В е л и к а я   о т е ч е с т в е н н а я   в о й н а

Опаленные огнем войны

Материалы для урока ИЗО

Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, недолюбив,
Недокурив последней папиросы…

И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!

Н. Майоров. Мы

Как расставить акценты

По-моему, чем дальше в историю уходят эпизоды Великой Отечественной войны, чем меньше остается в живых очевидцев тех огненных лет, тем деликатнее нужно подходить к изучению этой темы в современной школе.

С одной стороны, преподавателю изобразительного искусства трудно удержать детей от банального подражания, когда они просто пытаются позаимствовать и сюжет, и композицию картины у художника-профессионала. Не поленитесь при постановке проблемы урока о войне показать детям зрительный ряд живописных полотен, объединенных общим названием «Победа», и обратите внимание учащихся на то, как менялась с годами трактовка этого сюжета: от бравурности русского «ура!» на ступенях Рейхстага в картине Кривоногова 1948 года до пронзительного победного клича в драматическом произведении Е. Моисеенко 1972 года на ту же тему. (См. репродукции картин Е. Моисеенко (1), П. Кривоногова(2), Н. Баскакова(3).)

(1)

(2)

(3)

С другой стороны, очень сложно заставить детей по-новому взглянуть на известные события. Мы настолько привыкли и к чистой документальности в картинах-панорамах боя, и к утрированной монументальности образа в портретах героев Великой Отечественной войны, что уже не замечаем при восприятии этих произведений некоторую собственную отстраненность от сюжета. Поэтому для того чтобы научить ребенка сопереживать увиденному, необходим совершенно особый подход и к выбору сюжета, и к отбору выразительных художественных средств. Здесь незаменим творческий опыт таких маститых художников, как Гелий Коржев, с его знаменитой серией «Опаленные огнем войны», где кинематографический прием изображения персонажей крупным планом буквально заставляет зрителя стать соучастником происходящего, побуждая его дышать одним дыханием с героем.

Наконец, обязательно проанализируйте с учащимися старших классов удивительное по психологизму полотно Б.М. Неменского «Это мы, Господи». Это поистине «картина-раздумье», где две молодые жизни — советского воина и немецкого солдата — одинаково безжалостно принесены в жертву молоху войны(4). Сам автор так рассуждает по поводу выбранного сюжета в своей книге «Познание искусством»: «Мне пришлось идти по тонкому лезвию, чтобы выразить терзавшую меня проблему. Между отчаянием и надеждой, между ненавистью к нацизму и болью за людей — обыкновенных, как я, как вы».

(4)

Значит, настало то время, когда задача учителя не сводится только к тому, чтобы пробудить у детей интерес к одному из самых драматических эпизодов в истории нашей родины, но необходимо в какой-то степени перевернуть их сознание, помочь расставить новые акценты в понимании тех далеких событий. Поэтому для меня так важен опыт педагога дополнительного образования творческого объединения «Юность» ЮВАО г. Москвы Надежды Михайловны Смирновой, в тесном контакте с которой я работаю на протяжении нескольких лет. В ее практике преподавания, наряду с традиционными работами юных художников о войне с привычными изображениями танков, самолетов и салюта(5)(Картина Марии Прусаковой), есть рисунки совсем необычные. Особенно хочется отметить живописную работу Юлии Лагуткиной, ученицы 7 «Б» школы № 436, которая попыталась поставить себя на место тех девочек и мальчиков, что в годы Великой Отечественной войны отдали свою жизнь за родину. Так, в ее картине «Жди меня» в облике молодой девушки-бойца легко угадываются портретные черты самой художницы(6, 7). И здесь педагог умело использовал один из основополагающих принципов программы «Изобразительное искусство и художественный труд», разработанной Центром НХО под руководством Б.М. Неменского, — принцип уподобления и эмоционального сопереживания.

(5)

(6)

(7)

В поисках неформального подхода

Таким образом, побудить ребенка к адекватному восприятию трагедии потерь и пафоса победы в Великой Отечественной войне можно и нужно — хотя бы по долгу памяти, ибо в нашей стране практически нет семьи, в которой кто-нибудь из родных не воевал, не бедствовал, не голодал. Но для меня несомненно и то, что наиболее успешно дети работают на уроках изобразительного искусства лишь тогда, когда общечеловеческие идеи гуманизма, уважения к собственной истории, к ее героическому прошлому, к национальным традициям других народов пронизывают весь учебно-воспитательный процесс в школе.

Так, в нашем учебном заведении на правах музея боевой славы существует постоянно пополняемая экспозиция, освещающая ратный подвиг Третьей гвардейской воздушно-десантной дивизии, что успешно действовала под руководством генерал-майора И.Н. Конева в непримиримой борьбе с фашистскими захватчиками. Учащиеся нашей школы совместно с Советом ветеранов этой дивизии и ее председателем Сергеем Владимировичем Емельяновым (8) уже на протяжении нескольких лет собирают материал для школьной Книги Памяти, где наряду с воспоминаниями родных и близких наших детей о годах военных лишений представлены ребячьи рисунки и сочинения о войне, а также фотографии из семейных архивов. ( См. довоенные фото бабушки и дедушки ученицы 9 «Б» класса Поповой Ксении и ее брата Попова Евгения, ученика 7 «Б» класса (9,10).)

(8)

(9, 10)

Другой составляющей успеха в поисках неформального подхода к изучению истории Второй мировой войны, с моей точки зрения, является поэтапность: сначала постижение учащимися наиболее близких младшему школьному возрасту, очень конкретных тем («Богатырский конь», «Лучший танк» и др.), а уж затем работа над психологически сложными, даже порой философскими задачами, решить которые под силу школьникам только старших классов («У войны неженское лицо», «Наука ненависти» и др.).

О жанре батальной живописи

К теме героического прошлого нашей родины мы с детьми обращаемся уже в 4-м классе. При изображении пейзажа родной земли с ее древними городами образ природы обязательно трактуется как отклик на эмоциональные переживания героев, будь то сказка, библейский или исторический сюжет. Поэтому к 5–6-му классу мои ученики вполне готовы к восприятию темы Великой Отечественной в контексте истории развития батального жанра.

Форму подачи этого материала, как и выбор того или иного вида художественной деятельности, каждый преподаватель изобразительного искусства вправе определить сам. На своих уроках я обращаюсь, прежде всего, к творчеству автора монументального живописного полотна «Бородинская панорама» Франца Алексеевича Рубо (1856–1928). Тем более что даже в годы обучения в Мюнхенской академии художеств он не терял своей связи с Россией (родился художник в Одессе, в семье выходцев из Франции), живо интересовался ее историей и неоднократно выезжал для натурных зарисовок на Кавказ. А возглавив в 1903 году батальную мастерскую Высшего художественного училища Петербургской академии художеств (с неизменными классами рисования лошадей), Франц Рубо, по сути, стал основоположником отечественной школы батальной живописи.

Московские школьники имеют счастливую возможность познакомиться с самым выдающимся произведением прославленного мастера, написанным в ознаменование 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года, при посещении музея «Бородинская панорама». Тема решающего сражения относится к разряду вечных для нашей истории и выбрана автором не случайно, как не случайно же спустя почти полвека рифмует поэт Михаил Кульчицкий свои знаменитые строки:

Не до ордена.
Была бы Родина
С ежедневными Бородино!

Пройти мимо творческого наследия Франца Рубо невозможно еще и потому, что он является одним из прогрессивнейших художников-реалистов своего времени. Чуждый какой-либо романтизации или героизации персонажей, не склонный к ложному пафосу и риторике, художник больше заботится о подлинности и живости изображения, о целостности и динамичности композиции, наставляя своих учеников: «Баталист должен развивать в себе способность быстро схватывать общее, характерное, передавать модель в движении, уметь рисовать и писать по впечатлению, по памяти».

Это, вполне современное, видение сущности творческого процесса в полной мере усвоил один из его талантливейших учеников Митрофан Борисович Греков (1882–1934), автор знаменитой «Тачанки»(11), буквально летящей над степью четверкой боевых коней, подобных квадригам античного мира. Будущий художник-баталист родился в семье отставного казачьего офицера. После окончания Одесского художественного училища одаренный юноша продолжил образование в стенах Петербургской академии художеств. В 1920 г. Митрофан Греков поступает добровольцем в Красную армию. Отныне ведущей темой его творчества становится боевой путь Первой конной армии под предводительством Семена Буденного. Непосредственный участник сражений на фронтах Гражданской войны, он свои художественные впечатления научился передавать на холсте с какой-то удивительной мужественностью и колористической сдержанностью.

(11)

Эстафету традиций отечественной школы батальной живописи в новую историческую эпоху продолжит другой выдающийся мастер — Евсей Евсеевич Моисеенко (1916–1987). Его первые художественные замыслы роднит с полотнами М. Грекова дух сурового романтизма Гражданской войны и мастерское изображение лошадей (картины «Вестники», «Черешня»). Не случайно, наверное, после окончания в 1941 г. Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина художник в рядах народного ополчения попадает именно в кавалерию (картина «Генерал Доватор»). Так героическая тема становится ведущей и в жизни, и в творчестве мастера. Но, обращаясь к событиям Гражданской и тем более Великой Отечественной войны, он расценивает это не как уход в историю, а как один из возможных путей откровенного и бескомпромиссного разговора с современниками о самых актуальных проблемах наших дней. Его холсты не столько о том, как мы побеждали, сколько о том, почему победили.

«Героическое» очень многозначно. И выявляет оно себя не только в воинском подвиге, но и в неисчерпаемом многообразии его духовно-нравственных истоков. Отсюда наряду с психологизацией сюжета ориентация некоторых художников на освоение богатейшего наследия древнерусского иконописного искусства, когда постепенно формируется совершенно новый художественный стиль, в основе которого не только обобщенность и всеобъемлемость мысли, но и обобщенность и лаконизм формы. Так рождаются образы-символы, какими предстают перед зрителем чеканные силуэты летящих по небу коней в картине Моисеенко «Память»(12), по совершенству рисунка напоминающей фресковую живопись древних мастеров.

(12)

Логично такую развернутую вводную беседу о развитии жанра батальной живописи в России за два последних столетия завершить созданием композиции с изображением всадника на вздыбленном коне. Что мы с детьми успешно и делаем при изучении темы «Герои, борцы и защитники».

Панорама и летопись московской битвы

В XX веке на смену лошадям как в жизни, так и в искусстве пришла техника: военные автомобили и самолеты, самоходные орудия и минометы, знаменитые «катюши» и танк Т-34.

Таким образом, обозначилась проблема, прежде всего для преподавателя изобразительного искусства: его компетентность и состоятельность в области рисования современной техники. К тому же подробнейшие сведения о параметрах такой машины, как танк Т-34 (его особая легкость, маневренность, крепость брони, дальнобойность орудия), современные школьники с помощью новых информационных технологий способны собрать самостоятельно(13). Значит, сначала необходимо дать детям алгоритм построения объема машины в целом, а уж затем научить их грамотно располагать этот объем в пространстве картины. Изображение танка можно начать с построения прямоугольного параллелепипеда, развернутого на зрителя в три четверти. Открытое поле боя организуется при этом по законам угловой линейной перспективы: с двумя точками схода параллельных линий (это могут быть следы от гусениц).

(13)

Воссоздать атмосферу боевых будней на уроке помогают кадры кинохроники и фотографии времен войны (14). А в качестве музыкального сопровождения я обычно использую аудиокассеты с песнями из цикла «О друзьях-товарищах».

(14)

Наконец, наступает момент, когда необходимо окончательно определиться с сюжетом. В год празднования 65-летия со дня разгрома немцев под Москвой все ученики нашей школы посетили подмосковную Кубинку и Центральный музей обороны Москвы, чтобы самим ощутить масштаб настоящих военных действий, дотронуться рукой до брони боевых машин. Так родилась идея создать эскизы для панорамной картины «Московская битва». Для выполнения этой работы дети разделились на малые группы по 2–4 человека. Затем каждая из них выбрала для себя определенное время года: жаркое лето — начало прорыва немцев к Москве (природа еще благоухает золотистыми красками); осенняя распутица — самое драматичное время для защитников города (цвета неба и земли потемнели, перемешались друг с другом); снежная зима — начало контрнаступления Красной Армии (звонкие чистые краски как предчувствие скорого освобождения, очищения).

Завершить поиски живописного образа всей картины боя можно, соединив работы учащихся в единое полотно так, чтобы меняющийся облик окружающей природы выступал не в качестве фона, а как равноправный участник событий. Выполняют работу дети, как правило, в технике гуаши, что позволяет им легко переходить от одной части изображения к другой, внося необходимые коррективы в общую композицию. Законченное произведение целесообразно использовать и для экспозиции школьного музея боевой славы, и в качестве эскиза для оформления сцены актового зала в дни празднования юбилея победы(15).

(15)

Но осмыслить до конца значение разгрома фашистов под Москвой моим ученикам помогли воспоминания ветерана Великой Отечественной войны Владимира Ивановича Побочного «Московская великая битва: боевая хроника 1941–1942 годов». Следя за публикациями в газете «Московская правда», мы вместе с учащимися 6–7-х классов пытались восстановить картину боевых будней. В результате родилась графическая серия «боевых листков» как иллюстрация к прочитанному. Тем более что автор скрупулезно восстанавливает всю цепь драматических событий с 30 сентября 1941 года по 19 апреля 1942 года, показывая войну глазами очевидцев тех дней, приводя их дневниковые записи(16).  

(16)

Искусство иллюстрации

И все-таки хотелось внести в творчество ребят эмоциональную окраску, когда каждое новое знание становится личностно значимым и у ребенка формируется стройная система ценностей, когда именно искусство «открывает путь к освоению огромного, многовекового людского опыта восторга и презрения, любви и ненависти…» (Б.М. Неменский. «Познание искусством».) Подойти к решению этой сверхзадачи мы можем уже с семиклассниками при изучении темы «Искусство иллюстрации: слово и изображение».

Я предложила своим ученикам выполнить серию графических листов, иллюстрирующих главы из романа М.А. Шолохова «Они сражались за родину». Наряду с подробнейшим изучением первоисточника (при самостоятельном прочтении романа), можно обратиться к экранизации этого произведения режиссером С.Ф. Бондарчуком. Для организации индивидуальной работы с текстом на уроке необходимо подготовить для каждого ребенка заранее напечатанный отрывок из романа, подобранный с учетом возможностей юного рисовальщика: портретиста, пейзажиста, может быть, жанриста. Важно скомпоновать литературный материал так, чтобы оставалась неизменной намеченная автором логика событий.

Лично мне очень импонирует стремление писателя широкими мазками, будто с высоты птичьего полета, дать описание раздолья донских степей, еще не тронутых боями:

«Перед ними лежала, словно в огромной, врезанной в землю раковине, зеркальная водная гладь метров шестидесяти шириной. Противоположный берег плеса был обрывист, крут, по верху его, вплотную к самому обрыву, подступал старый, не тронутый ни порубкой, ни прочисткой смешанный лес: невысокие, но кряжистые, в два-три обхвата, дубы, карагачи, вязы вперемежку с дикими яблонями, вербы, тополя и осины — все это буйное смешение лиственных деревьев с густейшим подлеском зубчатой грядой тянулось вверх и вниз по течению реки, а вдали, на границе с холмистой степью, высоко взметнув вершины, ловя верховый ветер, величаво высились осокори и ясени с могучими, похожими на мраморные колонны бледно-зелеными стволами…

Что-то древнее, библейское было в этой живописной картине…»

«Библейское» — вот ключевое слово. Это слово звучит как нечто вечное, мифическое. В самом деле, не пытаемся ли мы, прикасаясь к таким темам, как Великая Отечественная война, сотворить свой собственный миф о том переломном моменте в истории нашей родины, который не перестает будоражить наше воображение?

Готовые работы мы поместили в школьном литературно-художественном альманахе, посвященном Великой победе, вместе с отрывками из произведений Шолохова о войне, оформив страницы так, как это принято в книжной графике. Несомненно, описания природы, которые дает писатель, хочется воплотить в красках, но мы с учащимися обратились к графике еще и потому, что эта демократичная техника позволяет многократно тиражировать изображение даже в условиях школы(17, 18).

(17)

(18)

Чудо воскресения

Так случилось, что мои детство и юность совпали с расцветом творчества художников «сурового стиля», с теми, кого называют «шестидесятниками». Это значит, что они — очевидцы фашистской экспансии, а их отцы воевали и погибали в Великую Отечественную войну. Наверное, поэтому произведения этих художников как-то особенно пронзительно лаконичны по форме, сурово реалистичны по выбору типажей и философски афористичны по содержанию :

Война ж совсем не фейерверк,
А просто трудная работа,
Когда –
Черна от пота –
Вверх
Скользит
По пахоте
Пехота.

М. Кульчицкий.

Мне всегда хотелось, чтобы мои ученики поняли и приняли скупой язык этих художников. И однажды мой ученик Сергей Ким, неизменный участник всех походов на пленэр нашей школьной изостудии, открыл для меня новое имя! ВАДИМ СИДУР. Вместе с отцом, реставратором памятников архитектуры, он побывал на открытии мемориального музея скульптора в районе Новогиреево, а потом примчался в школу, чтобы всем своим друзьям рассказать о художнике, чье творчество одновременно и смущало, и волновало его.

Лучше любого художественного критика мастер сформулировал свое творческое кредо чеканными строчками бунтующе нерифмованного верлибра:

Я раздавлен
Непомерной тяжестью ответственности
Никем на меня не возложенной
Ничего не могу предложить человечеству
Для спасения
Остается застыть
Превратиться в бронзовую скульптуру
И стать навсегда
Безмолвным
Взывающим.

Скульптор долгое время оставался известен только узкому кругу посвященных в его творчество. В одном из жилых домов Москвы находилась мастерская, где за 30 лет художником было создано более 500 скульптур и 1000 графических листов. Человек великого таланта и мужества, инвалид Великой Отечественной, перенесший несколько инфарктов, он ежедневно уходил в свой подвал и творил самоотверженно, с упоением, заряжая мощной энергией окружающих. А сначала была война…

«Когда восемнадцатилетним младшим лейтенантом, командиром пулеметного взвода я действительно дошел до своего родного города и своей улицы, то уже с угла увидел, что от дома, где я родился и вырос, не осталось ничего. Только печная труба торчала как новаторский памятник моему детству…

…Потом я был убит на войне. Но произошло чудо воскресения, и я остался жить. Иногда мне даже кажется, что это было предопределено для того, чтобы я смог в конце концов создать «Памятник погибшим от насилия», «Бабий яр»(19), «Памятник погибшим от бомб»(20)…

(19)

(20)

…Я остался жить, но это произошло не сразу. Довольно долго я раскачивался между жизнью и смертью в госпиталях для «челюстных и полостных»… Голова моя с момента ранения была постоянно опутана бинтами. Пуля немецкого снайпера попала в левую челюсть, чуть ниже глаза и виска, раздробив и выбив все, что только было возможно. Потом прошла сквозь корень языка, почти отсекла его и разорвалась в углу нижней челюсти справа, образовав огромную дыру. Металлические осколки этой разрывной пули до сих пор сидят во мне…

…Многие годы я пытаюсь и не могу освободиться от того, что переполнило меня в те времена. Так появилась скульптура «Раненый», где голова — кокон из бинтов и только щель рта обнажена»(21).

(21)

Не представляю, могло ли быть другим творчество человека, пережившего все это? Скупой язык его обобщающе-геометризованных скульптур — и мощный, и жгучий, а порою жесткий — воспринимается зрителем всегда как нечто монументальное, хотя не все свои модели автор при жизни успел перевести в крупные формы. Тем знаменательнее, что эскиз в бронзе «Памятника погибшим без погребения» (22) воплощен в виде монумента воинам-афганцам. Именно отсюда мы начинаем с детьми знакомство с экспозицией музея Вадима Сидура, а потом стараемся разобраться в смыслах его скульптурных формул. «Центральная идея Сидура, проходящая через все галактики его творчества, — трагическое чувство тревоги за жизнь человека перед роковым нарастанием зла, перед озверением человека, перед превращением человека в машину»(23), — написала в свое время о художнике Наталья Гребнева.

(22)

(23)