Женщина у окна

Ок. 1822. Государственные музеи, Берлин

Это одна из самых идиллических и камерных картин Фридриха. Не случайно искусствоведы видят в ней отзвуки поэтики бидермайера (бытописательской разновидности немецкого романтизма), да еще редкий пример сюжета в интерьере.

Художники этого направления демонстративно отказались от «больших вопросов» общественной жизни, от героического звучания, от религиозного и мифологического содержания. Они интересовались повседневной жизнью обычного человека, с ее уютом, скромностью и добродетелью. Обычно они избирали для своих картин жанровые сцены, пейзажи, писали цветы и животных и, конечно, портреты. Они представляли модель в камерном и частном аспекте жизни. Стиль «бидермайер» также исключил из своего репертуара мистические размышления, меланхолические мечтания «о вечном» и сказочные фантазии, восходящие к национальному Средневековью. Эти художники, с одной стороны, стремились к трогательно-внимательному отношению к натуре, а с другой — использовали традиции сентиментализма, имевшие место и в работах крупных романтиков.

Однако картина Фридриха при внешнем сходстве с живописью бидермайера, бесспорно, многомернее и глубже. Он изобразил совсем юную девушку у открытого окна, в одиночестве разглядывающую происходящее на улице. Там — огромное небо с легкими облаками, солнце, а ее комната, где царят тишина и уют, погружена в полумрак. Художник сумел создать тончайшее настроение интимности, окрасить его теплым лирическим чувством.

Да, он здесь тоже созерцатель обыденной жизни, но его хрупкая героиня, напряженно глядящая в окно, выражает романтический порыв — желание вырваться из скучной клетки пустой и благополучной жизни. Ее окно имеет двойной смысл. Молодая женщина словно бы смотрит сквозь него на иную реальность, почти недосягаемую для нее. Там, за пределами комнаты — мир ее мечты. Фридрих опять использует характерный для него мотив: девушка стоит спиной к зрителю, ее лица не видно. Она выглядывает в окно, а там угадывается мачта большого корабля, как волшебство, как наваждение. Этот парусник — знак романтических странствий, дальних плаваний, неведомых и прекрасных стран.

В картинах Фридриха всегда присутствует множество знаков и символов, которыми охотно пользовался художник, но они не исчерпывают весь смысл его полотен. Есть что-то другое, что наделяет его живопись особым очарованием, —одухотворенная атмосфера, а в этом полотне и просветленная печаль. Несмотря на скупость выразительных средств, предельную сдержанность колорита, отсутствие занимательности, игра света, переливы красок на платье героини, тонкий рисунок создают удивительную среду, наполненную каким-то щемящим чувством.

И наконец, живопись Фридриха трудно представить без некоего безымянного мечтателя (своеобразного двойника зрителя), которому предлагается мысленно занять место художника.