Павел Дмитриевич Корин родился 8 июля 1892 г. в селе Палех Владимирской губернии. Впервые c ело Палех появляется в официальных документах первой половины XVII в. в связи с образованием профессиональной гильдии, или школы, иконописцев. Уже тогда семья Кориных занималась иконописью, о чем свидетельствуют «автографы» на иконах и записи в домовых книгах.
Иконы в Палехе писались долго и тщательно, по старинным образцам, и стоили очень дорого. Покупали их в основном старообрядцы и коллекционеры — любители старины. Разросшееся к началу XX в. производство привело к значительному удешевлению иконы и снижению качества письма, а после Октябрьской революции палехские мастера и вовсе остались без работы. Однако по завершении Гражданской войны у советского правительства появилась идея использовать «культурное наследие прошлого» — и в 1923 г. возникла школа палехской миниатюры. Многие мастера-иконописцы с радостью воспользовались возможностью сохранить свое искусство.
Но Павлу Корину был предначертан иной путь.
Пора самоотверженного учения
Сельская жизнь и своеобразная атмосфера иконописной мастерской окружали его с детства: это и работа в поле, и разговоры старших о технических особенностях ремесла, и подборки рисунков-эскизов для икон, среди которых был и рисунок прапрадеда Петра Корина «Спас Нерукотворный», с авторской подписью на обороте. В доме Кориных много читали. Отец Павла Дмитрий Николаевич выписывал сочинения И.С. Тургенева, Г. Гейне, журналы «Нива», «Живописное обозрение» с цветными репродукциями. Павел любил их разглядывать, и уже тогда его удивляло, «отчего художники везде пишут не так, как в Палехе?»
В одиннадцать лет Корин окончил сельскую школу и поступил в ученики к Е.И. Стягову, палехскому мастеру-иконописцу. Павел занимался с удовольствием, учеником был примерным и, окончив класс Стягова со званием мастера, в 1908 г. уехал в Москву. Здесь он нашел себе работу при конописной палате Донского монастыря. Помог ему в этом московский художник Клавдий Степанов. Спустя три года иконописная палата устроила художественную выставку, в которой принял участие и Павел Корин.
Вскоре его отрядили в помощники к Михаилу Васильевичу Нестерову, который расписывал собор Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке в Москве. Нестеров, оценивший коринские копии эскизов росписей, пригласил юного художника поработать над фресками церкви Покрова Богородицы Марфо-Мариинской обители. Так началась пора «нестеровского» ученичества Павла Корина. Михаил Васильевич стал для молодого художника «настоящим учителем, помощником и другом, своего рода эталоном подвижнического отношения к искусству».
Нестеров выхлопотал у великой княгини — покровительницы Марфо-Мариинской обители ежемесячное жалование для своего ученика. Он же рекомендовал Павла в 1912 г. для поступления в Училище живописи, ваяния и зодчества. Корин, выдержав большой конкурс, поступил туда и четыре года учился под руководством известных художников того времени — К.А. Коровина, С.В. Малютина и Л.О. Пастернака. Вскоре по окончании училища, Корин получил звание классного живописца, а Малютин пригласил его на место ассистента в Свободные художественные мастерские при училище. Через полгода Малютин оставил мастерскую и Корин занял его место.
В феврале 1917-го художник переселился в мастерскую на Арбате, началась, как он сам говорил, пора самоотверженного учения: он знакомится с творчеством Александра Иванова (картины которого производят на молодого живописца большое впечатление), едет в Киев, где копирует древние мозаики и фрески. Летом посещает Эрмитаж, где у Корина впервые возникает желание написать большую картину. После окончания Первой мировой войны художник начинает преподавать рисунок, работает в анатомическом театре 1-го Московского университета. Выполняет в Музее изящных искусств (с 1937 г. — ГМИИ им. А.С. Пушкина) рисунки с классических образцов, рисует античные статуи, натурщиков. В это же время копирует фрагменты «Явления Христа народу» А. Иванова.
Оформление мечты
В 1923 году Павел Корин с братом совершает путешествие по Северу, посещает Вологду, Старую Ладогу, Ферапонтов монастырь, Новгород. Во время путешествия братья изучают росписи в соборах и церквях, делают зарисовки церковной утвари и фресок старых мастеров.
Корин продолжает обдумывать «большую картину, равноценную ивановскому Мессии». Мечты эти окончательно оформились в Донском монастыре, в день отпевания патриарха Тихона (1925). Многотысячная толпа верующих вдохновила Корина, он решил создать картину, которая воплотила бы «святую Русь» на рубеже трагических перемен. Картина получила рабочее название «Реквием». В русле этого замысла он создает замечательные портреты-типажи: «Отец и сын» (1930), «Нищий» (1933), «Игуменья» (1935), «Митрополит» (будущий патриарх Сергий, 1937) и большое количество этюдов, написанных с натуры. Наряду с работой над воплощением своего основного замысла Корин преподает начинающим художникам рисунок в Музее изящных искусств.
В 1930 г. в результате давления со стороны властей работу над «Реквиемом» пришлось прервать. Спустя год П.Д. Корин знакомится с А.М. Горьким, который проникся к художнику глубокой симпатией и, увидев этюды к «Реквиему», посоветовал назвать картину по-другому: «Уходящая Русь», ведь в этюдах была и былинная сказочная старина, и живое еще, с некоторым оттенком мифологизации прошлое. Корин соглашается на такой вариант названия и по приглашению Горького едет в Европу. Побывав в Германии, Италии и Франции, Корин в июне 1932 г. возвращается в Москву и привозит путевой дневник, большое количество зарисовок и портрет Горького в Сорренто, где в то время жил писатель.
В этом же году Корин принял участие в перенесении картины А. Иванова «Явление Христа народу» из Румянцевского музея в Государственную Третьяковскую галерею. Отреставрировав картину, он принял пост главы реставрационных мастерских ГМИИ им. А.С. Пушкина, где работал до 1959 г. Возглавляя мастерские, Корин смог собрать ценнейшую коллекцию древнерусского искусства, выставлявшуюся (вместе с произведениями самого художника) в его московском доме-музее на Малой Пироговской улице, открывшемся спустя четыре года после смерти художника.
В конце 1936 г. Корин вновь принимается за картину «Уходящая Русь», пишет серию этюдов в московском Успенском соборе. Они были необходимы для создания фона в «задумке всей его жизни». Но дальше этюдов работа не идет. Художнику приходится выполнять правительственные заказы, много ездить по Европе. Благодаря этим поездкам Корин знакомится с Федором Шаляпиным. А в 1939–1943 гг. по заказу Комитета по делам искусств он пишет цикл парадных и в то же время остродраматических портретов деятелей советской культуры: М.В. Нестерова, А.Н. Толстого, В.И. Качалова, А.М. Леонидова, Н.Ф. Гамалеи, К.Н. Игумнова и портрет Н.А. Пешковой. Все они находятся сегодня в Третьяковской галерее.
Народный художник
Вторая мировая война застала Корина за работой над эскизами фриза «Марш в будущее» для Большого зала Дворца Советов (1941–1947). Сложность этой работы состояла в характере самой задачи, стоявшей перед художником. Воспевание неведомого, туманного будущего не вызывало у Корина реальных образов. Работа была чужда художнику и, несмотря на высокое мастерство, не получила должного воплощения. Кроме того, летом 1942 г. Комитет по делам искусств, начав подготовку к большой выставке «Великая Отечественная война», предлагает Павлу Корину написать произведение на историческую тему. Художник принялся за триптих «Александр Невский» (1942–1943) и создал варианты эскизов для триптиха «Дмитрий Донской». Центральная часть первого полностью занята фигурой князя, левая и правая несут смысловую и художественную нагрузку, они своего рода олицетворение Русского Севера, населенного мужественным и свободолюбивым народом. Все мужские фигуры выполнены несколько угловато, что напоминает старую иконописную традицию.
Осенью 1945 г. Корин написал портрет маршала Г.К. Жукова (ГТГ) и взял на себя работы по реставрации картин из собрания Дрезденской галереи, что заняло десять лет. Работы продолжались до 1955 г.
В течение 1951–1952 гг. художник работал над созданием мозаичных панно для станций метрополитена «Комсомольская-кольцевая», «Арбатская», актового зала Московского государственного университета и эскизов витражей и мозаик для станции метрополитена «Новослободская». Наиболее удачной была признана работа на «Комсомольской-кольцевой». Торжественному, парадному архитектурному решению подземных залов А.В. Щусева соответствовали и мозаичные плафоны по эскизам П.Д. Корина. Выбор сюжетов — ключевые моменты русской истории — был обусловлен заданной темой: победа народа над фашизмом. Эта работа была отмечена присуждением в 1954 г. Государственной премии. Вскоре Корина избрали членом-корреспондентом Академии художеств СССР. А в следующем году, закончив работу над восстановлением картин из собрания Дрезденской картинной галереи, мастер побывал в ГДР на церемонии передачи картин. Спустя три года П.Д. Корину присвоили звание «Народноый художник РСФСР».
Много работы было у него в послевоенные десятилетия: Корин завершил композиционный эскиз «Реквиема» (1959, дом-музей) и продолжил серию «героических портретов» — С.Т. Коненков (1947), С.С. Сарьян (1956), Кукрыниксы (1958). Были поездки за границу — в Италию, Францию и США.
В 1962 г. Корина удостоили звания «Народный художник СССР». Были и персональные выставки: в Москве — по случаю 70-летия со дня рождения и 45-летия творческой деятельности — и в Нью-Йорке в 1965 г.
Символ несбывшегося
Казалось бы, что еще человеку нужно? Корин буквально купался в славе и признании, но не давала ему покоя «давняя задумка» — картина «Русь уходящая».
Огромный, без единого шва холст вот уже 70 лет занимает целую стену в доме-музее на Малой Пироговской. И холст этот совершенно пуст: картины, которую художник называл делом всей своей жизни, не существует. Громадное подготовленное к работе полотно — своеобразный символ несбывшегося.
Каждый, кто приходит в дом Корина, видя пронзительные по силе воздействия эскизы портретов и зарисовки для будущей картины, может попытаться представить себе, какова могла бы быть единая композицию.
«Парадоксально, — пишут исследователи, — но чистый холст и недосказанность имеют свою силу воздействия, будят мысль, вызывают раздумья. Портреты, являясь частью ненаписанного холста, оставляют свой след в душе человека. Общее впечатление от них остается в памяти и складывается в единый образ, позволяющий создать в своем воображении величие композиции».
Возможно, такая композиция, такой образ и существуют, но для каждого они свои. Не те, о которых мечтал и которые собирался воплотить на холсте Павел Корин.
Он постоянно находился под воздействием этой работы: «Пустой холст завораживает, тревожит, обретает магическую силу притяжения, от него исходит напоминание и укор, а это требует внутреннего напряжения… У меня был свой образ в искусстве, который вел меня с юности, для осуществления этого образа я так много и упорно учился. Я не сделал того, что мог сделать, что было в самый разгар работы насильственным образом прервано».
Думая об этом, Корин руководит реставрационными работами панорамы Ф.А. Тубо «Бородинская битва» и в 1962 г., к 150-летию Бородинского сражения, завершает их. За год до смерти он создает центральную часть триптиха «Сполохи».
Съездив осенью 1967 г. на родину, в Палех, 22 ноября Павел Дмитриевич Корин умирает в Москве.
