«Я — за искусство, которое развевается, подобно
флагу, или помогает сморкаться, как носовой
платок», — говорил американский мастер поп-арта
Клаас Ольденбург. Звездный дуэт Александр
Виноградов и Владимир Дубосарский поставил
перед собой похожую задачу: с 1994 г. они
осуществляют «народный» проект, стремясь к
искусству «простому, как мычание», понятному и
доступному народу, и избрали для этого принцип
советского художественного комбината,
производящего поточную продукцию. Они создают
качественные полотна в стиле псевдосоцреализма,
придумывая для себя заказы, народу, однако, не
очень понятные.
Барби, 2003
Конечно, это «русский проект», ориентированный
на отечественную историю, прославление
национальных стереотипов, народных кумиров и
любимцев, с обыгрыванием голливудских штампов, с
использованием образов и приемов рекламы.
Художники выстраивают свои большие гламурные
картины так, будто снимают триллер или порно или
устраивают перформанс. Получается весело,
смешно, порой вызывающе, с нарочитым налетом
пошловатости («Пикассо», «Уорхол в Москве»,
«Птица-тройка»). И герои у них положительные,
оптимистичные, уверенные в себе (Ельцин и Лебедь
на картине «Триумф»).
А. Виноградов и В. Дубосарский
Стратегия Дубосарского и Виноградова
оказалась успешной. Они участвуют в крупных
международных выставках, их произведения
хранятся в престижных зарубежных музеях. О том,
что доступно-недоступный «русский» проект
тандема развивается и обретает гигантский
размах, свидетельствует выставка «Легкость
бытия» в загородном комплексе «Пирогово» на
Клязьме. Впечатляют не только 50 новых больших
полотен, но и само пространство, где они
представлены, манера их подачи.
Семья гепардов
Картины демонстрируются в семи оригинальных
павильонах в просторном эллинге для катеров и
яхт (архитектор Евгений Асс). Специально для
выставки Юрий Аввакумов спроектировал небольшой
город — с площадями и павильонами, которые
соответствуют объединению холстов по темам:
«Девушки и оружие», «Космос и мы», «Спорт и
танцы», «Человек и дегенеративное искусство»,
«Веласкес и фауна»…. Семь минималистских
павильонов, сооруженных из дощатых поддонов,
использующихся на складах, вполне подходят для
преизбытычных, витиеватых, порой сложных и
чрезвычайно нагруженных, эффектных полотен
дуэта. Имитация промышленной выставки
получилась очень зрелищной.
Пушкин
Что правит миром? Чем одержим человек? Что его
пугает? Что манит? В каждом павильоне художники
играют со штампами, стереотипами, переиначивая
фрагменты реальности, балансируя порой на грани
китча, то устрашая зрителя, то погружая его в
фантасмагорические космические ландшафты, то
заставляя задуматься о бренности своего
существования.
Русская тройка
В павильоне «Веласкес и фауна» художники
вступают в диалог с искусством прошлого — вместо
людей на известных портретах позируют животные,
слишком красивые, нарочито трогательные или
грозные, в неоклассицистических, помпезных
мизансценах. Здесь представлен парафраз
знаменитой картины Веласкеса «Менины», где
действующими лицами выступают олени, обезьяны,
жирафы…
Здесь и сейчас
Самая странная, ставящая в тупик, даже зловещая
— серия картин «Человек и дегенеративное
искусство» в павильоне с тем же названием, с
динамическими, яркими, красочными изображениями:
«Термограмма грудной клетки», «Ангиограмма
почек»... Гвоздем программы, по замыслу
организаторов, является картина «Здесь и сейчас»
размером 3 х 8 м, в которой художники наконец-то
осуществили свою мечту: в создании картины
участвовала бригада творцов-олигархов,
подписавших ее. В том же павильоне
демонстрируются и фотографии, запечатлевшие
процесс работы над полотном, и белые халаты
соавторов, испачканные краской.
Барби
Последний павильон выставки «На дне и
метафизика предмета» воспринимается как
невеселые размышления о суетности жизни.
Кажется, авторам надоели слава и успех, они
стремятся к уединению. Не случайно персонажи на
картинах отсутствуют. На пустой сцене среди
плавающих золотых рыбок появляются кем-то
выброшенные предметы: кресло, качели, старый
школьный глобус и лестница, ведущая в никуда. Что
это? Ностальгия по погибшей цивилизации? Или
усталость от прославления «радостного
идиотизма»?
