Стелла Хаммурапи. 1792-1750 гг до н.э. Лувр, Париж
В немолчном гомоне голосов истории, традиций и культурных кодов отчетливо звучит голос Шумера и Аккада, но материальные свидетельства до поры до времени были скрыты под толщей песка и глины. То, что когда-то дало этим древним цивилизациям жизнь, с неизбежностью привело к гибели их творений. Воды Тигра и Евфрата питали поля и лелеяли на своих берегах города Ур, Урук, Лагаш, Ниппур, Вавилон, Ниневию, но они же во время разрушительных наводнений засоряли поля и оросительные системы теми же песком и глиной. Интенсивная ирригация, в свою очередь, приводила к засолению земель и превращению их в безжизненную пустыню. Русла рек медленно, но верно смещались на запад, оставляя города без воды и связи с основными транспортными и торговыми артериями. Города Ур и Ниппур оказались, соответственно, в десяти и сорока милях от реки, а некогда морской порт Эрриду — в двухстах милях от Персидского залива.
Глина — основной строительный материал месопотамской цивилизации, в таком изобилии предоставленный природой, так легко формирующийся и затвердевающий под жаркими лучами солнца, — вернула в свое лоно рукотворные горы зиккуратов и стены городов, которые лишь «своим ужасным сиянием отбрасывали врагов». Недаром страшным проклятием в устах богини Иштар было пожелание «обратиться в глину». Как будто все стихии ополчились на дело рук человеческих.
Табличка со списком скота и шкур животных. Ок. 2350 г. до н.э. Париж, Лувр
Если Хапи, бог великой реки Нил, имел кроткий и предсказуемый нрав, особенно в низовьях, а окружающие страну горы и пустыни хранили народ Египта от врагов и дарили камень — материал вечности, то в Месопотамии все было совершенно иначе. Разливы быстротекущих горных рек Тигра и Евфрата были стремительными и разрушительными, особенно когда сопровождались ветром, дувшим со стороны Персидского залива. Горыбыли источником постоянной опасности, регулярно поставляя орды диких варваров-завоевателей.
Портрет царя Хамураппи из Суз. XVIII в. до н.э. Лувр, Париж
История Месопотамии — это история войн. Войны раннерабовладельческих городов Шумера (XXIX–XXVI вв. до н.э. — период I и II династий) сменились войной с соседними семитскими племенами и возвышением города Аккада (XXIV–XXII вв. до н.э.), затем власть вновь перешла к Шумеру (2200–1997 гг. до н.э., III династия). В начале II тысячелетия до н.э. с севера вторгаются амореи (семитская группа), которые, обосновавшись в Баб-Илу (Вавилоне), закладывают основы Старовавилонского царства (XX–XVII вв. до н.э.). Ослабление последнего приводит к вторжению хеттов, эламитов, касситов в 1600 г. до н.э. и длительному периоду разрушительных войн, завершившемуся установлением четырехсотлетнего владычества касситов.
На смену касситам пришли ассирийцы, которые с X по VII в. до н.э. не знали поражений. Нововавилонское царство просуществовало еще два столетия (VII–VI вв. до н.э.) и пало в VI–IV вв. до н.э. под ударами персов (индоевропейцы), которых смог победить только Александр Македонский.
Природа и история, объединившись в своей враждебности к человеку, постоянно напоминали ему о бренности и хрупкости как самого рода людского,так и его дел:
Ярая смерть не щадит человека:
Разве навеки мы строим дома?
Разве навеки ставим печати?
Разве навеки делятся братья?
Разве навеки ненависть в людях?
Разве навеки река несет полые воды?..
Судьба людская проходит, —
Ничто не останется в мире.
Дарий и Ксеркс. Деталь рельефа сокровищницы из Пересполя. V в. до н.э.
В этом изменчивом мире тщетно искать бессмертия. Хозяйка богов, Сидури, предостерегает героя Гильгамеша о том, что в бессмертии «жизни, что ищешь, не найдешь ты». И недаром ее сад на краю мира, на берегу «вод смерти» каменный — он изначально мертв в своем бессмертии. Трагизм тщетности неизбежной и постоянной борьбы с разрушительными стихиями бытия, став основанием месопотамской культуры, отнюдь не обесценил жизнь, а наоборот, подчеркнул ценность ее мимолетных радостей:
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!..
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу —
Только в этом дело человека!
Определяя смерть и жизнь, боги «не поведали смертного часа, а поведали: жить живому!» («О все видевшем» — эпос о Гильгамеше). В этом главное отличие культуры Двуречья от культуры Древнего Египта. В борьбе со стихиями и беспощадным временем жители Месопотамии сделали ставку на саму жизнь во всей полноте ее деятельного проживания.
Результатом общих усилий людей стало рождение цивилизации — мира посюстороннего, мира городов, живущих насыщенной жизнью, мира человеческой культуры. Именно непрерывность культурных традиций обеспечила единство и долгую жизнь месопотамской цивилизации. И многочисленные семитские племена (аккадцы, амореи, эламиты, арамеи, халдеи, касситы), и индоевропейские (мидяне, персы), осев на новых землях, воспринимали изобретенную древними шумерами письменность (клинопись), а вместе с ней и фольклорные и литературные традиции.
Языческое многобожие предполагало уважительное отношение к богам других народов, а желание подтвердить свою власть авторитетом местных божеств приводило к расширению местного пантеона, пополнению его «молодыми» богами (Мардук в Вавилоне, Ашур в Ассирии и др.), которым «старые» боги добровольно уступали свои функции, уходя на заслуженный и почетный отдых. То же происходит и с традициями в области архитектуры (устойчивая типология храма-зиккурата) и отчасти в изобразительном искусстве (здесь единство скорее не стилистическое, а сюжетное — благодаря общности мифологии, символики атрибутов). Если же к этому добавить и правовую преемственность, традицию, начатую царем Хаммурапи (1792–1750 гг. до н.э.), который обобщил и усовершенствовал в сторону цивилизованного милосердия правовой опыт прошлого и позаботился о том, чтобы в каждом городе имелся текст его законов, высеченный в камне, то картина культурного единства Месопотамии на протяжении столетий будет вполне очевидной.
Табличка с рассказами о подвигах Гильгамеша
Клинопись — гениальное изобретения таинственных «черноголовых». Что может быть легче и естественнее рисунков и знаков на сырой глине, что может быть дешевле той же глины? К тому же ей не страшен главный враг рукописей — огонь. «Рукописи не горят», а только закаляются — это более чем справедливо в отношении глиняных книг Месопотамии.
Письменность в Шумере возникла примерно на 200–300 лет раньше, чем в Египте. Свидетельством тому — наиболее древние таблички, найденные в г. Уруке. Самая древняя шумерская система письма была и наиболее сложной. в ней было около шестисот знаков разного назначения, слоговые знаки употреблялись наряду со знаками-понятиями (идеограммами). Один и тот же клинописный знак мог иметь более 20 слоговых значений или вообще не читаться (так называемые детерминативы). Уже в древности ближайшие соседи и правопреемники этой системы, аккадцы, испытывали большие трудности, и для облегчения своей участи составляли подробные орфографические и слоговые справочники и словари. Без них вряд ли вновь зазвучал бы древний шумерский язык.
История дешифровки клинописной системы сама по себе не менее интересна, чем история ее формирования, видоизменения и приближения к звуковому письму (от 600 знаков у шумеров до 36 букв у персов). Потребовались все мыслимые и немыслимые таланты и слабости человечества, чтобы разгадать смысл значков, которые звучали многоголосием всех народов Месопотамии.
Любовь к разгадыванию ребусов, шарад и математических головоломок вкупе со вспыльчивым и упрямым характером привели к тому, что скромный преподаватель геттингенской гимназии Г.-Ф. Гротефенд в 1802 г. прочитал первый клинописный текст на персидском языке: «Дарий, царь великий, царь царей, Гистаса сын, Ахеменид», «Ксеркс, царь великий, царь царей, Дария сын, Ахеменид»).
Зацепкой послужило и многократно повторяющееся слово «царь» и склонность царей к торжественным ритуальным формулам с перечислением своих предков. Помогло и то, что имена царей были известны по другим источникам, а язык древних персов до сих пор звучит в речи огнепоклонников, последователей Заратустры в Индии.
Способности отличного спортсмена и столь же хорошего шпиона понадобились сэру Г.К. Раулинсону, чтобы сделать следующий шаг — протянуть ниточку от персидского языка к эламскому, а затем к аккадскому. Именно на этих языках была сделана хвастливая надпись Дария I о своих победах. Не рассчитывая на сознательность потомков и действенность увещевания («Ты, который в грядущие дни увидишь эту надпись… ничего не разрушай и не трогай»), Дарий велел разместить ее на крутом склоне на высоте более ста метров. Именно на такой высоте пришлось висеть сэру Генри и списывать в течение 12 лет знак за знаком огромную надпись. Ну а затем ему пригодился опыт дешифровальщика, агента Британской империи.
Расшифровке шумерского языка мы обязаны не только современным ученым-шумерологам, но и страсти коллекционера, которая некогда владела могущественным царем Ассирии Ашурбанипалом. Он скупал и свозил в свою столицу книги из всех подвластных ему городов. Переписывал и сортировал их. Его библиотека в Ниневии насчитывала более 30 тысяч табличек, которые были тщательно пронумерованы и каталогизированы. А еще могущественный царь гордился своей ученостью, тем, что владеет четырьмя действиями арифметики и умеет читать «таинственные шумерские письмена». Именно от Ашурбанипала ученые узнали о существовании творцов клинописи и смогли сориентироваться в многочисленных словарях древней библиотеки.
