В избушке, распевая, дева
Прядет, и, зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней. А.С. Пушкин
Льняная нить проходит через всю жизнь человека: от младенческой пелены и до последнего земного облачения — погребального савана. Особенно крепко нить эта связана с женской судьбой.
Три девицы под окном Пряли поздно вечерком… —
так напевно звучат всем с детства знакомые строки из «Сказки о царе Салтане».
В низенькой светелке огонек горит Молодая пряха у окна сидит… –
полон очарования и романтики образ девы.
Героиню русских народных сказок — красавицу, искусницу, мастерицу — мы всегда застаем за каким-нибудь рукоделием: «Василиса села за дело — работа так и горит у нее, и пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок…» Соткав из этой пряжи полотно и сшив дюжину сорочек, Василиса Прекрасная покорила сердце самого царя.
Машенька в избушке у медведя прядет пряжу, а мышка-норушка ей помогает, Царевна-лягушка удивляет царя таким чудным ковром, «что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен ковер златом-серебром, вышито на нем все царство с городами и деревнями, с горами и лесами, с реками и озерами…»
Так легко, за одну ночь, появляется чудесное полотно в сказке! На самом деле путь создания ткани долог и труден. И знаком он был крестьянским девочкам не по сказкам.
Как правило, в крестьянских семьях детей до 6–8 лет обновками не баловали. И девочки, и мальчики обычно носили рубашечки, перешитые из старых вещей. Рубашка, перешитая из старой, поношенной материнской, мягче, она хранит тепло материнского тела и своей родительской силой оберегает ребенка от опасностей внешнего мира. Излишнее щегольство маленьких детей вызывало неодобрение и насмешки со стороны соседей. Выбрасывать старую одежду считалось грехом, как и покупать лишнее.
Когда, по мнению взрослых, ребенок «входил в разум», его одевали во взрослую одежду. Это означало переход из возраста «дитяти» в отроческий, когда человек уже в состоянии отвечать за свои поступки и держать ответ перед Богом и людьми. Одетый как взрослый, ребенок и жить старается как взрослый. Перейдя в новый статус, он выполняет более сложные поручения по хозяйству, допускается на посиделки к девушкам и парням.
В крестьянской семье девочек пяти–семи лет сажали за прялочку и учили прясть. При этом существовал обычай сжигать первую напряденную нить. Пепел давали маленькой рукодельнице выпить с водой: чтобы мастерство не пропало. В тринадцать-четырнадцать лет девочка должна была уметь шить и вышивать, а в семнадцать — самостоятельно устанавливать ткацкий стан. И, глядя на нарядно одетую молодицу, соседские парни понимали: такая красавица не просто щеголиха — она труженица и мастерица, а значит, будет в доме хорошей хозяйкой!. Ведь сколько напрядет она пряжи, сколько соткет полотна — столько красивых сарафанов, рубах и полотенец приготовит себе к замужеству.
«…Новая сила приходит лишь в умной и добровольной работе, приходит неизвестно откуда. Бывало и так: с утра обряди скотину, до обеда на стог накоси, после обеда стог сметай да суслон нажни. А уж на лен что останется.
Оставалось, несмотря ни на что…» (В. Белов. Лад)
Девушке, сшившей себе обнову, желали «обновить девицей, износить молодицей!» (Интересно, что излишнее усердие в приготовлении нарядов регламентировалось строгим запретом: в пятницу не брать в руки ни веретена, ни иглы — в память покровительницы всех прях и рукодельниц святой Параскевы, которая могла даже наказать ослушницу.)
Лен издавна служил идеальным материалом для создания полотна. Еще в глубокой древности внимание человека привлекло это тонкое стройное растение, сгибающееся при ветре до самой земли и снова выпрямляющееся. Его легко вырвать из земли с корнем, но трудно разорвать. Что придавало крепость и удивительную упругость тоненькому стеблю? Оказывается, у льна зеленый луб коры, как у липы, очень крепкий. Поперек стебель трудно разорвать, тогда как вдоль легко разделить на тонкие нити. Лен — наиболее древнее после пшеницы культурное растение.«Лен — кормилец, льном только и живем, льном налоги платим, свадьбы и праздники справляем», — говорили в народе.
На Масленицу молодежь каталась с гор не просто для удовольствия — так велел обычай. Люди верили, что чем дольше будет спуск с горы, тем выше поднимутся на полях посевы льна. «Цвет-цветочек, в сырую землю вошел, синюю шапочку нашел».
Лен выдергивали, теребили, связывали в снопы, которые должны были дозреть в поле. Затем их обколачивали и везли на гумно. Лен обивали, просеивали, оставляли одни стебли, которые потом вымачивали. Летом лен вымачивали в водоемах, зимой — в проруби или на снегу, затем его сушили. Сухой лен мяли ручными льномялками и трепали ручными трепалками. Про мялку в загадке говорится: «Из года в год беззубая баба кости грызет». Трепало — деревянное орудие, которое имеет вид лопасти или широкого ножа. Нарядные трепала украшались резным орнаментом и считались хорошим подарком от жениха невесте. «Сделай, миленький, трепало, чтобы сердце припадало, — поется в одной старинной частушке. — В середине вырежь круг, вековечный будешь друг».
Трепали, били, теребили лен для того, чтобы очистить волокнистый внутренний слой стебля от костры. Чтобы получилась мягкая, пушистая кудель, льняное волокно щипали, чесали железными щетками, удаляя костру — внешнюю древесную часть, а наиболее ценную внутреннюю чесали специальными гребнями. В результате только одна пятая часть из всей массы льна оставалась для изготовления нитей. Но в рачительном хозяйстве ничто не пропадало зря. Самая грубая труха подстилалась скоту в хлевушке, прочие отходы, «очески», шли на веревки, мешковину.
О сенью и зимой, когда полевые работы заканчивались, девушки собирались в чьей-нибудь избе со своими прялками и заготовленной куделью. В компании ведь работать веселее — не задремлешь за работой, да и стыдно отставать от более ловких подружек. Процесс прядения неизменно сопровождался песнями...
В избе на лавке красуются массивные прялки — резные, расписные. В каждой деревне, селе, волости свои, знаменитые — мезенские, городецкие, архангельские, устюжские,северодвинские… Мастера делали их из части дерева с корневищем. Местные названия прялок из корня: копанки, керенки, корневухи. Женихи дарили нарядные прялки невестам, а те передавали их в наследство своим дочерям.
Пряха садилась левым боком на донце прялки, укрепив кудель на вертикальной лопасти... Смочив пальцы левой руки слюной, девушка вытягивала ими прядево, скручивая его, а правой вращала веретено. Оно кружилось, словно волчок, наматывая на себя нить .
Таким же был процесс прядения шерсти еще в Древнем Риме, как мы знаем из описания древнеримского поэта Катулла (I в. н.э), наблюдавшего его в детстве на своей родине, в Вероне:
...Привычные руки над вечной корпели работой, Левая прясло держала, увитое мягкою шерстью, Правая же то, легко приподнявши персты, отводила Нить, что пряла, то, пальцем большим крутя, запускала Веретено равновесное, словно кубарь закруживши. Зубы равняли меж тем постоянно работу щипками, И приставали к засохшим губам постоянно окуски от шерсти, Что торчала сперва комками по сглаженной нити...
Не расставалась женщина с веретеном и после свадьбы. На гибкой жерди — очепе — висит лубяная колыбелька (зыбка) под домотканым пологом. Обычно крестьянка, качая зыбку за петлю ногой, выполняла какую-либо работу: пряла, шила, вышивала. Про такую зыбку на очепе в народе сложена загадка: «Без рук, без ног, а кланяется». Ближе к окну помещался ткацкий стан. Без этого несложного, но очень мудрого приспособления была немыслима жизнь крестьянской семьи: ведь все от мала до велика носили домотканую одежду. Обычно ткацкий стан входил в приданое невесты А еще в каждой крестьянской семье были коробейки — лубяные сундучки с закругленными углами. В них хранили семейные ценности, одежду, приданое — «дочку в колыбельку, приданое в коробейку».
С веретен нити перематывались на мотовилах в мотки или пасмы. Опытная х озяйка по количеству мотков могла определить, на сколько холстов должно хватить пряжи. Нитки в мотках белили или красили.
В ткачестве все нити подразделяются на две группы: продольные — основа и поперечные — уток. Основа заряжается в ткацкий стан, нити утка наматываются на берестяные шпульки и вставляются в челнок.
И вот наконец наступает момент, когда все готово к процессу создания ткани. С древнейших времен в народном представлении ткачество — акт, соотносимый с актом творения мира, символизирующий жизненный путь и судьбу человека. Широко раскинув руки над белым полотном — полем, «засевая» его магическими знаками: крестами, квадратами, ромбами, ткачиха уподобляется Творцу, материализуя (в самом что ни на есть буквальном смысле) пожелания добра и процветания.
О вере в магическую силу ткачества можно судить, например, по з апрету ткать весной (перед Благовещением), на масленичной неделе, на первой неделе Великого поста и некоторых других, чтобы не «заткать», не «засновать» летние дожди. В Сербии, размахивая ткацким бердом (деталь станка), отгоняли злую тучу с градом.
В мифотворческом сознании славянских (и не только) народов готовое полотно уподоблялось дороге и жизненному пути. Его дарили новорожденному, повитухе; на свадьбу невесте, невеста — свекрови; по полотну невеста входила в дом мужа; на похоронах новым холстом покрывали гроб, выстилали дорогу перед гробом; куски полотна закладывали в фундамент нового дома, вешали на деревья и источники. Хорошо известно славянам тканье обыденного полотна для защиты села от мора, падежа скота, от засухи. Начало тканья соотносилось с рождением человека, а окончание — со смертью. Навитую на станок основу необходимо было сразу же соткать на один оборот воротила; если этого не сделать, считалось, что ребенок, родившийся в эту ночь, не будет расти или умрет.
Старое название, теперь уже почти забытое, самодельного ткацкого стана — кросна находится в кровном родстве с древнерусским словом “крес” — пламя, огонь. Прямой равноконечный крест был в народной символике образом солнца. Название горизонтальной основы, на которую крепятся основные части кросен, — «поднебник». Метафора его ясна — тканые узоры рождаются как бы под солнечным небом. Да и само слово «узор» происходит от «зари».
Сегодня слово узор утратило первоначальный сакральный смысл и несет скорее оттенок украшательства, декора. Но в древности языком орнамента наши предки передавали свое представление об устройстве мира. Квадрат, разделенный на четыре части с кружочками или точками в каждой, — засеянное поле. Солярный знак — это солнечный символ. Меандр — волна, время, бесконечность… Эти строгие линии, клеточки и точки носили характер оберега и должны были притягивать благополучие.
Существовало несколько видов украшения ткани на станке. На Севере были особенно распространены пестрядь, ремизное и браное ткачество. Самое простое в исполнении — пестрядь. Нити основы делятся на две группы, которые, поочередно поднимаясь и опускаясь, образуют зев — в который «ныряет» челнок, увлекая за собой уточную нить. Цветные нити, переплетаясь, образуют небольшие клетки и полосы. Из пестряди шили рубахи, сарафаны, делали передники, скатерти, покрывала, половики. Так, у карел пестрядинные ткани применялись для создания будничной одежды — мужских и женских рубах, сарафанов. Узоры пестряди для одежды в клетку или полоску были очень сдержанной расцветки. Праздничную одежду, в частности женские рубахи, шили из холста белого цвета, подолы украшались красной полосой тканого узора.
Ремизные ткани создавали с помощью дополнительных приспособлений на ткацком стане. Ремизная техника применялась главным образом в тканье скатертей и полотенец. Но более сложные и оригинальные орнаменты выполнялись браной техникой, дающей узор как с лицевой, так и с изнаночной стороны ткани. Бранину применяли для украшения многих предметов одежды и домашнего обихода. Техника браного тканья очень трудоемка и требует от ткачихи напряженного внимания, малейшая оплошность при отсчете нитей — и исказится весь рисунок.
Сама техника обусловила геометрический характер тканых орнаментов. Преобладающий мотив в них — ромб. Поставленный на одну сторону или углом, с отростками — рожками или с мелкими ромбиками по углам, крупный или миниатюрный, целиком или поделенный на части, ромб является, пожалуй, основной фигурой в построении орнамента. Геометризованные формы иногда приобретает и изображение человека, редкое в этом виде искусства. Особенно характерны они для тканей из района Великого Устюга, где составляют уникальную особенность местной бранины.
В зависимости от предназначения полотно было разным по качеству выработки. Часть узорных изделий украшала одежду, другая — крестьянский интерьер. Из гладкого тонкого льна шили полотенца, рубашки, сарафаны. Для штанов брали более грубое («портяное») полотно. Толстый холст третьего сорта подходил для подклада, а грубый (пеньковый) материал из отходов годился только для мешков и кулей. Ярким декоративным пятном во внутреннем убранстве жилья были тканые половики из разноцветных тряпичных лент. Ткацкий станок состоит из простых, сделанных из толстых брусьев, станины и поднебника. На последнем крепятся все подвижные его части: рамы нитянок — ремизок с петлями из льняных ниток. В петли одной из рам продеваются четные нити основы, в петли другой — нечетные. Через подвижные блоки, привязанные к поднебнику, пропускают веревки, соединяющие подножки с ремизками. Наступишь на одну из них — поднимается четная группа основы, на другую — нечетная.
«Ты удайся, удайся, ленок, Ты удайся, мой беленький, Не крушись ты, мой миленький…» —
— в этой хороводно-игровой старинной песне воспевался весь путь от льняного крохотного темного семечка до белоснежного кружевного узора. Но как долог и труден он, этот путь! И как похож он вообще на жизненный путь человека, какая мощная языческая символика звучит в каждой замкнуто-обособленной ступени льняного цикла! Ритмичный, точный, выверенный веками, этот цикл положительно подчинен небесному кругу, свершаемому вечным и щедрым солнцем. Человек должен успевать за неумолимой, надежной в своем постоянстве сменой времен года» (В. Белов.Лад).
ЗАГАДКИ
Бежит свинья из Питера, вся истыкана. (Наперсток)
Брюхом тру, ногами пру, где разинется, тут и ткну. (Тканье)
Деревянные ноги, хоть все лето стой. (Ткацкий стан)
Маленько, кругленько, а за хвост не поднять. (Клубок)
Маленько, светленько, весь мир одевает. (То же)
Пять подъедают, а пять подгоняют. (Пальцы и пряжа)
Бежит свинка, вырезана спинка. (Челнок)
Били меня, били, Колотили, колотили, Клочьями рвали, По полю валяли, Под ключ запирали, На стол сажали. (Лен — пряжа, холст, скатерть)
Весь мир одевает, сама нагишом. (Игла)
Днем обручем, ночью змеей. (Пояс)
Конь стальной, хвост льняной. (Игла с ниткой)
Ногой топну, животом нажму, рукой шмыгну, два раза колону и опять начну. (Тканье)
По дороге я шел, две дороги нашел, по обеим пошел. (Штаны)
Полон шестик воробышков. (Кайма и пуговицы)
Пришел паук на деревянных ногах, всю избу загородил. (Ткацкий стан)
Пришло чудо, село в угол, без девки, без жонки и вон нейдет. (Ткацкий стан)
Пять чуланов, одна дверь. (Перчатка)
Сижу верхом, не знаю на ком. Знакомца встречу, соскочу — привечу. (Шапка)
Уточка ныряет, хвост теряет. (Игла с ниткой)
Чем больше я верчусь, тем больше толстею. (Веретено)
Сам железный, а хвост портяной. (Иголка с ниткой)
Свинка — золота щетинка, льняной хвост, по белу свету скачет, весь свет красит. (или: одевает. Иголка с ниткой)
Синенька, маленька, по городу скачет, всех людей красит. (Иголка)
