова (1900-е) завораживает мотив фонтанов, выплескиваюших нескончаемые струи, ритмически повторяющие друг друга, вибрирующие, как тонкие возвышенные музыкальные образы. Все рождает ощущение неутоленной грусти и несбывшейся мечты.
П. Уткин. Сон. 1905. Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург
Именно такие образы, отмеченные чертами смутной символики, нарочитой таинственности, окрашенные мистицизмом, доминировали на утонченной выставке «Голубая роза» в 1907 г. в Москве, организованной журналом «Золотое руно» во главе с редактором-издателем, меценатом, художником Николаем Рябушинским. В выставке участвовали шестнадцать молодых художников, выпускников Московского училища живописи, ваяния и зодчества: А. Арапов, Н. Крымов, П. Кузнецов, В. и Н. Милиоти, Н. Сапунов, М. Сарьян, С. Судейкин, П. Уткин… Так родилось новое объединние художников-символистов.
Прекрасен манифест голуборозовцев: «Искусство вечно, ибо основано на непреходящем, на том, что отринуть нельзя. Искусство едино, ибо единый его источник — душа. Искусство символично, ибо носит в себе символ вечного во временном. Искусство свободно, ибо создается свободным творческим порывом».
П. Кузнецов. Стрижка барашков. 1912. Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург
Необычно название выставки: «Голубая роза» — цветок мистической любви. В мистическом толковании цвета ощущается сочетание мечты и реальности. Существует мнение, что название выставке дал Валерий Брюсов или Андрей Белый, ибо между поэтами и художниками-символистами было много общего. Брюсов усматривал истинный путь искусства — в интуиции, вдохновенном угадывании. В эпоху разочарования, неверия в будущее, всеобщей подавленности искусство голуборозовцев было проникнуто ощущениями недосказанности, щемящей грусти. Очень разных, непохожих художников объединили поиски новых путей в искусстве. И пристрастие к голубому — цвету воздуха, неба, воды, духовности и беспредельности, чистоты.
Характерным для них было увлечение театром. Художники объединялись в группы и работали в театре (который воспринимали как специфическое синкретическое действо), где открывали новые возможности и способы декоративного синтеза на основе принципов символизма. Даже если радикализм голуборозовцев не был столь последовательным, как у представителей других течений начала XX века, их произведения привлекают поэтичностью, фантазией, музыкальностью, обаянием, озаренностью.
А. Арапов. Северная песня. 1900-е гг. Собрание В. Дудакова и М. Кошуро, Москва
Выставка «Русский символизм. «Голубая роза» в Третьяковской галерее погружает в чарующий мир, доставляющий удовольствие специфическим пластическим выражением эмоций, настроений, чувств. Увлекательно прослеживать в работах голуборозовцев тонкую нюансировку полутонов, мелодическое развитие линии, трепетную пульсацию красочных мазков.
П. Уткин — любитель мистических мотивов, сумеречных, вечерних и ночных пейзажей. Особой хрупкостью обладают его деревья с гирляндами опадающих золотых листьев. А М. Сарьян в небольших работах раннего цикла «Сказки и сны» предстает созерцателем, утонченным мечтателем. Это мечты о земном рае. Это красивые декоративные композиции с поразительно гибкой ритмикой. В них уже обнаруживается его острый интерес к Востоку. Эпическая монументальность прочитывается в картине Сарьяна «Финиковая пальма. Египет» (1911): простые кубические объемы глинобитных домиков, пальма, голова верблюда… А увенчанная большими листьями тропическая пальма воспринимается как странное воплощение Востока.
М. Сарьян. Пантеры. 1907. Картинная галерея Армении, Ереван
Заслуга голуборозовцев в том, что они обогатили свой язык, обращаясь к примитивизму, подпитываясь народным творчеством. В ранних работах Н. Крымова, например, прослеживается стилизация под лубок, народную игрушку, детский рисунок. В произведениях Н. Сапунова, С. Судейкина реальность предстает в виде трагикомического фарса, ярмарочного балагана.
В картине П. Кузнецова «Стрижка овец» (1908) иной настрой. Основные элементы композиции напоминают о первичном: труде, материнстве, природе. Ощущается влияние восточного искусства — иератичная формула, остановка реального действа. И все превращается в бесконечно повторяющийся вечный символ.
Н. Милиоти. Вечерний праздник. Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург
А безвременно погибший в 32 года Сапунов вдохновлялся народным творчеством, создавал красочные феерии, в которых карусель уподобляется празднику жизни. Пестрые цвета сливаются, рождая ощущение веселого вращения карусели. В варианте холста «Карусель» из Государственного Русского музея что-то жуткое видится в оскале деревянных коней, в лицах некоторых персонажей. В них проступает диковатый, иррациональный лик России.
На выставке в Третьяковке представлены не все шестнадцать участников легендарной выставки «Голубая роза». Зато отобраны очень качественные работы (150) из различных российских музеев и частных собраний. Главное достоинство выставки в том, что показаны и «старшие» символисты (Врубель, Борисов-Мусатов, Рерих, Денисов…), и «младшие», голуборозовцы, что позволяет проследить преемственность и различия.
С. Судейкин. Любовь. 1908. Собрание Е. Гунст, Москва
Мироощущение символизма зыбко и драматично. Всегда ощущается несоответствие внешнего проявленного мира и внутреннего тайного смысла. На выставке хорошо ощущается, что авторы работ сумели показать огромные возможности многосложного истолкования мира. Они ставили перед зрителями вечные проблемы бытия, ориентируя их на пересоздание жизни.
Значительное место на выставке уделено В. Борисову-Мусатову, сыгравшему определяющую роль в формировании творческих позиций голуборозовцев, разработавшему принципы декоративного синтеза. Его элегические картины похожи на гобелены или монументальные панно. Наполненные странным очарованием, тайным смыслом, полотна Борисова-Мусатова напоминают фрески. Художник умел преобразовывать реальные впечатления в поэзию, иносказание. Ему удавалось постигать мир с помощью интуиции.
Н. Сапунов. Карусель. 1908. Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург
Выставка выявляет широкий спектр художников, близких к символизму, — Е. Поленова, В. Якунчикова, А. Головин, Л. Бакст… Настоящим открытием для зрителей стало необычное творчество В. Денисова, близкого к голуборозовцам. Его насыщенные аллегориями картины, панно нелегки для восприятия. Панно «Грех» (1903) — яркий пример сочетания фольклорных мотивов с образной стилистикой модерна. Огромный змей прорастает волнами растительного орнамента, сквозь которые проступают зыбкие абрисы человеческих фигур и лиц. Своеобразный круговорот всего живого на земле дополняют кипарисы — деревья смерти. Самый таинственный его холст — «Ночь» (1901): в мареве пульсирующих мазков и линий «проявляется» строгая загадочная фигура — провозвестник новой, недоступной разумению жизни.
На выставке в ГТГ хорошо прослеживается различие между первой волной русского символизма, ориентированной на литературу и тесно связанную с ней, и художниками второй волны, передающими пластическими средствами состояние страха, восторга, грусти, творчески использующими достижения французских художников начала ХХ века. И в более поздних работах голуборозовцев, также показанных на выставке, можно почувствовать, насколько устойчивой была платформа «Голубой розы», выдержавшая испытания временем.
Хорошо продуман и красив дизайн выставки. В зале голуборозовцев работы показаны на голубом фоне. Картины, графические работы удачно дополняют скульптура, майолика. Некоторые уголки на выставке напоминают часовню, что еще более настраивает на созерцание, увлекая «за пределы предельного, к безднам светлой Безбрежности» (Бальмонт).
