Т о ч к а   з р е н и я

Испытание музеем

ОТ РЕДАКЦИИ

Публикуемая сегодня статья продолжает дискуссию «Музей и школа» на страницах газеты «Искусство» (начало см. в № 17/2007). Мы уверены, что опыт общения с музеем есть у каждого учителя, тем более читателя нашей газеты, так что обсуждение этого вопроса никого не должно оставить равнодушным. Пожалуйста, присылайте в редакцию свои мнения, отклики, пожелания, соображения. Зачем вы ходите (или почему не ходите) в музей с классом? Как музейная экспозиция стыкуется со школьной программой? Что может музей такого, чего не может школа? И наоборот — чего музею по сравнению со школой не хватает? Как чувствует себя в музее ребенок? А взрослый? Учитель?
Ждем ваших писем (адрес на последней странице газеты). А пока предлагаем ответы на некоторые из этих вопросов от нашего автора из Санкт-Петербурга.

Подходит к концу урок. За партами — мой подшефный 8 «А» класс. Объявляю: на следующей неделе идем в художественный музей. С разных сторон сыплются вопросы: «Учиться будем?», «Сколько денег сдавать?», «А что будем смотреть?». Известие о том, что «идем вместо уроков», повергает класс в состояние неистовой радости, и дружное «ура» еще долго оглашает стены школьного коридора. Среди этого всеобщего счастья вдруг раздается вопрос: «А зачем нам музей?» Я удивлена и даже чуть обижена, ведь прозвучал он из уст отличника. Отвечаю вопросом на вопрос: «А разве ты не знаешь, зачем люди ходят в музей?» Мальчишка смущается: «Ну, знаю…» От дальнейших дискуссий спасает звонок. Но вопрос почему-то оставляет неприятный осадок…
Неделя проходит в хлопотах. Собираю деньги. Продумываю удобный маршрут. Созваниваюсь с родителями, которые будут нас сопровождать. Еду в экскурсионное бюро и долго договариваюсь о том, чтобы нам выделили самого лучшего, самого опытного экскурсовода.
Приходит назначенный день. Растеряв половину энергии на «штурм» переполненного городского транспорта и поиски отставших, мы добираемся до конечного пункта. Настроение несколько поднимает процесс надевания музейных тапочек. Мы готовы!

Невыдуманная история

Экскурсовод пленяет меня с первых минут. Ярко, эмоционально, интригующе, доступно рассказывает он о произведениях искусства, представленных в музее. Я в восторге! Дети, похоже, тоже: внимательно слушают, пытаются ответить на поставленные вопросы. Незаметно летит время. В своей увлеченности я не сразу замечаю, как в задних рядах тихий шепот начинает переходить в достаточно громкий разговор на тему, явно не связанную с экскурсией. Потом вижу, что несколько человек отходят от нашего организованного коллектива и начинают самостоятельное передвижение от одного экспоната к другому. Принимаю меры: делаю «страшные» глаза и угрожающие жесты, шепчу замечания, бегу к «отбившимся», пытаясь вернуть их обратно к экскурсоводу. Спокойствие и порядок восстановлены. Но, как вскоре выясняется, ненадолго.
Я внимательно наблюдаю за подростками. Многие из них уже через 10–15 минут перестают слушать экскурсовода, несмотря на увлекательный рассказ. Они тоскливо озираются, устало переминаются с ноги на ногу, зевают и украдкой посматривают на часы. Настроение и поведение детей меняется лишь тогда, когда музейный сотрудник произносит: «Наша экскурсия подошла к концу. Какие у вас есть вопросы?». Вопросов нет. Мы благодарим экскурсовода и выходим из музея.
На улице учеников словно подменили: их усталость куда-то исчезла, глаза вновь загорелись, на лицах появились улыбки. Они беспрерывно разговаривают обо всем на свете (но только не о том, что видели только что), суетятся, бегают друг за другом.
На следующем уроке я пытаюсь узнать, что запомнили дети из увиденного и услышанного на экскурсии. Ответы приводят меня в ужас. Многих экспонатов ученики вообще не заметили. Факты, прозвучавшие в рассказе экскурсовода, излагают бессвязно и неточно. Так зачем же я водила их в музей?
Эта история не придумана. И наверное, многие российские педагоги могут сказать: «Да, у меня тоже так случалось. Мои ученики тоже скучали в музее. И это несмотря на все мастерство и профессионализм экскурсовода». Опросы, проведенные среди учащихся старших классов, свидетельствуют: в выставочных залах и художественных галереях подросткам, как правило, неуютно. «Скучно», «неинтересно», «музей — это тоска», «спать хочется», «на выставки ходить не люблю», «музею предпочитаю иные развлечения» — признаются дети. Посмотрим правде в глаза: современные тинэйджеры чувствуют себя в музее некомфортно.
Попробуем разобраться, почему так происходит?

На чужой земле

Прежде всего, музей для подростка — это физическое испытание. Ведь приглашая детей на экскурсию, мы вынуждаем их передвигаться по залам в темпе, который выбрал музейный сотрудник, подолгу и, как правило, в одной и той же позе стоять у экспонатов. Подростку постоянно приходится удерживать, концентрировать свое внимание, иначе можно упустить нить рассказа. В крупных музеях школьников быстро утомляют шум и суета, царящие вокруг. К тому же сами экспозиции построены не всегда удачно с точки зрения подростка: музейные предметы расположены таким образом, что увидеть их ребенок может, лишь присев на корточки или подняв высоко голову. Слабое освещение в витринах, блики солнца на стекле, прикрывающем картину, мелкие надписи на этикетках — все это заставляет ребенка прикладывать дополнительные физические усилия. Утомленный, он бы и рад присесть, но, увы, в залах российских музеев не всегда встретишь скамейки или стулья. Отсутствуют зоны релаксации (исключение составляет лишь кафе), где посетители могли бы уединиться, посидеть в тишине, поразмышлять об увиденном, настроить себя на новую встречу с прекрасным.
Но музей — это и серьезная психологическая нагрузка для подростка. Психологический дискомфорт вызван несколькими причинами. Во-первых, человек чувствует себя неуютно и скованно в той среде, которую плохо знает. К сожалению, несмотря на все старания взрослых, музей так и остается для подростков terra incognita.
Оговоримся сразу. Речь идет не о конкретном музее — Эрмитаже или Третьяковской галерее, а о музее вообще — уникальном социокультурном институте. Даже посетив десятки музеев, дети порой не знают, как данный музей устроен и как в нем следует ориентироваться. Ведь они привыкли послушно ходить по нему вслед за родителями или экскурсоводом. Учащиеся твердо знают, что их доведут до нужного зала, объяснят, по какому принципу собраны в нем предметы, перескажут информационные таблички и этикетки, а в завершение обязательно приведут обратно к гардеробу.
По этой неведомой и чужой земле ребенок ходит с опаской. Он твердо знает: здесь царят свои правила и практически все они запретительного характера. С детства выучены десятки «нет» и «нельзя»: нельзя трогать предметы руками, нельзя подходить близко к экспонату, нельзя прислоняться к витрине, нельзя заходить за веревку-ограничитель, нельзя бегать по залу. Конечно, подросток догадывается, что подобные нормы поведения продиктованы необходимостью сохранения уникальных вещей, собранных в залах музея. Но как быть с другими правилами-запретами, о которых так часто напоминает учитель или экскурсовод: «не отходи от группы», «не смотри по сторонам», «не присаживайся», «не разговаривай с соседом», «не задавай вопросов: все вопросы в конце экскурсии»…

Главное — общение

Ребенок теряется в догадках: что же тогда можно делать в музее?
Оказывается, немногое. В основном — слушать, запоминать, записывать, отвечать на вопросы экскурсовода, реже — смотреть и разглядывать. А ведь музей — это мир разнообразных вещей и произведений, собранных под одной крышей, которые должно, прежде всего, рассматривать. Получается, что музей воспитывает в подростке отличного «слушателя», но совершенно не развивает в нем «зрителя».
«Быть зрителем» — это уметь не только смотреть, но и видеть: замечать отдельные (даже самые мелкие, незначительные) детали, воспринимать их во взаимосвязи, выдвигать свои предположения о назначении предметов, сюжетах и смыслах произведений искусства. Отсутствие или нехватка визуальной (зрительской) культуры — еще одна причина психологического дискомфорта, который испытывает подросток в музее.
Вспомните, какими беспомощными выглядят юные посетители художественных галерей, оставшись один на один с произведениями великого искусства. Они не знают, что им делать в музейном зале. Подростки хаотично ходят от экспоната к экспонату. Процесс знакомства с картинами строится по одной и той же схеме: ребенок бросил мимолетный взгляд на полотно — прочитал подпись — посмотрел на картину еще раз, как бы сравнил, совпадает ли название с тем, что изображено, — перешел к следующему экспонату.
Слабый учет возрастных особенностей, интересов, желаний подростков — третья причина возникновения психологического дискомфорта. Подростковый возраст — это время становления собственного «Я». Ребенку интересен прежде всего он сам, а также все то, что позволяет познать себя и самореализоваться. Однако темы экскурсий и лекций, предлагаемых музеями, абсолютно не соответствуют запросам детей. Ну что любопытного может скрываться за темой «Боги и герои Древней Греции»? Как поможет решить собственные проблемы тема «Образы родной природы в картинах русских художников XIX века»?
Другое дело, если ученику предложат, познакомившись с экспозицией, ответить на вопрос: «Легко ли быть молодым?», «Можно ли простить предательство?», «Сколько стоит дружба?», «Всегда ли любовь бескорыстна?».
В подростковый период учебная деятельность для ребенка отступает на задний план. Главное — общение. Причем в качестве собеседника подросток желает видеть не взрослого, готового поделиться своим опытом и подсказать все правильные решения, а сверстников. Но часто ли в музеях дети общаются друг с другом, обсуждают увиденное, обмениваются впечатлениями? Подросток стремится ко всему неизвестному, рискованному, склонен к авантюрам, приключениям, героизму. Ему хорошо там, где можно что-то делать самому, управлять процессом. Но музеи, как правило, предлагают активные формы освоения музейных коллекций только дошкольникам и ученикам младших классов, но не подросткам!

В режиме диалога

Все вышесказанное тем не менее не означает, что музей и подросток — понятия несовместимые. Однако нам кажется, что музей может стать комфортной средой для старшеклассника, если школьные учителя и музейные сотрудники приложат к тому определенные усилия.
Мы не берем на себя ответственность давать советы музеям, что и как следует менять в традиционной работе с подростками. Но в какой-то мере изменить ситуацию под силу и учителю, на плечи которого ложится подготовка ребенка к посещению музея. Сегодня эта подготовка состоит в разучивании правил «чего в музее делать нельзя», а хотелось бы, чтобы она включала и объяснение того, что можно и должно делать в музее.
Прежде всего учителю стоит задуматься над тем, «что поведет» подростка в музей, какая проблема ему будет интересна и как он ее сможет решить. Неплохо также было бы познакомить учащихся с планом экспозиции, особенностями и спецификой ее построения, для того чтобы впоследствии подростки не чувствовали себя потерянными в пространстве музейных залов.
Наконец, важнейшим компонентом уроков МХК и изобразительного искусства должно стать развитие визуальной (зрительской) культуры школьников. Научите детей вглядываться в картины, рассматривать скульптуру, исследовать предметы. Эти навыки помогут им вступить в диалог с вещами из музейных коллекций.
Такая «прелюдия» к музейному посещению позволит подростку почувствовать себя в музее более уверенно и свободно, сделать первый шаг на пути от «посетителя», который нуждается в надежном проводнике по пространству музея, к «зрителю», способному выстраивать собственную стратегию освоения музейных собраний.