А р т - г а л е р е я

Ведийский период
II тыс. — середина I тыс. до н.э.

Колесо «Упанишад Брхадараньяка». IV в. Цветок лотоса, изображенный
на баллюстраде ступы в Санчи. IV в.

Самое ценное

Многолюдные города хараппской цивилизации постепенно опустели и пришли в упадок под натиском многочисленных скотоводческих племен ариев, пришедших с северо-запада. Ведийский период индийской культуры не оставил нам архитектурных сооружений, скульптуры и живописи. Пришельцы жили в небольших поселениях, построенных из дерева и обнесенных оградой. Молитвы своим богам они возносили не в храмах, а у алтарей круглой и квадратной формы, наспех сложенных из кирпича. Их боги, хотя и были антропоморфны, невидимыми слетались к жертвенному огню, а если и являлись людям, то скорее в виде природных стихий (Агни — огонь, Индра — гроза и т.д.).
Самое ценное, что осталось от этого «темного» периода в истории индийской культуры, — это священные книги ариев Веды, которые являются своеобразным сводом сакрального мифологизированного знания индоевропейцев, сформировавшегося примерно в III тыс. до н.э.
Особенности системы ведийской мифологии — обилие версий одного и того же мифа, синкретизм богов, их многофункциональность, частичная тождественность друг другу, отсутствие строгой иерархии между ними, открытость и незавершенность всей системы в целом — предопределили ее долгую судьбу. Она стала источником многих религиозных, теологических, натурфилософских и морально-этических концепций, неиссякаемым кладезем для поэтического и литературного творчества, бесценной кладовой сюжетов для изобразительного искусства.
Боги Вед делятся на земных, атмосферных и небесных.
Земные боги: Агни — бог огня; Сома — бог опьяняющего священного напитка, дарующего бессмертие; Притхиви — обожествленная земля, мать всего сущего, супруга бога неба Дьяуса.
Атмосферные: Индра — бог грома и молнии, плодородия, царь богов, покровитель воинов и поэтов; Рудра — бог грозы, ярости, бог-охотник, насылающий смерть, предшественник Шивы; Ваю — собственно воздух, бог ветра.
Небесные: Дьяус — бог неба, отец всего сущего; Варуна — бог космических вод во всех их проявлениях, тот, кто сотворил мир и поддерживает порядок в нем; Митра — бог Солнца, небесного огня, договорных отношений; Ушас — богиня зари.
Посредником между богами и людьми является Агни (огненный столп жертвенного огня, также божественный жрец).
Мифов о сотворении мира много, однако все они исходят из изначального противопоставления Хаоса («Тогда не было ни сущего, ни не-сущего… всё это нерасчленимо текуче») и Космоса. При этом подчеркивается принцип единого начала («Без дуновения дышало Единое, и ничего, кроме него, не было»). Переход от Единого к множественности происходит путем жертвоприношения — расчленения первочеловека Пуруши (букв.: человек) на части, из которых возникают основные элементы космической и социальной организации: голова — небо, глаз — Солнце, мысль — Луна, дыхание — ветер, ноги — земля, уста — брахманы (жрецы), руки — кшатрии (воины), бедра — земледельцы, ноги — низшие сословия.
Основным мифом ведийской мифологии является миф о «вторичном творении», о борьбе Индры с чудовищем Вритрой (Vrtra — букв.: затор, преграда), символом Хаоса. Вритра запирает воды, прячет в пещере Солнце, зарю, скот и др. Победа Индры приводит к расчленению противника и к восстановлению порядка и плодородия. На этом мифе основывался ритуал, приуроченный к новому году, когда благодаря повторению изначального акта творения происходило обновление всего Космоса и всех его элементов.

Символы и мотивы

Голова из известняка

С ведийской традицией связаны многие символы и мотивы, которые впоследствии использовались в искусстве или, в перекодированном виде, в других религиозных системах. Это — лотос (символ творения, женского начала, плодородия, счастья, опоры мира и богов, буддийского рая, союза воды и огня, чистоты, эмблема современной Индии — лотос), алтарь (образ Вселенной), колесо (Солнце, солнечный бог в виде колеса, убивающий своего противника, «Колесо закона» — символ первой проповеди Будды), огненный столп (Агни — Будда) и т.п.
Очень устойчивыми оказались ведийские традиции в архитектуре. Древние арии верили, что могут включиться во взаимодействие бесчисленных сил мироздания, поддерживающих космический порядок, через ритуал жертвоприношения. С помощью ритуальной пахоты или возведения ограды они обозначали зону священного участка, в центре устанавливали столб, к которому привязывали жертвенное животное. Столб символизировал центр космоса, стержень вселенной, связь неба и земли, Мировое древо, в конечном счете, божественный порядок. По перекладинам столба жрец буквально поднимался к небу.
Позже физическое действие было переосмыслено в плане духовного восхождения, но память об изначальном ритуале сохранилась в фольклорных играх, участники которых взбираются на столб за призами.
Вокруг столба располагались алтари разной формы: круглый символизировал единство Абсолюта, оплодотворяющую энергию Неба, бесконечное движение; квадратный был связан с Землей, вечным бытием; алтарь в форме полумесяца ассоциировался с пространством между небом и землей. Алтарь, на который сходил посредник между мирами — столб огня Агни, – не был цельным, а представлял собою некую оболочку вокруг пустоты, именуемой «пупом» и символизирующей непознаваемость Абсолюта. Позднее алтари прямоугольной и круглой формы у арийцев стали символической основой своеобразной «квадратуры круга»¹ буддийских и индуистских храмов. Они увенчали буддийские ступы. Жертвенный столб в виде отдельной колонны стал обязательной частью оформления площадки перед входом в храм, он же, отягощенный дисками семи небес, венчает ступу.
Сама ступа — это трансформировавшиеся погребальные и мемориальные сооружения ведийского периода (первоначально — курганы). Ограда (ведика) и ворота (торана) сельского поселения были увековечены в камне оград буддийских ступ, храмов и дворцов. Форма двухскатной крыши деревянной хижины с острым хребтом дала в разрезе форму священного «солнечного окна» буддийских пещерных храмов.

Индийский эпос

К ведийскому периоду относятся события, которые легли в основу двух величайших произведений индийского эпоса, определивших и до сих пор определяющих специфику индийской культуры, — «Махабхарата» и «Рамаяна». В «Рамаяне», несмотря на всю сказочность сюжета, отражен реальный процесс продвижения арийских племен с севера на юг (XIV–XII вв. до н.э.) и их столкновение с местным населением (в частности, с населением острова Шри-Ланка), а в «Махабхарате» — междоусобные распри родственных арийских племен, их суровый быт, обычаи и нравы рубежа II и I тыс. до н.э.
Как и любой эпос, «Махабхарата» и «Рамаяна» долгое время существовали в устной традиции, а их формирование и письменная фиксация растянулись на несколько веков (с IV в. до н.э. до IV в. н.э.). Интересно, что в определенных слоях современного индийского общества, где треть более чем миллиардного населения неграмотна, она жива до сих пор. Имена людей, считающихся авторами «Махабхараты» и «Рамаяны», Вьясе и Вальмики, — это, скорее всего, имена наиболее выдающихся сказителей в бесконечной череде народных певцов.
Оба произведения написаны на санскрите и много раз переводились на сотни языков народностей, населяющих Индию. Еще в древности «Махабхарату» считали пятой Ведой, предназначенной для простого народа и в доступной образной форме рассказа о героических деяниях и прямых наставлений знакомящей каждого с понятиями дхармы (высший нравственный закон) и кармы (судьба, предназначение человека, зависящие от его принадлежности к определенной касте). Таким образом, «Махабхарата» с древнейших времен стала главным источником и авторитетом любого идеологического, морально-этического и общественного движения в рамках индуизма, в том числе и идеологии сатьяграха (букв.: упорство в истине) Махатмы Ганди.
В «Рамаяне» изначально преобладали эстетические задачи, что определило ее место в индийской культуре как первого и непревзойденного литературного образца. Вся индийская классическая литература вышла из «Рамаяны», которая доныне является источником сюжетов и образов для традиционного индийского театра, балета, пантомимы.

«Махабхарата»

Иллюстрация к «Махабхарате». XVII в.

В основе сюжета «Махабхараты» лежит конфликт двоюродных братьев Кауравов и Пандавов. Глава кауравов Дуръйодхана, завидуя пандавам, сначала добивается их изгнания, а затем, используя слабость старшего из них к игре в кости, лишает их царства, имущества и вновь обрекает на тринадцатилетние скитания. Во время первого изгнания братья обзаводятся женой (свидетельство существования у древних ариев фратернальной полиандрии, до сих пор сохранившейся в некоторых местах современного Непала). Ею становится красавица Драупади, которая в своей прежней жизни имела неосторожность пять раз повторить: «Хочу мужа, хочу мужа…»
Она отдает свою руку и сердце Арджнуне, сумевшему выполнить условие ее отца — натянуть исполинский лук и попасть в цель сквозь маленькое кольцо. Но по возвращении домой происходит роковое недоразумение: мать братьев, не ведая, что за ценный приз они привезли с собой, советует им разделить его поровну. Не смея нарушить волю матери, что считалось большим грехом, братья договорились по очереди по году быть мужем Драупади, а в остальное время относиться к ней как к сестре.
Во время второго изгнания Драупади было нанесено тяжкое оскорбление, что переполнило чашу терпения пандавов. И поскольку все их обязательства по проигрышу были к тому времени выполнены, они объявили войну кауравам. Перед битвой Арджнуна приходит в ужас от необходимости выступить против родственников, в том числе против деда и дяди. Он хочет отказаться от сражения. Тогда его возничий Кришна (земное воплощение бога Вишну) обращается к нему с речью, в которой разъясняет Арджнуне высшую морально-этическую суть происходящего на боле битвы Куру, на поле судьбы.
Род Кауравов — «великое древо гнева», род пандавов — «великое древо дхармы», то есть высшего нравственного закона, во имя которого они претерпели столько унижений, лишений и проч. Действуя под влиянием гнева, зависти, своекорыстных интересов, Кауравы, по словам Кришны, превыше всего поставили свои желания, нарушив, таким образом, высшие законы бытия, которые должны быть восстановлены². Арджнуна — воин, и его долг — следовать своей судьбе («погибнуть, свой долг исполняя — прекрасно, а долгу чужому служенье — опасно!»), действовать («бездействию дело всегда предпочти… Деянье — надежно, бездействие — ложно»). Но при этом он должен отринуть все личное, даже заинтересованность в исходе дела («Признав, что удача подобна потере, что горе и счастье равны в равной мере»³), действовать свободно и бескорыстно, во имя высшей, надличной справедливости. И именно в этом служении он обрящет свою истинную суть, восходя от чувств к познанию, от познания к сознанию — «А выше сознания — он Безграничный, себя утвердив в его сути Сверхличной».
Трагическое противоречие рока и свободы воли эпического героя решается в «Махабхарате» в плоскости свободы морального выбора между личным и надличным, при этом выбор в пользу последнего не отменяет действия рока, но делает жизнь осмысленной, построенной по законам духовной гармонии мира.
Гнев, главное оружие рока, отвергается в эпосе системой нравственных принципов «Махабхараты», поскольку он служит личной выгоде и противоречит дхарме.
Если побитый бьет, а тот, кого мучат, отвечает мучениями, то тогда в этом мире, где царит гнев, откуда быть месту жизни?
В этом отношении к «Махабхарате» ближе русский эпос, чем гомеровская «Илиада». В последней гнев Ахиллеса, вызванный личной обидой, является главной действующей силой («Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына». Перевод Н.И. Гнедича) и главным оправданием деяний всех героев. В цикле былин об Илье Муромце русский богатырь, дав волю гневу из-за того, что его не позвали на пир, и посшибав с церквей Киева золотые кресты, затем смиряет свои чувства и перед лицом внешней угрозы встает на защиту родины: «Не ради князя Владимира… Ради дому пресвятыя Богородицы и чудотворцев киевских, и ради матушки свято-Русь земли».
Это, разумеется, мотив не столь сверхличный, как в индийском эпосе, но в принципе связанный с общественным благом.

«Рамаяна»

Сита, супруга Рамы
Бронзовая скульптура эпохи Чола. X в.

На тех же нравственных принципах основана и «Рамаяна». Рама, являясь земным воплощением бога-охранителя Вишну, приходит в мир вместе со своими братьями, чтобы в очередной раз восстановить мировое равновесие, которое нарушил Раванна, царь ракшасов, обретший неслыханную силу благодаря подвижничеству, но употребляющий ее во зло.
В отличие от «Махабхараты», «Рамаяна» более сказочна, поэтична и лирична. Основной эмоциональной доминантой в ней становится чувство горестной утраты. Отец Рамы из-за козней жены теряет сыновей и умирает от тоски. Сита, жена Рамы, разлучена с супругом. Рама трижды теряет жену — ее похищают, оклеветанная, она вынуждена уйти в изгнание и, наконец, ее поглощает мать-земля, чтобы подтвердить ее невиновность и чистоту.
Череда утрат — это тоже испытание перед лицом судьбы, которое надо принять и найти в нем себя.
Для Рамы испытания начинаются с просьбы подвижника Вишвамитры к отцу Рамы отпустить его в лес для защиты обители отшельников. Рама, подобно многим эпическим и сказочным героям, сражается и побеждает, освобождает землю от чудовищ, получает в дар волшебное оружие, которое появляется на поле боя по воле хозяина и приносит ему победу. Он завоевывает в брачном соревновании прекрасную жену, рожденную самой землей (Сита — букв.: борозда). Но главное испытание ждет его впереди, и оно потребует не только мужества и силы, но и мудрости и самоотречения.
Отец Рамы в результате козней своей жены вынужден отстранить его от престола и отправить вместе с Ситой в изгнание. Рама покорен отцовской воле и, вопреки его просьбам действовать силой, удаляется в лес. Там он истребляет ракшасов и их войско, невольно сталкивается со злой волей Раванны. В отместку за убитого брата Раванна похищает Ситу, пока Рама охотится за золотым оленем-оборотнем.
Оказав царю обезьян Сугриву неоценимую услугу, восстановив его на престоле, Рама приобретает верного союзника и могучее войско, состоящее из обезьян и медведей, а также хитроумного советчика и помощника Ханумана, сына обезьяны и бога ветра Вею. Способности Ханумана оказались весьма кстати в трудных поисках Ситы. Лишь он один смог перелететь через океан на остров Ланку (Цейлон), уничтожив по пути множество чудовищ (одно из них было очень похоже на Харибду из гомеровской «Одиссеи» – морскую женщину, заглатывающую даже тень любого существа), найти Ситу и заодно сжечь столицу ракшасов с помощью своего горящего хвоста. Затем следует строительство моста через океан, переправа войска, схватки, в которых гибнут братья и военачальники Раванны и в конце концов он сам. Оправданная самим Агни, Сита воссоединяется с Рамой.
Так по законам сказки заканчивается древняя легенда (как вставной эпизод она включена и в «Махабхарату»), но не «Рамаяна». Рама должен еще пройти через новые испытания и утраты и постичь тщету и призрачность земного счастья.
Особенностью «Рамаяны» являются многочисленные вставные эпизоды — описания природы, чья красота или созвучна переживаниям героя (печаль по утраченной жене — сезон дождя), или, наоборот, лечит его душевные раны («Лазурных и розовых лотосов бездну в зеркальной воде созерцая, заплакал царевич печальный. Но зрелище это наполнило душу сияньем»). Многие драматические ходы «Рамаяны» актуальны до сих пор и ощущаются не только в литературной традиции, но и в новых видах искусства, таких, как кинематограф.

¹ Альбанезе М. Индия. Атлас чудес мира. – М., 2001. С. 13.

² Махабхарата. Рамаяна. – М., 1974. Перевод С. Липкина.

³ Ср. у Б. Пастернака: «Но пораженья от победы, ты сам не должен отличать!»