На холстах, больших рисунках Шимона Окштейна предстают многократно увеличенные, выполненные с фотографической точностью простые предметы: телефон, будильник, пишущая машинка… Рассматривая их, забываешь об их утилитарном, функциональном назначении, любуешься красотой формы, светотеневыми контрастами, какими-то индивидуальными особенностями, которые тонко подмечает художник. Откуда у него такая одержимость обычными, уходящими в прошлое предметами? Он не только восхищается простой и ясной формой, он стремится проследить их жизнь, историю. Он заворожен их таинственной силой. Вот почему эти «обманки», жутковатые подобия реальных вещей, так интригуют. В 28 лет эмигрировавший в США, прошедший школу академического рисунка, Окштейн применил ее по-своему. Запечатлевая вещи, обреченные на быстрое исчезновение — утюги, туфли, скрепки, — он меняет масштаб предметов, делая их странными, монструозными и очень индивидуальными. Большинство этих натюрмортов, почти сюрреалистических, написаны по памяти.
Окштейн родился в 1951 г. в Черновцах на Украине. В 1970 г. он окончил художественное училище им. М. Грекова в Одессе. В ранних работах — архитектурных пейзажах — ощущается влияние постимпрессионизма. Затем он пишет портреты друзей и коллег, вдохновляясь немецким экспрессионизмом.
В 1979 г. Окштейн вместе с семьей эмигрировал в США. В 1980-е он писал портреты, натюрморты, красочные изображения женщин (серия «Девушки с обложек»). Женщины в его работах всегда предстают красивыми, холодными, агрессивными, в откровенных одеждах: охотницы за добычей. В этих зловещих холстах ощущается влияние немецких художников «Новой вещественности»: О. Дикса, Х. Шада, Р. Дикшингера. У женщин-соблазнительниц, согласно Окштейну, должна быть соответствующая экипировка, чтобы маскимально скрыть все естественное. Это ледяные, соблазнительные, пугающие сирены. Символический образ женщин художник создает и через театральную бутафорию: манекены, корсеты, турнюры, нагрудники, подчеркивая женственность своих героинь и одновременно развенчивая их. А в его ассамбляжах оживают в реальном пространстве предметы из его картин, напоминающие о моде прошлого: туалетные столики, шляпы, швейные инструменты и материалы, старые манекены, в которых обнаруживается его стремление к фетишизации («Рука с сигаретой»).
На выставке «Шимон Окштейн. Разговор с объектом» в Центре современного искусства М’АРС творчество художника показано многогранно: он и живописец, и рисовальщик, и скульптор. Представлены произведения из частных собраний Германии и США, созданные с конца 1970-х годов до настоящего времени. Выставку организовал Kolodzey Art Foundation. Inc. (США).
Одержимость художника повседневными предметами острей выявляется при сопоставлении одного и того же предмета, изображенного в разных техниках и материалах.
В 1990-е годы Окштейн пишет на холстах простые объекты. Изменяя масштаб – многократно увеличивая, он с помощью карандаша создает их с фотографической точностью. Часто на холстах появляются наперсток, ножницы, булавки, иголки – это орудия труда отца художника, который шил меховые изделия на государственных заводах СССР. Но это не просто детские воспоминания, а скорее ностальгия по прошедшей эпохе. Предметы, запечатленные на нейтральном фоне, лишенные своего функционального назначения, вызывают интерес своей формой. В этих работах Окштейн размышляет о вечности, о времени, когда эти предметы существовали. Не случаен отказ от использования цвета – тем самым усиливается ощущение вневременности. Лишенные цвета предметы, четко пластически выявленные, словно скрывают какую-то тайну.
Соединение и столкновение времен с наибольшей силой проявляется в третьей группе работ, в которых художник обращается к натюрмортам голландских и фламандских мастеров, накладывая на них предметы массового производства. В работах Окштейна усматривают близость с поп-артом. Как и американские поп-артисты, он также увлечен миром обыденных, узнаваемых вещей, художник словно продлевает жизнь таких недолговечных предметов, как, например, расческа.
Касание без чувств. 1983. Частная коллекция, Нью Йорк, США
Тенденции поп-арта оригинально проявились в натюрмортах 2000-х гг., с голландскими и фламандскими наборами предметов (дичь, фрукты, бокалы с вином), в ярких рамах, с присоединенными к ним трехмерными элементами, казалось бы, из другой эпохи, абсолютно не сочетающимися с нарисованными. На черно-белое изображение накладываются дешевые изделия современного массового производства: бижутерия, пластмассовые пистолеты, детские игрушки. Есть ли какой-то вневременной смысл в этих убогих вещах? Во всяком случае, Окштейн пытается исследовать образность массовой культуры и соотнести ее с культурой прошлого.
Такая позиция уравнивания пространства личного и пространства общественного, предметов массового производства (низкое) и искусства старых мастеров (высокое) может показаться спорной. Но подобная стратегия — одна из самых перспективных в современном искусстве.
Бизнесмен. 1984.
Коллекция Оскара Плоткина, Нью Йорк, США
Девушки с обложек. 1984.
Коллекция Стивена Могола, Миннеаполис, США
Туфель № 3. 1993.
Частная коллекция, Нью Йорк, США
В 28 лет эмигрировавший в США, прошедший школу академического рисунка, Окштейн применил ее по-своему. Запечатлевая вещи, обреченные на быстрое исчезновение — утюги, туфли, скрепки, — он меняет масштаб предметов, делая их странными, монструозными и очень индивидуальными. Большинство этих натюрмортов, почти сюрреалистических, написаны по памяти.
женщин художник создает и через театральную бутафорию: манекены, корсеты, турнюры, нагрудники, подчеркивая женственность своих героинь и одновременно развенчивая их. А в его ассамбляжах оживают в реальном пространстве предметы из его картин, напоминающие о моде прошлого: туалетные столики, шляпы, швейные инструменты и материалы, старые манекены, в которых обнаруживается его стремление к фетишизации («Рука с сигаретой»).
многократно увеличивая, он с помощью карандаша создает их с фотографической точностью. Часто на холстах появляются наперсток, ножницы, булавки, иголки – это орудия труда отца художника, который шил меховые изделия на государственных заводах СССР. Но это не просто детские воспоминания, а скорее ностальгия по прошедшей эпохе. Предметы, запечатленные на нейтральном фоне, лишенные своего функционального назначения, вызывают интерес своей формой. В этих работах Окштейн размышляет о вечности, о времени, когда эти предметы существовали. Не случаен отказ от использования цвета – тем самым усиливается ощущение вневременности. Лишенные цвета предметы, четко пластически выявленные, словно скрывают какую-то тайну.
