Фрагмент. Конец I в. до н.э. Ватиканская библиотека, Италия
Одним из первых в европейском искусствоведении смысл изображенного на этой фреске попытался раскрыть Питер Пауэл Рубенс — большой знаток античности.
В одном из писем коллекционеру Клоду Пейреску мы встречаем следующий отрывок: «После того как я написал Вам по поводу древней живописи, найденной в садах Вителлия, я принялся припоминать ее как можно лучше. И мне кажется, что я ошибся в моем описании, потому что новобрачная облачена в широчайший белый, слегка пожелтевший пеплум. Она прекрасно сложена, покрыта с головы до ног и сидит задумчиво и печально, а полуобнаженная женщина прикрыта только лиловой одеждой. Брачное ложе украшено орнаментом. Затем, если я не ошибаюсь, поодаль стоит старуха, вероятно, служанка, держащая корзиночку и жертвенный сосуд, по всей вероятности, для новобрачной.
Поразмыслив об этом, я припоминаю, что большинство римских знатоков считали полуобнаженного и увенчанного цветами юношу новобрачным, который с нетерпением смотрит на невесту и подслушивает, о чем разговаривают женщины. О трех женщинах, приносящих жертву, и из которых одна, как мне кажется, в митре, а две другие — в лучистых венцах, я не могу сказать ничего положительного, кроме того, что они должны быть богинями, охраняющими брак и чадородие».
«Альдобрандинская свадьба» считается римской копией с греческого оригинала, относящегося ко второй половине IV в. до н.э. Фреска эта, по мнению многих специалистов, входила в верхнюю часть декоративной росписи стены римского дома, выполненной в конце I в. до н.э.
Этот шедевр — одна из самых светлых и утонченных картин, сохранившихся от античного мира. Нежная и тонкая атмосфера пронизывает всю сцену. Светлые фиолетово-молочные, голубоватые, белые, нежно-зеленоватые и ласковые синеватые тона составляют ее колорит. Спокойные, изящные позы участников этой сцены, задумчивые лица, поразительно легкое, виртуозное движение кисти — все создает тонкую, идиллическую атмосферу мечтательности. Особенно это относится к фигуре девушки слева в свободной расслабленной позе, переливающей благовония в чашу, которую она держит в левой руке.
И можно понять Ренуара, проведшего около года в Помпеях и Риме и копировавшего шедевры древней живописи. Известно, что по возвращении в Париж он резко меняет манеру письма, его живопись приобретает черты классической ясности, а колорит начинает строиться на воздушных фиолетовых, нежно-зеленых и прозрачных голубых тонах. Этой свободой жеста, непосредственностью и светлым настроением своих полотен он был обязан великолепным мастерам, работавшим в Помпеях и Геркулануме и владевшим уже в то время всеми секретами воздействия на зрителя, умением создавать особое праздничное настроение.
