Двое мужчин, созерцающие луну

1819. Картинная галерея «Новые мастера» , Дрезден

Эта весьма известная картина Фридриха принадлежит к тем зрелым работам, которые обозначали переход его творчества к новой, углубленно-мистической атмосфере, в которую он теперь погружал своих персонажей. Эти фигуры, являющие собой как бы второе «я» художника, изображенные чаще со спины, — иносказание о человеке, который ощущает свое бытие в этом мире как подготовку к вечной жизни. Именно об этом повествует дрезденская картина.

Пейзажи Фридриха загадочны, наполнены сложной символикой, почти всегда мистичны, в них присутствует мотив созерцания бездны мира — таков был немецкий романтизм, таково было миросозерцание живописца.

Эту картину Фридриха, как и многие другие его полотна, можно с полным основанием назвать аллегорической. Два человека стоят на каменистой дорожке (жизненном пути) и всматриваются в даль. Подле них — большой валун (камень веры) и ель (символ вечной жизни). Луна (символ воскресения и Христа) помещена в центре композиции и отделяет «живую» половину картины, с валуном и зеленой елью, от «мертвой» — с засохшим деревом. Построение композиции весьма рационально и продуманно.

Сам Фридрих высказывался в ту пору об искусстве так: «Благородный человек (художник) во всем познает Бога, а низкий человек везде видит форму, а не дух». Потому его к артина наполнена смутным беспокойством, перерастающим в сумрачное настроение: царство ночи, огромное погибшее дерево (дуб, символизирующий смерть) — своего рода излияние души автора. «Художник должен рисовать не просто то, что видит перед собою, но и то, что видит в себе. Но если он не видит в себе ничего, ему не надо рисовать и то, что он видит перед собой. Иначе его картины будут походить на ширмы, за которыми так и представляешь себе, что лежит больной, а то и мертвец» — таков был беспощадный приговор этого тонкого мистика, прозревшего другой мир.

С одной стороны, два человека на обрыве восхищенно созерцают подернутые романтической дымкой и полные загадок дали. Они , кажется, заняты не только глубокими размышлениями, навеянными пейзажем, но и постигают некую тайну — мир божественной бесконечности. В картине совмещены реальное и фантастическое.

С другой стороны, двое созерцающих мужчин кажутся заброшенными в какой-то бескрайний мир — слишком уж одиноки они здесь. В этой дикой природе, со светящимся таинственным горним светом, люди слабы перед стихийной мощью мироздания.

Пейзаж впечатляет своим лунным освещением, мало похожим на реальное. Это скорее свечение, далекое от реальности, но, несомненно, наделенное символическим смыслом. Свет луны — свет надежды. Фридрих избирает те состояния природы, которые наиболее соответствуют романтическому восприятию: вечерний закат, восход луны…

Асимметричная композиция построена в традиции XVIII в. по кулисному принципу — подобно оформлению сцены. Как в театре, здесь есть задник, представленный сливающимися туманом и затянутым дымкой небом. Четкой линии горизонта мы не видим, поскольку она представляется как некая единая стихия. Этот прием не очень типичен для европейского пейзажа. Представители ведущих школ ландшафтной живописи — голландской и французской — любили прорисовывать четкую линию горизонта, здесь же даль представляется чем-то единым и трактована довольно плоскостно. Над точкой пересечения диагоналей картины находится луна. Даль отделена от переднего плана кулисами – это громадное дерево с засохшими ветвями, коренья дерева, острые камни, могучие силуэты елей. Картина, несмотря на ее символический смысл, писалась по реальным впечатлениям. Однако Фридрих очень вольно обходился с ними, всегда радикально меняя акценты пейзажа. Помимо произвольных мотивов, он, как правило, включает в свои картины богатые эффекты светотени.

Линейный рисунок обычно очень тонок, его красочные соотношения представлены крупными пятнами чистых тонов.

Еще в 1810 г. Фридрих совершил первую поездку в Чехию, в горы. Тогда он многое увидел, изучил, эти впечатления стали главными мотивами его картин. Для себя он записал тогда: «Местность, окутанная туманом, кажется шире, возвышеннее, она обостряет фантазию…»

Надо заметить, что пейзажная живопись вплоть до семидесятых годов XIX в. рождалась по воле фантазии художника и создавалась в ателье.