Клод Моне.
Руанский собор утром.
1894. Музей Орсэ, Париж
Импрессионизм, при том что ввел в художественный обиход тончайшие нюансы изображения разных сезонов, в том числе и мало популярной до того зимы, нанес самый сокрушительный удар по системной конструкции тематики времен года — он размыл само понятие времени, растворил его цикличность в самодостаточности мгновения и тем самым лишил движения.
Импрессионистический принцип движения без развития особенно наглядно демонстрирует серия К. Моне, изображающая Руанский собор в разное время суток. Самое интересное, что идея замкнутого цикла и названий картин («Утро», «Полдень», «Вечер» и т.д.) апеллирует к традициям тематики времен суток, что является вариацией на тему временного цикла. Но в неуловимых переходах от утреннего к дневному и от дневного к вечернему освещению нет ни начала, ни конца, ни кульминации — всё в равной степени ценно и в равной степени подобно любому другому звену в этой цепи. Получается временной цикл суток без времени. Интересно, что в конце концов К. Моне приходит к тому же результату, что и Дж. Тёрнер — к смутным цветным видениям без пространства и времени на лике бытия («Мост Ватерлоо», «Чайки. Темза, парламент»).
Постимпрессионисты вернули в изобразительное искусство время. П. Сезанн возродил архетипическую вечность. Об этом свидетельствует неизменность монолита горы святой Виктории на фоне постоянства южного лета в его пейзажах («Гора Св. Виктория»). П. Гоген возобновил в лоне гаитянского мифа естественный природный цикл рождения, расцвета и увядания («Откуда мы, кто мы, куда мы идем?»). Ван Гог, подобно демиургу, создал свою космогонию мифологически одушевленной Вселенной, установил свои временные начала и запустил свои ритмы.
