Одним из истоков творчества П.Д. Корина является иконопись — факт несколько необычный для художника конца Х I Х века. Корин как сын потомственного иконописца буквально вырос в мире иконописи. Он окончил иконописную школу Палеха(1) под руководством Е.И. Стягова со званием мастера-иконописца, но прямой зависимости от стилистики иконописи в его творчестве не наблюдается. Это кардинально отличает его от ряда художников ХХ в., которые сознательно обращались к эстетике иконы.
Для Корина в иконописи был важен сам дух, а не эстетика, не внешние приемы иконописного языка. Об этом свидетельствует его необычайно драматическая работа «Спас Ярое око». В ней Корин прорывается к древним внутренним истокам русской национальной иконописной школы, которая изначально отличалась от византийского образца повышенной экспрессией и драматичностью. Внутреннее горение духа, причем чистого духа, рвущегося из материальной темницы тела, — вот что больше всего увлекало Корина в иконе(2). Можно сказать, что под знаком этой темы реализовалось все творчество Корина — и его работа над картиной жизни «Реквием», и его многочисленные портреты, и монументальные работы времен Великой Отечественной войны. В каждом отдельном случае эта тема получала индивидуальную окраску (вера и религиозный фанатизм, реализация творческого горения, могущество народного духа), но в своей основе оставалась единосущной.
Интерес Корина к древнерусской традиции никогда не угасал, и он всю жизнь продолжал свое смиренное ученичество у старых мастеров. Об этом свидетельствует и его поездка в Киев в 1917 г. для знакомства с древними мозаиками и фресками, и путешествие по русскому Северу в 1923-м, из которого художник привез большое число зарисовок фресок церквей Вологды, Старой Ладоги, Ферапонтова монастыря, Новгорода, и посещение Валаама (1931). На древнерусских фресках, по существу, вырос монументализм Корина(3).
Специфика духовного поиска определила ориентацию художника в современном ему искусстве. Несмотря на то что он закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества (1912–1916) подлинное влияние оказали на него не многочисленные преподаватели этого учебного заведения, а М. Нестеров(4), который стал для Корина духовным отцом, неизменным наставником и старшим товарищем на всю жизнь. Влияние творчества Нестерова определило второй источник искусства Корина, а именно формальные принципы и мировоззренческие установки модерна. Его целью стало Высокое Искусство, Высокий Стиль («Как же, как же подняться к высотам чистого искусства?» — из записок художника). С точки зрения формы зависимость живописной манеры Корина от модерна проявляется, помимо обобщенного монументализма, в приверженности к подчеркнутой графичности, к повышенной роли экспрессивной линии и силуэта, к локальному цветовому пятну, к сдержанным вариациям цвета в кругу разнообразных оттенков черного, серого и белого.
(1)
(2)
(3)
(4)
От Нестерова Корин унаследовал как общую тематику поиска символа веры русского народа, так и конкретные формы в разработке стилистики портрета (портрет как духовное кредо жизнедеятельности творческой личности). Весьма чувствительным оказался Корин и к наследию русских художников Х I Х века. Образцом высокого служения искусству и поисков пути к Богу стало для него творчество А.А. Иванова(5). Об этом свидетельствует кропотливая работа Корина по созданию копий фрагментов картины «Явление Христа народу» один к одному в размер подлинника. Тематика «Руси уходящей» привела Корина к опыту корифея русской исторической живописи В.И. Сурикова. Подготовительные работы к картине написаны в аналитическом духе глубочайшего психологического исследования последнего. Феномен возникновения триптиха «Александр Невский» невозможно представить без предшественников в лице В.М. Васнецова («Три богатыря») (6) и М.А. Врубеля («Богатырь»(7), «Микула Селянинович»).
Высокий этос искусства Корина нельзя понять без прививки классики европейской традиции. Недаром Нестеров на своем портрете братьев Кориных изображает их разглядывающими античную вазу на фоне барельефа Парфенона. В период с 1919 по 1922 г. Корин выполнил ряд зарисовок с классических образцов в Музее изящных искусств, а также производил обмеры слепков скульптуры Древней Греции, Рима и эпохи Возрождения. Его встреча вживую с классическими образцами произошла во время поездки в Италию, Францию и Германию (1931–1932), которые он посетил благодаря покровительству А.М. Горького.
(5)
(6)
(7)
...и последователи
Педагогическая практика П. Корина весьма обширна. В 1926 г. он вел рисунок в платном кружке живописи при Музее изящных искусств. Там он обрел одного из своих самых преданных учеников – Ст. Чуракова. Корин щедро делился своим опытом реставратора. Среди его учеников по этой линии надо упомянуть все того же Ст. Чуракова, а также С.С. Уварову и С.А. Зверева. Эпизодически Корин преподавал в МГХИ им. В.И. Сурикова. К сожалению, учеников, равновеликих ему, у Корина не было. Можно считать, что суровый дух искусства Корина в какой-то мере возродился в работах художников «сурового стиля» (Т. Салахова(8), В. Попкова(9), Н.Андронова), но это был мгновенный эпизод. Остается надеяться, что «иной раз переждет зерно непогоду, схоронившись где-нибудь в пыли и перегное, — а потом возьмет и прорастет, когда уже и не ждет никто» (Дж.Р.Р. Толкиен).
