Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Искусство»Содержание №11/2006

РАССКАЗ О ХУДОЖНИКЕ

А р т - г а л е р е я

Елена МЕДКОВА

Петергоф

1747-1752

В Петергофе Растрелли во многом был связан изначальным замыслом Петра I и архитектурным стилем своих предшественников — И. Браунштейна, Ж.-Б. Леблона, Н. Микетти. Он сохраняет композицию основного помещения с тремя ризалитами и боковыми флигелями, специфичную для петровского барокко пластику крыш с изломом и плоскостной рельеф стены с обрамляющими пилястрами. Тем интереснее те изменения, которые вносит архитектор в облик дворца.

Прежде всего Растрелли надстроил третий этаж по центру и выровнял по высоте все части здания. Далее он пристроил два корпуса, обращенные к Верхнему саду, перпендикулярно красной линии дворца. Концы панорамы он завершил симметричными объемами дворцовой церкви и «корпуса под гербом». Консолидация центра в единый монолит и увеличение его высоты сразу придало дворцу монументальный масштаб большого стиля. Введение корпусов, как бы обнимающих пространство Верхнего сада, зрительно уменьшило общую протяженность фасада и тем самым сделало его соразмерным весьма ограниченному пространству регулярного парка с юга. При этом храм и гербовый корпус за боскетами зелени смотрятся отдельно стоящими зданиями.

Картина меняется, когда тот же дворец развертывается на берег залива. С севера венчающий естественную гряду дворец соотносится с береговой линией моря и с уходящей в бесконечность стрелой Большого канала и, соответственно, резонирует не с искусственным рукотворным миром регулярного парка, а с природными ритмами необъятных далей, в связи с чем грандиозность его фасада уже не маскируется. Когда дворец с юга был частью плоскости равнинного пространства земли, он мог себе позволить легкую взволнованность объемов, то выступающих, то отступающих, затененных и высветленных. Но когда с севера здание становится частью возвышающейся тверди земной, противостоящей изменчивости воды, то оно просто обязано демонстрировать покой, незыблемость порядка и обозримости, естественную для скалы вертикаль.

Петергоф. Вид из дворца

В этом смысле интересно наблюдать зрительное наращивание вертикали дворца по мере удаления от него по оси Большого канала за счет яруса обзорной площадки и рустованных аркад каскада. Роль границ принципиально обозримого мира, создания рук человеческих, выполняют сакральные помещения: церковь как символ веры и гербовый корпус как знак государственной власти. Но их объемы особенно четко входят в зрительное поле человека с боковых точек зрения, к которым вынуждает планировка каскада.

Растрелли очень тонко балансирует на парадоксах барочной системы между природным и культурным, стихийным и регулярным. Регулярная, по сути, планировка пространства парка, из-за того что ось симметрии занята водным пространством, ставит зрителя в позицию бокового наблюдателя, перед которым развертываются бесконечные по своему разнообразию ракурсы. В результате одна и та же симметричная по структуре картина приобретает изменчивость и неоднозначность самой природы. Рационально организованный фасад дворца то нависает над зрителем с ближних точек зрения, то тонет в кипении струй фонтанов. И в тот момент, когда напряжение восприятия на пределе, зритель находит точку покоя (мосты через Большой канал) и убеждается, что все в порядке и стихии природы находятся под контролем культуры.