Джузеппе Арчимбольдо.
Флора.
1588. Частное собрание, Париж
Несколько лет назад в Москве был издан небольшой сборник новелл «Сумерки в зеркалах», написанный известным лингвистом и тонким писателем Кириллом Сергеевым. В одной из новелл повествуется о судьбе молодого венецианского дипломата, воина и поэта Франческо Зено, автора знаменитого мадригала, обращенного к юной миланской аристократке Фьоретте Альбицци. В этом мадригале он как бы рисует ее облик из цветов, в цветовой символике полностью следуя канону восточной поэзии. В новелле повествуется об истории создания этого мадригала.
...Молодой поэт бродит в одиночестве по прекрасному саду губернаторского дворца. Он углубляется в заросшую часть сада. Дикие цветы окружили его и погрузили в мир мечтаний. Среди буйной зелени был виден старинный полуразрушенный павильон, в глубине которого сумерки скрывали человеческую фигуру. Венецианец вошел в полумрак и застыл в изумлении — перед ним стояла красивейшая женщина, самое совершенное создание природы из всех, которые он когда-либо видел. Он не смог проронить ни слова и лишь низко поклонился. Она заметила вошедшего, приветливо улыбнулась и протянула цветок, что держала в руке. В ослеплении чувств венецианец опустился на колени перед прекрасной женщиной и поцеловал ей руку: «Вы — богиня цветов, вы — повелительница красоты, прекраснейшее из всего, что создал Бог», — едва слышно произнес поэт.
«Мое имя Фьоретта, — сказала она, — и я вас узнала. Вы — прекрасный поэт, умеющий оживлять неживое, бездушное, и, наверное, все мертвое, к чему прикасается ваше слово, мгновенно преобразуется в воображении, как та роза. Но стоит ли оживлять живое?»
Спустя мгновение она исчезла, оставив растерянного и влюбленного венецианца на коленях перед мраморной статуей богини Флоры, дотоле скрытой во тьме за спиной прекрасной Фьоретты.
В отчаянии молодой поэт отправился к дону Джузеппе, старинному другу своего отца, недавно вернувшемуся из Праги, где тот долгие годы был придворным художником Рудольфа II и его личным другом. Дон Джузеппе — это не кто иной, как Джузеппе Арчимбольдо, знаменитый миланский дворянин, снискавший среди своих соотечественников всеобщее уважение своими достоинствами и талантами. Поэт обращается к Арчимбольдо с просьбой написать портрет Фьоретты в обличии богини Флоры, составленном из благоухающих цветов. Дон Джузеппе соглашается и говорит, что портрет будет готов через неделю.
По прошествии недели венецианец пришел к своему другу, и дон Джузеппе отомкнул дверь комнаты, где стоял только что законченный портрет. Увидев картину, венецианец замер перед ней, а несколько мгновений спустя вышел из комнаты, чтобы больше никогда не появляться в доме художника.
На картине, открывшейся его взору, была изображена Фьоретта в облике Флоры, но прекрасное, улыбающееся и загадочное лицо девушки было составлено из цветов. Человеческую плоть заменили лепестки цветов. Как и в мадригале поэта, губы девушки, изображенной на картине, действительно были лепестками роз, вместо зрачка художник изобразил цветок жасмина, на месте девичьих пунцовых щек горели раскрывающиеся тюльпаны, а брови превратились в гроздья гиацинтов. Облик Фьоретты был составлен из прекрасных, срезанных заботливой рукой садовника цветов, и в ее лице не было больше ничего человеческого. Только теперь венецианец понял смысл слов прекрасной Фьоретты, сказанных ему на прощание: «Но стоит ли оживлять живое?»
В тот же день венецианец покинул Милан. О дальнейшей его судьбе неизвестно ничего, кроме следующего: он сменил дипломатическое поприще на карьеру военного и никогда более не писал стихов.
Известно несколько мадригалов, описывающих «Флору»: их авторами были три миланских поэта — уже упоминавшийся Грегорио Команини, Филиппо Герардини и Герардо Боргони, причем мадригал последнего намекает на некую любовную историю, связанную с этой картиной, весьма сходную с той, что содержится в приведенной новелле.
