УРОК МУЗЫКИ

Александр МАЙКАПАР

П. Чайковский «Времена года»

НОЯБРЬ На тройке

Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда затуши.

Н. Некрасов

Если сделать так, как требует последовательность изложения материала на первой странице этой пьесы, то есть прочесть эпиграф и затем сыграть пьесу, то мы поймем, что в точности исполнили призыв поэта — заглушили (в варианте Чайковского — «затушили») «тоскливую в сердце тревогу»: музыка выражает настроение удалой езды и веселья. Между тем стихотворение в целом печальное. Наверное, оттого, что это стихотворение очень ярко отображает состояние русской жизни. вскоре после публикации в 1846 году в журнале «Современник» оно вызвало невероятно горячий отклик у читателей и так быстро распространилось, что впоследствии стало считаться народной песней, о чем свидетельствуют многочисленные сборники песен. Вот уж воистину высшая степень популярности! Не случайно, что именно как народную песню его поет героиня романа Н. Чернышевского «Что делать?» Вера Павловна.

Приведем еще несколько строф из стихотворения «Тройка»:

От работы и черной и трудной
Отцветешь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь нянчить, работать и есть.

И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, — появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.

И схоронят в сырую могилу,
Как пройдешь ты тяжелый свой путь,
Бесполезно угасшую силу
И ничем не согретую грудь.

Стихотворение Некрасова — о печальной женской доле.

А вот тройка как образ печальной мужской доли (приводим начальные строфы):

Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой,
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.

«О чем задумался, детина? –
Седок приветливо спросил. –
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил?»

«Ах, барин, барин, добрый барин,
Уж скоро год, как я люблю,
А нехристь-староста, татарин
Меня журит, а я терплю.

Ах, барин, барин, скоро святки,
А ей не быть уже моей,
Богатый выбрал, да постылый –
Ей не видать отрадных дней...»

Эта вторая «Тройка» — песня неизвестного автора с использованием фрагментов нескольких более ранних популярных песен о тройке (Федора Глинки, Н. Анордиста). Можно привести более десятка так называемых ямщицких песен с образом тройки, которые восходят к стихотворению поэта-декабриста Федора Николаевича Глинки (1786–1880). В его стихотворении «Сон русского на чужбине» есть строки:

И мчится тройка удалая
В Казань дорогой столбовой,
И колокольчик — дар Валдая —
Гудит, качаясь под дугой...

Эти стихи, написанные в 1825 г. и впервые опубликованные в 1831-м в альманахе «Венера», вдохновили нескольких композиторов: А.Н.Верстовского, И.А.Рупина, М.Ю.Виельгорского, Я.Ф.Пригожего, Э.Ф.Направника. Наибольшую популярность завоевал мелодический вариант этой песни, принадлежащий А.Н.Верстовскому.

Образ тройки, часто появляющийся в народных песнях, — это всегда образ свободы, воли, символ движения, мечты о счастье. Стихи о ней можно разделить на веселые и грустные: в первых — радость быстрой удалой езды, предвкушение свидания («Тройка» П. Вяземского), во вторых звучит грустная, а порой и трагическая нотка: «А мне уж больше не промчаться…», «Не догнать тебе бешеной тройки».

А. Орловский. Курьер, едущий на тройке. 1815
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

У композиторов, писавших о русских тройках, сразу же появилась идея музыкальными средствами изобразить перезвон колокольчиков (бубенцов), которыми обряжали сбрую лошадей, чтобы об их приближении знали во всей округе. Мы слышим их уже в песне Павла Булахова (авторство Павла, а не его брата Петра, как иногда ошибочно считается, подтверждают источники XIX века) на стихи П.Вяземского.

Такова история темы тройки к тому моменту, когда к ней обратился Чайковский.

Послушав пьесу, мы понимаем, что Чайковский выразил в ней лишь одну грань тех настроений, которые заключены в стихах, а именно то, что связано с радостным, приподнятым и даже праздничным настроением от катания на тройке. Звучит раздольная песня. Ее истинно русский характер не вызывает сомнения.

Каким парадоксальным это ни покажется, но пьеса Чайковского в гораздо большей степени соответствует настроению «Тройки» П. Вяземского, нежели Н. Некрасова. Ввиду этого нельзя не привести здесь фрагмент стихотворения Вяземского:

Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт,
Колокольчик, заливаясь,
Упоительно звенит.
Едет, едет, едет к ней,
Ах, едет к любушке своей,
Едет, едет, едет к ней,
Едет к любушке своей!..

Вот село уж показалось…
Ямщик песню затянул,
Песню звонкую, родную,
Про зазнобушку свою.
Едет, едет, едет к ней,
Ах, едет к любушке своей,
Едет, едет, едет к ней,
Едет к любушке своей.

Динь, динь, динь… и тройка стала,
Ямщик спрыгнул с облучка,
Красна девка подбежала
И целует ямщика!
Вот приехал прямо к ней,
Прямо к любушке своей,
Вот приехал прямо к ней,
Прямо к милушке своей.

Правда, слова «Вьется пыль из-под копыт» намекают на летний пейзаж, но, во-первых, и у Некрасова не говорится о зимнем (снежном) времени года, во-вторых, пыль можно представить себе и снежной.

Остановившись на этой ее, можно сказать, очевидной особенности, давайте попытаемся осознать, какими именно средствами Чайковскому удалось так ярко передать ее характер. Можно утверждать, что это получилось, во-первых, благодаря использованию так называемой пентатоники, то есть только пяти звуков мажорной гаммы (а не семи), что типично для русской народной музыки. Во-вторых, благодаря особому приему изложения мелодии (она проводится вначале не одноголосно, а в октаву, что сразу придает ей как бы пространственное измерение) в мелодии много воздуха и, следовательно, перспективы, что невольно навевает мысли о просторах и далях. И хотя под тройкой подразумеваются прежде всего лошади, и они скачут, в музыке Чайковского нет никакого «цокота копыт», как часто это можно слышать в музыке, изображающей бег лошадей («Лесной царь» Ф.Шуберта, «Смелый наездник» Р. Шумана). В пьесе Чайковского, наоборот, все необычайно плавно — сани скользят по заснеженной дороге.

Ощущение русских просторов, широкого зимнего пейзажа создается еще и благодаря тому, что при втором проведении этой мелодии она изложена не просто в октаву, а полными аккордами, более «материально». И поначалу тройка эта — лишь далекая точка на горизонте, потом она уже приблизилась к нам, мы ее отчетливо видим и радуемся ей, как, надеемся, тот, кто в ней, радуется нам… («Вот село уж показалось»). Этот прием, позволяющий создать впечатление приближения, окажется очень кстати, поскольку в репризе нужно будет создать эффект удаления.

Пьеса написана в сложной трехчастной форме. Схематически эту форму можно выразить следующим образом: A — B — A1

I часть: такты 1–27

II часть: такты 28–50

III часть: такты 51–83

Первая часть написана в простой трехчастной форме: с — d — c1. Вторая часть представляет собой период из двух предложений (10 тактов + 13 тактов). Вариантность третьей части состоит в «колокольчиковом» ее компоненте.

Средняя часть представляет жанровую сценку — в точности то, что описано в первых четырех строках последней строфы у Вяземского. Песню сменяет танец (забавный маленький эпизод из гаммочек в середине этого раздела, исполняемый попеременно правой и левой рукой, можно представить себе как веселые догонялки — точь-в-точь так поставлены подобные сценки в Ансамбле народного танца Игоря Моисеева).

Но вот пора уезжать… И тут-то в репризе мы слышим звучание бубенцов, для которого Чайковский нашел замечательное выражение средствами фортепианной техники: бубенцы переливаются в фигурации быстрыми нотами в правой руке, создавая непрерывный фон для той песни, которая звучала в первой части. Но там песня приближалась, а здесь она удаляется — ее фразы становятся короче (уже одноголосные, не в октаву), теперь они едва долетают до нас. Бубенцы тройки хотя и звенят так же переливчато (тройка едет быстро), но все менее отчетливо (в более низком регистре) и все тише (их звучание растворяется в pianissimo). Для создания этого образа требуется высокое пианистическое мастерство.

Эта пьеса из «Времен года» стала особенно популярной благодаря гениальной интерпретации С.Рахманинова, который выучил ее четырнадцатилетним мальчиком и с тех пор играл в своих концертах на протяжении всей артистической деятельности. Он проникся ее образностью не только как великий пианист, но и как композитор: достаточно вспомнить его собственную Прелюдию соль-диез минор, чтобы осознать, насколько образ дороги, бубенцов тройки и всего, что навевает русский зимний пейзаж, было ему дорого. В обеих этих пьесах образ русской тройки передан с исключительной яркостью.