1892. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Летом 1892 г. Левитан работал в деревне Городок по Нижегородской железной дороге. «Однажды, возвращаясь с охоты, — вспоминала художница С. Кувшинникова, — мы… вышли на старое Владимирское шоссе. Картина была полна удивительной, тихой прелести. Длинное полотно дороги белеющей полосой убегало в синюю даль… Все выглядело таким ласковым, уютным… И вдруг Левитан вспомнил, что это за дорога: «Постойте. Да ведь это Владимирка, та самая Владимирка, по которой когда-то, звякая кандалами, прошло в Сибирь столько несчастного люда…» И в тишине поэтической картины стала чудиться нам глубокая затаенная грусть. Грустными стали казаться дремлющие перелески, грустным казалось и серое небо…»
На следующий день художник снова пришел на это место с этюдником, устроился возле придорожного могильного памятника и начал рисовать. Этюд был готов через несколько дней, но работа над картиной продолжалась и после возвращения в Москву. Левитан написал «Владимирку» быстро, на одном дыхании.
Несмотря на небольшой размер, картина кажется монументальной. Вдаль уходит дорога, протоптанная ногами многочисленных заключенных. Вокруг расстилается бескрайняя русская равнина. Серое облачное небо нависает над ней — низкая линия горизонта усиливает ощущение нескончаемости дороги, навевает мрачные мысли. И только вдалеке виднеется белая церквушка — может быть, как символ надежды. Одинокая фигурка странницы вдали лишь заставляет сильнее почувствовать безлюдность пейзажа и печаль, разлитую в природе. Настроение безнадежности подчеркивается и сумрачной цветовой гаммой, построенной на сочетании холодных тонов поблекшей травы и сумеречного неба — зеленоватых, серых и коричневатых с вкраплением более ярких цветовых акцентов.
Мотив дороги, лежащий в основе картины, заставляет зрителя внимательно рассматривать все детали, как бы втягивает его в пространство живописного полотна. Влекущая сила дороги издавна притягивала Левитана, эта тема прослеживается в самых ранних его работах, но именно сейчас она приобретает наибольшую выразительность. Во «Владимирке» художнику удалось средствами пейзажной живописи выразить настроения общества того времени. М.В. Нестеров назвал ее «образцом русского исторического пейзажа», а современники отмечали близость «Владимирки» образам народной поэзии, в которой дорога традиционно сопоставляется с жизнью человека.
Тем не менее при своем появлении «Владимирка» не встретила одобрения на выставке в Петербурге, ее просто обошли молчанием. Впрочем, в Москве ее уже ожидал более теплый прием: «Пейзаж невеселый, но широкий простор, бесконечная даль, чудно перенесенная на полотно, вызывает в душе зрителя такую же поэтическую грусть, как заунывная русская песня». В скором времени картина стала важным событием культурной и общественной жизни — в ней увидели протест против существующих устоев и желание перемен.
«Владимирка» была дорога Левитану как никакая другая работа, слишком много он вложил в нее душевных сил — видимо, поэтому и не хотел ее продавать. «Владимирка», вероятно, на днях вернется с выставки, и возьмите ее, и успокойте меня и ее», — просил он Павла Третьякова. И, разумеется, меценат с радостью принял этот щедрый подарок.
