Царское село

1752-1757

Статус летней парадной императорской резиденции Царского села задавал Растрелли соответствующий масштабный модуль.

Изначально были определены и основные координаты комплекса: огромное равнинное пространство регулярного парка с центральной осью, на которую поочередно были нанизаны большой квадрат зверинца с павильоном Монбижу в центре; малый квадрат Нового сада; циркумференции (строения служебного назначения, окружающие парадный двор); поперечная горизонталь дворца длиною в 325 метров, а далее парк с павильоном Эрмитаж на главной аллее.

Не было уютной зелени разросшегося английского парка. Небеса, равнина, низкие стриженые деревца и кусты, бесконечный фасад. Что можно было противопоставить этому однообразию? Только повышенную пластику и избыточную во всех отношениях декоративную пышность, а также замысловатый, принудительно петляющий маршрут, который сбивал бы прямолинейность основной оси и режиссировал эффектные, с точки зрения пластического богатства впечатлений, виды и ракурсы на дворец.

Царское село. Екатериненский дворец.

Парадный въезд Растрелли делает не по центру циркумференций, а с севера, так что гости были вынуждены проезжать вдоль всего фасада к размещенной в южном корпусе парадной лестнице. А далее посетители следовали к Большому залу в обратном направлении по бесконечной анфиладе парадных комнат.

Следуя парадоксальной логике барокко, Растрелли, сбивая бесконечность внешней пространственной оси, впускает бесконечность внутрь здания. Бесконечность «золотой анфилады» существует одновременно в нескольких измерениях: в реальном мире перспективы и в метафизическом измерении зеркальных отражений, бесконечно отражающих отражение бесконечности.

Большой зал, или, по-другому, Светлая галерея, занимающая всю ширину дворца, буквально тонет в свете, который льется через 44 огромных окна, расположенных в два яруса, а ажурная позолота его декора, наложенная на встроенные в простенки триста зеркал, полностью дематериализуют стену. Днем — бескрайность света, ночью — безграничность ночи, отделенная от теплого мерцания свечей одной лишь вязью золотого орнамента, оплетающего простенки и карнизы зала.

Экстерьер, в противовес дематериализации внутреннего пространства, предельно пластичен и весом. Сгущающаяся к центру пластика белых колонн, рустовка, мощные полуфигуры атлантов, «причудливые детали, буйные завитки орнамента, пластические «бомбы» головокружительных волют или рассекающих геометрические плоскости раскреповок… мы ощущаем присутствие космических сил. Еще немного — и они выйдут на волю и развернутся во всю силу» (А. Якимович).

Е. Лансере. Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе. 1905. ГТГ, Москва

Ликующая плоть дворца пребывает в постоянном колебании пульсирующих волн материи, «мерами вспыхивающих и мерами угасающих» (Гераклит). Обильная позолота, буквально заливающая фасады (на нее было потрачено 100 кг червонного золота), успешно соперничает с солнцем. Только «северный сон о южном барокко» (А. Якимович), только сила мечты могли породить такой невероятный по пышности и чувственной осязательности архитектурный мираж.