1) Познакомить с жизнью и оригинальным творчеством талантливой художницы Е.М. Бём;
2) Показать разнообразие форм проведения урока МХК;
3) Положить начало формированию навыков конспектирования.
Рекомендации
До урока или в начале урока следует записать вопросы на доске. Они послужат ученикам ориентиром для конспективной записи и одновременно планом для пересказа, который они будут готовить в качестве домашнего задания к следующему уроку.
Вопросы
1. Где и у кого училась будущая художница?
2. Какими видами изобразительного искусства она владела?
3. Какая тема ее произведений была основной?
4. В чем состояла особенность акварелей художницы?
5. Какое бытовало мнение о женщине в искусстве?
6. Кого из ее великих современников вы можете назвать?
7. Как творчество художницы было оценено в России и за ее пределами до и после октября 1917 г.? А сегодня?
Случалось ли вам, листая альбомы художников или глядя на портреты в картинных галереях, ловить себя на мысли: «Почему художник написал портрет именно этого человека? Как сложилась судьба художника и того, кто на портрете?» Вот, к примеру, «Портрет Лизы» кисти И.Е. Репина. Естественно, что о Репине знают все, а вот о том, кто такая Лиза, очень немногие. А жаль.
На обратной стороне портрета Репин написал: «Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубочайшего почтения ее таланта... Январь 1898 года». Итак, мы установили, что Лиза — современница Репина Елизавета Меркурьевна Бём и что она талантлива. Но в чем же проявился ее талант?
Перелистаем несколько страниц биографии этой замечательной женщины. Она родилась в 1843 г. на Русском Севере, на реке Шексне, в глухом лесном крае. Здесь, в Ярославской губернии, в родовом имении Братково прошло ее детство. Сюда она потом регулярно возвращалась. В ее жилах текла татарская кровь, так как предками были татары по фамилии Индо-гур, что в переводе на русский язык означает «индейский кур (петух)». Позднее дарованной Иоанном III грамотой фамилию русифицировали и представители старинного дворянского рода, ведущего свое начало с XIV в., стали именоваться Эндауровы.
Рисовать Лиза Эндаурова начала рано. Тогда не только деревенские ребятишки, а весь окружающий мир служил ей прекрасной натурой. Впоследствии в своем дневнике она сделает такую запись: «И себя иначе не помню, как в деревне и обязательно окруженной детьми и рисующей на любом клочке бумаги их лица...» А еще она любила рисовать животных. У родителей всегда было много живности: кошки и собаки, лошади и коровы, а уж птиц — и не сосчитать. Лиза чуть даже не стала анималистом.
Видя, что у дочери талант, Эндауровы отвезли ее в Петербург и отдали учиться в школу Общества поощрения художников. Девочке было тогда 14 лет. Годы учебы Лиза называла счастливейшими в своей жизни. В дневнике она восторженно пишет: «А какие блестящие преподавали мастера! Чистяков, Крамской!..» На каникулы Лиза уезжала в родную деревню и всегда жалела городских ребят, лишенных сельских радостей. Здесь она рисовала, рисовала, рисовала... Ребячьи стайки постоянно окружали ее, ведь дети хорошо чувствуют, кто их любит. А потом, вернувшись в Петербург, переполненная впечатлениями, она бежала в мастерскую Крамского, чтобы показать свои новые работы Учителю.
Подходил к концу 1861 г. Как и все ученики школы, Лиза готовится к новогоднему костюмированному балу. И вот 29 декабря этот бал состоялся. Он принес девушке много счастливых минут и запомнился на всю жизнь. Прелестная, черноволосая, статная «маска» в костюме Дианы-охотницы была признана самой очаровательной. Пройдут годы, и художник А. Шарлеман подарит победительнице свой рисунок с такой надписью: «Прошу принять сей рисунок полуакварелью не как портрет Е.М. Бём, а как образ Дианы, пленившей нас всех в тот новогодний бал...»
Школу Общества поощрения художников Лиза закончила успешно. Однако в то время бытовало мнение, что учить женщину искусствам — дело бесперспективное: выйдя замуж, она все равно оставит свои занятия. Но у Елизаветы Меркурьевны было не так. В дневнике она писала: «И по выходе замуж и после того, что имела ребенка, я все так же, если не более, занималась любимым делом. Только изменился выбор сюжетов. Детский мир стал излюбленным для меня». Надо полагать, что так происходило во многом благодаря ее мужу. Профессор Петербургской консерватории Людвиг Бём, венгр по национальности, был прекрасным скрипачом, получившим в наследство от дяди-музыканта волшебную скрипку Страдивари — подарок самого Бетховена. Поэтому вполне естественно, что, будучи человеком, близким к искусству и видя талант своей жены-художницы, Людвиг Бём всячески поддерживал ее.
А талант у Елизаветы Меркурьевны был очевидный. И свидетельств тому предостаточно: Императорская академия художеств наградила ее большой поощрительной медалью; на Международном состязании по технике акварели и силуэта, которое проходило в Брюсселе, она была удостоена Серебряной медали; а в 1870 году Елизавета Меркурьевна за свои работы «Кошки», «Ягдташ с дичью», «Деревенские дети», представленные на Парижской выставке акварельных рисунков и миниатюр, была отмечена Золотой медалью.
Внимание привлекали не только сами рисунки, но и надписи к ним, которые стали как бы фирменным знаком ее творений. Елизавета Бём использовала незатейливые коротенькие стихи, загадки, прибаутки, пословицы. По словам известного ученого В.П. Аникина, «историк ищет в пословицах и поговорках свидетельство о далекой старине и памятных событиях древности. Юрист ценит пословицы и поговорки как неписаные законы народной жизни. Этнограф усматривает в народных изречениях и метких образных определениях и характеристиках отражение уже исчезнувших обычаев и порядков. Философ через пословицы и поговорки пытается понять строй народного мышления». А художница Елизавета Меркурьевна Бём просто разговаривала с народом на его языке, ведь фольклор, как известно, — это устное народное творчество.
Вот лишь несколько примеров надписей: «Подай голосок через темный лесок», «Ах, поцелуй меня в уста ради праздника Христа!», «Мороз велик, стоять не велит», «Стой, не шатайся, ври, да не завирайся», «Веселье лучше богатства», «Снег на полях, лед на реках, вьюга гуляет... Когда это бывает?»
Всеобщий восторг вызывали созданные Е.М. Бём силуэты. Крамской писал: «И что за совершенство были эти силуэты. В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей». А Репин признавался, что ее «черненьких» он любит больше многих-многих «беленьких». Первым силуэтом художницы был случайно нарисованный на концерте в Дворянском собрании на обороте программки портрет Антона Рубинштейна «со всей фигурой и роялем — абсолютное совершенство, поразительное по выражению». Сам А.Г. Рубинштейн говорил Елизавете Меркурьевне, что это лучший из всех его портретов!..
«Чернышей» художницы Бём, которыми она проиллюстрировала рассказ И.С. Тургенева «Бирюк» из сборника «Записки охотника», можно увидеть на страницах школьного учебника по литературе для седьмого класса.
Елизавета Меркурьевна прекрасно владела не только акварелью и силуэтом, но и декоративно-прикладным искусством. Известны расписанные ею веера и молитвенники, а также рисунки для вышивок и кружев. Кроме расшитых цветным бисером кокошников, глиняных петухов и свистулек, резных деревянных ковшей, в мастерской художницы были и ее авторские работы из стекла: синие, бордовые, зеленые бокалы, штофы, чаши... А ее стеклянные рюмочки, в которых среди прозрачных водяных струек и растений скользили фантастические рыбы и сказочные русалки, современники называли чудом. За эти свои работы художница получила немало дипломов на международных выставках в Берлине, Париже...
Время шло своим чередом. У Елизаветы Меркурьевны уже появились внуки. По семейной традиции в престольный праздник Рождества вся семья собиралась в родовом имении на Васильевском острове. Елку обычно устанавливали в мастерской художницы, среди картин, мольбертов, банок с красками и кистей. Приезжали ее сестры: младшая — Любочка, тоже художница, и старшая — Екатерина. Приезжали, конечно, и внуки-гимназисты. Праздник проходил всегда весело: разыгрывались фанты, отгадывались бабушкины загадки: «Тает снежок, ожил лужок, день прибывает... Когда это бывает?», «Солнце печет, липа цветет, рожь поспевает... Когда это бывает?» И обязательно звучал рояль, пела скрипка, исполнялись романсы.
...На юбилей Е.М. Бём, который отмечался в Петербурге, собрались друзья и почитатели ее таланта. Поэт Аполлон Майков прочел адресованные юбилярше торжественно-шутливые стихи:
Ваш карандаш — моя обида, Зачем не мне он Богом дан? Я не показываю вида, Но в сердце целый ураган!
Как и в жизни каждого человека, у Елизаветы Меркурьевны были не только радости, но и горькие испытания. Смерть мужа она переживала очень тяжело: как-то сразу заметно постарела, стала чаще хворать. Елизавета Меркурьевна держалась из последних сил. Жить было трудно, поэтому художница вынуждена была продать многие свои полотна и даже скрипку Страдивари. Однако чтобы хоть как-то приглушить свое горе, она продолжала много работать. Работа, работа, работа... Известно, что многих людей именно работа отвела от последней черты. Из дневника Е.М. Бём: «Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках... Тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений...» И это было действительно так: поэт Майков и композитор Антон Рубинштейн, художники Репин и Крамской, Шишкин и Айвазовский, Чистяков и Богданов-Бельский, который тоже написал «Портрет Е.М. Бём» хранящийся ныне в Государственном Русском музее...
В 1914 году Елизавета Меркурьевна умерла. Но тысячи ее открыток с милыми детскими лицами продолжали свой путь по России. И не было, пожалуй, дома, куда бы они ни заглядывали. Рисунки для открыток делали и такие замечательные художники, как А.Н. Бенуа, К.А. Сомов, М.В. Добужинский... Однако рисунки Е.М. Бём выделялись удивительно ярким национальным колоритом. Стоило один раз их увидеть — и они запоминались на всю жизнь.
Однако после Октября многое из созданного художниками, в числе которых оказалась и Елизавета Меркурьевна, новая власть отнесла к «псевдорусскому стилю», не представляющему якобы никакой ценности. И все же замолчать творчество талантливой русской художницы не удалось. Как зеленый росток пробивает даже асфальт, так работы Е.М. Бём победили вынужденное забвение.
Сегодня праздничные открытки художницы пользуются огромной популярностью в Европе. Во Франции, например, они переиздаются специально для коллекционеров. И вновь можно полюбоваться изображенными на них детьми с русыми кудрями, с широко улыбающимися, а иногда надутыми лицами, в расшитых золотом боярских кафтанах или, напротив, в рваных зипунишках, а то и в богатырских доспехах с копьем в руках, да еще с такой надписью:
И ворчит Илья сердито: «Ну, Владимир, что ж? Посмотрю я, без Ильи-то, Как ты проживешь!»
Открытки Е.М. Бём можно отыскать в обширном Интернет-альбоме и послать по электронной почте из любого парижского кафе, где есть компьютер.
Работы художницы хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, Государственном Центральном театральном музее им. Бахрушина А.А. Но, пожалуй, самая полная коллекция открыток Е.М. Бём собрана ее земляками — работниками Ярославского художественного музея. Периодически она выставляется и пользуется неизменным успехом. Ни одна рождественская экспозиция музея не обходится без этих добрых старинных почтовых открыток, дарующих людям то настроение, которое называется праздник. А под Новый год каждому так хочется, чтобы исполнилось пожелание художницы, написанное на одной из ее открыток: «С Новым годом! За ваше здоровье! В счастье жить, ни о чем не тужить!»
...Давно известно, что время — неподкупный судья. Вот и на этот раз оно все расставило по своим местам: творчество Е.М. Бём живо и любимо.
