Федор Рокотов
Портрет Г.Г. Орлова
1762–1763. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Примером раннего творчества Рокотова может служить портрет графа Григория Орлова. Как мы помним, еще живя в Петербурге, художник был вхож в дома самых значительных людей государства, которые с удовольствием заказывали ему свои портреты.
Григорий Григорьевич Орлов — личность, известная в русской истории: герой, отважный воин, первый в битве и на балах и… «безусловно, самый красивый мужчина империи», по выражению Екатерины II. Сын новгородского вице-губернатора, он окончил сухопутный шляхетский кадетский корпус в Санкт-Петербурге, служил в артиллерии, отличился во время Семилетней войны. В 1759 г. стал фаворитом цесаревны Екатерины Алексеевны, тогда еще не императрицы. Но в скором времени, не без активного участия Григория Орлова и его братьев, она совершила государственный переворот, в результате которого взошла на престол. Разумеется, братья Орловы были осыпаны почестями, их возвели в графское достоинство, они стали обладателями огромных поместий. А Григорий плюс ко всему был произведен в чин действительного камергера двора (звание, которому в армии соответствовал генерал-майор). Долгое время он оставался невенчанным мужем императрицы, хотя вопрос о законном браке обсуждался при дворе. Конечно, Орлов не обладал острым умом царедворца, но все же во многом помогал венценосной покровительнице вплоть до своей отставки в 1775 г. Через два года он женился на своей двоюродной сестре Екатерине Зиновьевой (Рокотов написал также и ее портрет), а после смерти жены впал в душевное расстройство и тоже вскоре скончался.
На портрете Орлов изображен в зените своей славы и удачи. С полотна на нас смотрит веселый и даже несколько легкомысленный вельможа — он в генеральском мундире с золотым шитьем, красная орденская лента перекинута через плечо. Из-под мундира виднеются латы, что несколько странно, поскольку в это время латы уже не изображались даже на парадных портретах, поэтому выглядят они немного по-бутафорски. Правая рука не без изящества расположилась на шлеме, а левая, с «аристократично» отставленным мизинцем, непринужденно упирается в эфес шпаги. Но все эти детали не заслоняют главного — внутреннего облика Орлова, который, по воспоминаниям современников, даже после возвышения остался все тем же простым, добродушным человеком.
Все детали выписаны тщательнейшим образом. Здесь нет традиционной «затуманенности» рокотовских портретов, нет сложных, так любимых художником переходов цвета и оттенков. Возможно, поэтому исследователи долгое время приписывали этот портрет кисти Луи Токе, французского мастера, работавшего в России при Елизавете Петровне. Однако в те годы, когда Токе находился при дворе императрицы Елизаветы, Орлов еще воевал и ходил в самых низких чинах, так что никак не мог иметь те ордена, что написаны на портрете. Но и после того как эта версия была признана несостоятельной, ученые все еще не решались признать авторство Рокотова, ведь известно, что вместе с ним работали множество учеников, которые, как могли, старались перенять (и небезуспешно) стиль своего учителя. Однако сравнение с прочими рокотовскими портретами этого периода (цесаревича Павла I, Ивана Орлова и др.) позволили выявить полную идентичность живописного стиля художника в этих работах и в портрете Григория Орлова.
