Все говорят — квадрат, квадрат, а у квадрата уже
выросли ручки и ножки, он уже бегает по всему свету. Казимир Малевич
Чтобы выяснить мнение детей о таком специфическом предмете, мною был проведен тотальный опрос всех учащихся с первого по одиннадцатый класс одной из частных московских школ.
Следует заметить, что история искусства в данной школе преподается со второго класса, а с абстрактной живописью учащиеся сталкиваются как на уроках развития творческого воображения, так и на уроках дизайна. Это могло создать благоприятный фон для обсуждения, но не более, так как в пылу обсуждения дети оперировали отнюдь не искусствоведческими и эстетическими понятиями, а скорее понятиями из области психологии, этики, политики, научной фантастики.
КОГДА ЗАРАБОТАЛ АРХЕТИП
Первый вопрос, который нас интересовал, касался того, насколько известно произведение детям и с какого возраста они знают о нем.
Прямой опрос в первом, втором и третьем классах дал отрицательный результат — дети с недоумением взирали как на картину, так и на меня. Никаких определенных мыслей насчет полотна как такового у них не было. На вопрос о том, какие ассоциации вызывает форма квадрата (на что похож квадрат?), дети отвечали: «экран компьютера», «погасший телевизор», «урок математики», «черная книга» и пр.
Ясно было, что картина повергает детей в ступор и пресекает какие-либо мыслительные процессы, тогда как на уроках по творческому развитию вырезанные из цветного картона квадраты и прямоугольники рождали массу ассоциаций, из них складывали и рисовали целые картины, выдерживая правило рисовать всё, но только из квадратиков и прямоугольников. Другое творческое задание — нарисовать портрет своей семьи, используя только геометрические фигуры, тоже не вызывало затруднений. При этом абсолютное большинство выбирало для изображения мамы круг, а для изображения папы — квадрат или прямоугольник, объясняя это тем, что мама «мягкая, добрая, теплая», «в нее можно зарыться», «она пожалеет», «она не ругается», а папа — «требовательный», «может отругать или наказать», «он защитник» и «вообще он мужчина».
Подобный выбор свидетельствует о наличии в культурном багаже ребенка неких архетипических представлений о соответствии круга женскому началу, а квадрата — мужскому, однако в отношении «Черного квадрата» эти понятия не работали.
Прорыв случился в четвертом классе, где половина детей уже опознала «Черный квадрат» как произведение искусства, а один ребенок знал фамилию автора. Такое же разделение произошло и по степени заинтересованности в обсуждении картины. Половина класса утверждала: «фигня», «я тоже так могу», другая половина потребовала у меня разъяснений.
Неожиданно прозвучало заявление: «черный квадрат — это бездна», далее комментариев не последовало.
В пятом классе о «Черном квадрате» знали 90% ребят. При этом на автомате картину называли «Черный квадрат Малевича», не выделяя в названии имени автора, и затруднялись с ответом на вопрос о фамилии художника.
Интересен и достаточно показателен сам процесс слияния названия с именем автора и превращения словосочетания в идиоматическое выражение, в нерасчленимый факт бытия языка.
Обсуждение картины в пятом классе проходило на благоприятном фоне знакомства с творчеством представителей оп-арта, в частности с работами В. Вазарели, о котором речь шла на уроке по дизайну. По отношению к Вазарели Малевич выглядел законным патриархом современного искусства.
Шестой класс, значительно пополненный новыми учениками, дал снижение показателей знакомства с произведением до 60%, но далее уровень осведомленности учащихся не опускался ниже 90%. Скачок в информированности, нам кажется, связан с резким расширением информационного поля в 7–8-х классах. При этом наблюдалось странное явление некой аберрации памяти — большинство учащихся утверждали, что картина известна им «давно», и тем или иным образом указывали на младшую школу, преимущественно на первый класс. Мало того, некоторым казалось, что они всегда знали это произведение — «сколько себя помню».
Это свидетельствует не только о том, что для подростков младшая школа — глубокая древность, но и о том, что информационная плотность по данной проблеме очень велика, что создает впечатление изначального присутствия в культурном обиходе этого образа. На вопрос об источниках информации учащиеся дали самые разные ответы. В равных долях свои проценты набрали семья (родители, старшие братья и сестры), школа, музеи, популярная литература по искусству, средства массовой информации (преимущественно телевидение, канал «Культура»), Интернет и реклама.
Из всех учащихся 7–11-х классов только трое ребят из восьмого класса высказали откровенно негативное отношение к картине: «картина бессмысленна и в музее висеть не должна», «неоригинально, просто и тупо», «я не понимаю людей, которые посчитали «это» великой картиной». Однако все остальные весьма активно включились в обсуждение.
В. Козин. Черный квадрат.
2005. Собственность автора
СТАТУС И ГРАДУС
В разных классах опросы проводились по-разному: в виде дискуссии на фокус-группе (6-й класс), в виде письменного ответа на ряд вопросов (8–9-е классы), эссе (10–11-е), личного собеседования (7-й класс и в особо тяжелых случаях неразговорчивости учащихся). В каждой форме обнаружились свои плюсы и минусы.
Так, коллективная дискуссия повлияла на степень самостоятельности оценки каждого. Любопытно, однако, что при установке на толерантное отношение к любому мнению в групповом обсуждении превалировал настрой на признание за «Черным квадратом» статуса состоявшегося факта искусства. Попытки возразить типа «и я так умею» опровергались непререкаемым и эмоциональным: «Ты что, не понимаешь, что это искусство!!!» и обоснованием с помощью ссылки на статусное положение работы Малевича — присутствие в стенах таких уважаемых музеев, как Третьяковская галерея, Русский музей, Эрмитаж и на экране телевизора, размещение на страницах «толстых книг» (каюсь, принесла несколько фолиантов, чем нарушила чистоту эксперимента), стоимость последнего варианта картины, который был приобретен банком и передан в дар Эрмитажу.
Такие обоснования, как «квадрат можно считать картиной, потому что у каждого с этим квадратом связаны свои ассоциации» (Н. Ивойлова, 8-й кл.), являются редкостью и чаще встречаются в письменных работах. На публике работают именно статусные аргументы. В глазах подростков особенно поднимает авторитет полотна использование его символики в дизайне Интернета и во всякого рода тестах в том же Интернете.
Коллективные формы обсуждения неизменно предельно накаляют градус высказываний. Записи на диктофоне с трудом поддаются расшифровке, так как каждое слово возбуждало бурную реакцию и множество откликов. При психологической поддержке со стороны ведущего самых спорных высказываний, которым не очень доверяли даже сами авторы, дискуссия приобретала очень интересный характер. Так, например, в шестом классе было высказано мнение, что «Черный квадрат» обладает магическими способностями, «ловит и притягивает взгляд», в каком бы контексте он ни находился, даже рядом с очень яркими живописными работами. Этим он «походит чем-то на колдуна или шамана» (иными словами, была уловлена очень важная характеристика «Черного квадрата» как нового фетиша ХХ века).
Сравнение «Квадрата» Малевича с символикой инь-янь вышло за рамки проблемы «древность — современность» и вылилось в обсуждение восточной и западной ментальности. Восточная культура была охарактеризована как более гармоничная и пассивная, в то время как западная получила определение «агрессивной» и «нервной». Агрессивность «Черного квадрата» была охарактеризована весьма экспрессивно в таких выражениях: «он лает», «показывает зубы», «об него можно уколоться», «режет глаз».
В конечном счете на «Черный квадрат» как знак современной западной культуры взвалили ответственность за жесткость японских мультипликационных фильмов, в которых символику инь/янь поглощает тьма, исходящая именно из зловредного символа ХХ века (речь пошла о всеобщности этого символа в глобальном масштабе).
В том, что «Черный квадрат» является именно символом современности, никто не сомневался. Проблема была только в определении, к которому пришли сообща. На основе анализа полотна Малевича, в частности на основании ощущения о преобладании черного над белым и общей агрессивности как формы, так и цвета, был сделан вывод, что ХХ век — это «век противостояния», «век беспокойства». На прямой вопрос, можно ли считать подобное произведение искусством, единодушно ответили, что «это не искусство, это — жизнь» (крайне высокая характеристика, о которой Малевич мог только мечтать).
Бурную реакцию вызвало предположение, не связан ли «Черный квадрат» с психологией и психологами, которые «подсовывают разные картинки на приеме». На мое замечание, что показывают не квадрат, а пятна Роршаха, возразили, что пятна — это про развитость фантазии, а квадрат — определенно про подсознание и «опустошенные мозги», а также о депрессивном состоянии самого автора и о том, что он думал о жизни (выход на психологические аспекты жизни символа).
После обсуждения, что означает сам черный квадрат — «дыру в космосе» или «портал», — остановились на последнем и привели массу примеров порталов, от сказочных в «Гарри Поттере» до научно-фантастических в разных голливудских фильмах (идея портала является новым толкованием «абсолютного черного тела» Малевича).
Э. Гороховский. Затмение белого квадрата
Из серии «Белый квадрат». 2001. Собрание семьи художника, Москва
ДИАГРАММА ВРЕМЕНИ
Письменные работы более сдержанны и продуманны. В них авторы менее категоричны, преобладающей является тональность размышления. «Очень странная картина» (М. Рассказова, 14 л.). «Вызывает противоречивые чувства… сначала кажется, что черный цвет превалирует над белым и потому картина вызывает мрачные чувства, а затем замечаешь белый фон и кажется, что черный только прорывается сквозь белый, только пытается заполонить собой все пространство» (Ю. Терентьева, 16 л.). «Картина эта вызывает во мне противоречивые чувства: законченность формы и безграничность черного цвета для меня несовместимы... лично я вижу в этом некоторую иронию» (К. Протурнова, 15 л.).
Г. Пузенков. Черный квадрат. 28 килобайт (Square 1:1)
1996. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Размышления о противоречивости картины, однако, могут привести автора и к совершенно противоположным глобальным выводам. Н. Ивойлова (13 л.) пишет: «…в этой картине, мне кажется, множество противоречий: хаос и порядок, свет и тьма, добро и зло. Похожие мотивы можно увидеть везде, и не только в картинах, но и в книгах — свет и тьма противопоставляются везде. Снаружи — белый, внутри — черный, снаружи — красота, внутри — уродство. Наш мир живет теперь по-другому. Он смотрит на белое снаружи, а на то, что внутри «черный квадрат», не обращает внимания… Поэтому пока что в мире царит война». В таком же глобальном провиденциальном смысле рассматривает картину С. Исутарлеева (16 л.): «Для меня «Черный квадрат» предстает в неком политическом образе. Я считаю, что Малевич хотел донести до нас будущую ситуацию мира».
В суждениях учащихся поражает та легкость, с которой они переходят на философский абстрактный язык полотна Малевича. Без подталкивания извне они переходят на уровень символических отношений, мыслят глобальными оппозициями, выстраивают бесконечные цепочки, переходя от пространственных определений к психологической и этической знаковости «Черного квадрата», к всеобщим вопросам бытия.
Л. Соков. Толстой и «Черный квадрат». 1992
Фонд культуры «Екатерина», Москва
«Черный квадрат» — темнота, символ бесконечности, символ космоса, который предельно ясен и непроницаем для человеческого сознания… может быть великим вопросом для людей» (В. Историн, 15 л.). «Квадрат Малевича у меня ассоциируется с бездной и бесконечным туннелем. Контраст черного квадрата на белом фоне подчеркивает его многогранность в светлом» (Д. Скрыдлов, 16 л.). «Если внимательно присмотреться, то кажется, что где-то далеко находится некий лабиринт. Этот квадрат — замкнутая геометрическая фигура, из которой невозможно выбраться. Это трудная ситуация. Это черное пятно на свете жизни. Черный квадрат — это пустая жизнь» (С. Шагинян, 14 л.). «Это символ бесконечности, может быть, это дно Мирового океана. Он похож на темную комнату, в черном доме, в темном мире, где живет зло. Белое — это Солнце, темное — это полночь. Может быть, это тьма в Солнце. Обычно мы видим белый круг на темном фоне, а здесь все наоборот. Может быть — это перевернутая жизнь автора. Мы закрываем глаза, все становится черным, мир исчезает» (Т. Ганин, 13 л.).
О. Артюшков
Я говорю Малевич, подразумеваю «Черный квадрат»,
я говорю «Черный квадрат», подразумеваю Малевич. Триптих. 2006. Собственность автора
Ряд оценок носят откровенно эмоциональный характер с уклоном в психоанализ собственных состояний. «Углы — это сложности, ведь не вся жизнь, не у всех людей идет гладко. Хотя есть люди и счастливые. Именно поэтому углов не много, а всего четыре» (А. Студенникова, 14 л.). «На эту картину невозможно смотреть долго, так как после 10 минут вглядывания в нее начинаешь ощущать какую-то темную силу, которая пожирает тебя снаружи. Я сам решил попробовать нарисовать черный квадрат и повесил его на стене, но не выдержал и снял через два дня» (Д. Скрыдлов, 16 л.). «Квадрат можно сравнить с человеком. Внешне — красавец, а внутри — дьявол. Или если человек с отвратительным настроением, а внешне пытается выглядеть как будто все замечательно» (А. Береговой, 12 л.). «Для пессимистов «Черный квадрат» является жизнью, Для оптимистов «Черный квадрат» является просто обычным черным квадратом. При взгляде на него я вхожу в ступор, меняются мысли и подступает депрессия» (С. Исутарлеева, 16 л.).
Близки к вышеупомянутому психологическому истолкованию и попытки рассмотреть «Черный квадрат» как своеобразный автопортрет художника: «Черный квадрат» — олицетворение состояния души Малевича. Скорее всего, на его взгляд, в жизни больше плохих моментов, чем хороших, потому что черный цвет занимает большее место в картине. Малевич, по моему мнению, не отличался оптимизмом, скорее картина депрессивна. Черный цвет в центре — черное пятно на жизни» (А. Студенникова, 14 л.). «Малевич нарисовал как бы свой автопортрет, на котором каждый представляет его по-разному. И все-таки здесь есть какая-то загадка, которую Малевич унес с собой в иной мир бездны или расплаты за грехи» (Д. Скрыдлов). «Это композиция виртуально распятого Малевича» (М. Рассказова).
Некую обобщенную формулу наиболее понравившихся произведений Малевича дал учащийся 7-го класса А. Путинцев (13 лет): «Черное — зло, белое — добро. Это отражение нашего мира, в котором больше зла, чем добра. «Красный квадрат» — любовь. Крест («Иератический супрематический крест») — воплощение пересечения любви и зла, но еще остается место для белого — благородства. «Виртуальное распятие» — воплощение смерти, конца света. Круг — погасшее Солнце, центральный квадрат — земля, правый — вода, левый — воздух, крест внизу — смерть».
Упомянутое «Виртуальное распятие» — это реконструкция системы образов Малевича, проведенная И. Левковой-Ламм. Его интерпретация не входила в число обязательных заданий. Однако включение «Черного квадрата» в образный контекст других символов художника вызвало большой интерес и спровоцировало создание ряда очень оригинальных и довольно целостных образов.
Виртуальное распятие.
Реконструкция И. Левковой-Ламм
К онтологическому истолкованию А. Путинцева можно добавить эсхатологический вариант А. Берегового (12 л.), возникший под воздействием голливудских фильмов типа «Армагеддон»: «Круг можно сравнить с Солнцем, которое потухло, а небо еще не успело погаснуть». Ю. Терентьева (16 л.) увидела в «Виртуальном распятии» своеобразную формулу жизни: «Виртуальное распятие» понимаю как систему судеб. У каждого может быть что-то свое, проявляться в различных формах. «Черный квадрат» занимает место посередине, и не случайно. Черный превалирует, потому что, как и в жизни, все плохое, недоброе, темное пытается заполонить все доброе и хорошее. Картина — это лишь уменьшенный масштаб борьбы добра со злом. «Черный квадрат» — это основная модель человеческого поведения».
Наиболее загадочное толкование дал коллектив 6-го класса: на фокус-группе «Виртуальное распятие» Малевича было охарактеризовано как «диаграмма времени», в которой время одновременно «и пошло, и стоит». У меня нет комментариев к этому, так как даже я постигаю это с трудом, но надеюсь, что мои ученики в свое время разовьют эту идею и сделают достоянием науки.
Приложение
Ориентировочные вопросы для учащихся
при проведении фокус-групп
и письменного опроса
1. Что это такое? (Вопрос на опознание и известность произведения, намеренно задается в самой общей форме; в случае отрицательного результата на опознание можно перевести разговор в плоскость игры в ассоциации.)
2. Назовите (напишите) фамилию автора.
3. С какого возраста вам стало известно что-либо об этом произведении? Где и от кого вы узнали о «Черном квадрате?
4. Ваше общее впечатление об этом произведении. Какие эмоции оно вызывает?
5. Можно ли считать «Черный квадрат» произведением искусства?
6. Встречали ли вы где-либо сходные мотивы?
7. Что для вас означает форма квадрата?
8. С чем у вас ассоциируется черный и белый цвет? В каком пропорциональном отношении находятся эти два цвета? Почему черный квадрат находится в центре, а не наоборот? Есть ли в этом смысл?
9. Можно ли сравнить «Черный квадрат» с древнекитайским символом инь/янь? Сравните последовательно их форму, цвет, соотношение черного и белого, их динамику.
10. Символом чего может быть полотно Малевича?
11. Как можно истолковать «Виртуальное распятие» Малевича? Какое место занимает «Черный квадрат» в нем?
От редакции
В оформлении статьи использованы работы современных российских художником, созвучные тем идеям, которые учащиеся высказали в ходе обсуждения. предлагаем читателям включиться в игру и проследить параллели самостоятельно.
