Федор Рокотов
Портрет неизвестного в треуголке
Начало 1770-х. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Это еще один признанный шедевр Рокотова. Искусствоведы в течение долгого времени пытаются узнать имя человека на портрете, но точного ответа нет до сих пор. Первый вопрос, который возникает при взгляде на полотно, — кто же на нем изображен: «неизвестный» или все же «неизвестная»?
Модель наряжена в традиционный маскарадный костюм домино, на шее повязан белый мужской платок (в таких платках представлена добрая половина мужчин, позировавших для портретов в XVIII столетии). На голове треуголка (кстати сказать, редчайший случай, когда Рокотов изображает головной убор), волосы собраны сзади в хвост — опять-таки традиционная мужская прическа тех лет. Но, несмотря на внешние признаки, которые должны бесспорно доказать, что перед нами мужчина, нежное лицо модели с тонкими чертами заставляет задуматься — не девушка ли это?
Немало версий было высказано на сей счет. В настоящее время существуют две основные. По одной из них — перед нами сын Екатерины II и графа Григория Орлова Алексей, родившийся в 1762 г. и получивший впоследствии титул графа Бобринского. Известен его портрет в детстве, кисти того же Рокотова. В Эрмитаже хранится портрет графа Бобринского неизвестного мастера, очень похожий на тот, что мы рассматриваем. Изображенный на нем юноша также облачен в маскарадный костюм и треуголку с аграфом и также приветливо улыбается зрителю. Но этот единственный пример все же довольно спорный и не позволяет сделать уверенное заключение. Кроме того, у «неизвестного» карие глаза, тогда как, если верить сохранившимся изображениям, у графа Бобринского глаза были голубые.
Для решения загадки имелась всего одна зацепка — известно, что картина поступила в музей из Рузаевки, поместья Струйских. Значит, изображенный должен иметь какое-то отношение к этому семейству. Рентгеновский анализ показал, что «неизвестный в треуголке» написан поверх женского портрета, причем овал лица, разрез глаз, даже блики на нем полностью идентичны. Изменилась только поза — раньше модель была изображена анфас, а потом развернута в три четверти. И, разумеется, изменился костюм: высокая прическа уступила место треуголке, а вместо низко декольтированного кружевного платья появилось темное домино. Исчезли и украшения: кружевная горжетка и серьги грушевидной формы. Все это заставляло предположить, что на портрете все же изображена дама, хотя и замаскированная. Но вопрос — кто ж она? — оставался открытым.
По сведениям очевидцев, Струйский хранил в своей галерее только портреты близких или весьма уважаемых им людей. Единственно возможным в данном случае ответом на вопрос было предположение, что на загадочном портрете представлена первая жена Струйского — Олимпиада Сергеевна Балбекова, внезапно скончавшаяся в двадцатилетнем возрасте. Вероятно, перед вторым бракосочетанием Струйский попросил художника замаскировать портрет, чтобы не возбуждать ревности новобрачной. Впрочем, окончательного подтверждения эта версия так и не нашла.
В работе особенно поражает художественное мастерство Рокотова, он владеет кистью поистине виртуозно. Легкие удары кисти буквально несколькими касаниями обрисовывают узор кружева, полупрозрачную ткань костюма, поблескивающий на треуголке аграф. Уже сам мазок, подвижный и живой, является важным фактором моделировки формы. С первого взгляда картина кажется темной, но светлые нижние слои просвечивают сквозь более темные верхние, как бы дополнительно наполняя полотно сиянием. Кроме того, кое-где просвечивает розовато-коричневый подмалевок, что придает всему колориту теплый оттенок.
А «маска» хитро поглядывает на нас с портрета, уверенная, что нам никогда не удастся разгадать ее загадку…
