ЗАЧЕМ МУЗЕЮ ШКОЛА?

Действительно, зачем? Ведь музею со школьниками трудно. Среднее количество детей в классе — 25–30 человек. Такой размер экскурсионной группы мешает и нормальному рассматриванию экспонатов, и беседе музейного сотрудника с детьми.

БЕЗ ОСОБОГО ОПТИМИЗМА

Минут через десять—пятнадцать после начала пребывания на экспозиции класс неминуемо расслоится на три подгруппы. Если это школьники средних классов, для которых посещение музея уже перестало быть каким-то особенным событием и которые более непосредственно, чем старшеклассники, проявляют себя на публике, такие подгруппы легко охарактеризовать.

В первых рядах останутся самые заинтересованные — те, кто и в школе, и в музее привыкли прилежно получать знания. Они внимательно слушают, имеют возможность рассмотреть называемые предметы, отвечают на вопросы и, может быть, даже записывают самые важные сведения.

В серединке группы находятся в основном девочки. Иногда прислушиваются, иногда переговариваются между собой, постреливают глазами на окружающих. Если экспонат, о котором идет речь, на самом деле аттрактивен, — приподнимаются на цыпочки и вглядываются. Проявить свое равнодушие к рассказу экскурсовода им не позволяет воспитание: стыдно перед взрослыми — учителем и музейным сотрудником.

И, наконец, галерка — дезорганизующая весь коллектив подгруппа. Это, как правило, мальчики. Для них выход в музей тоже интересен, но прежде всего тем, что можно отдохнуть от надоевших уроков, сменить обстановку и, по возможности, обратить внимание всего класса на себя. Они будут присматриваться не к тем экспонатам, на которые делается упор в экскурсии, а к тем, которые могут вызвать веселье у одноклассников. В нашем Музее истории религии мы хорошо знаем такие предметы — в залах религий Древнего мира это статуэтка древнегреческого Приапа и скульптура многогрудой Великой матери богов.

Хорошо, если экскурсоводу не придется бороться с жеванием резинки, слушанием плееров, играми на мобильных телефонах и беспрерывным фотографированием с их помощью. Можно надеяться, что примерно каждый второй учитель возьмет ответственность за дисциплину на себя и не будет всем своим видом демонстрировать, что эти дети к нему никакого отношения не имеют и что экскурсовод «сам(а) виноват(а)», если не умеет увлечь своим рассказом весь коллектив и за 45 минут общения найти свои методы воздействия на него.

И не приходится удивляться, что экскурсоводы, с удовольствием выходящие на работу с другими возрастными категориями посетителей, без особого оптимизма встречают группы подростков и пытаются «перекинуть» такие экскурсии на коллег. Кому же хочется вновь и вновь примерять на себя роль человека, «вдалбливающего» знания?

Может быть, просто пора перестать настырно атаковать умы юных посетителей немаленькими порциями музейной информации? Ведь совершенно очевидно, что в данной ситуации «корень зла» находится в самом формате предложенной музейной услуги. Если школа за последние два десятилетия существенно скорректировала алгоритм своей работы, учителя все шире предлагают детям самим искать знания, размышлять, отстаивать свою точку зрения, то в подавляющем большинстве музеев подобного перелома в работе с организованными группами (читай — классами) не произошло. Здесь школьников любого возраста по-прежнему «водят за ручку» по залам и предпочитают для общения с ними менторский тон.

ПО ЗАКОНАМ МАРКЕТИНГА

Музейный консерватизм (если не сказать — стагнация) в этой сфере деятельности тем более удивителен, что в нашей стране школьники для музеев — главная целевая аудитория. Открывая работу XVIII Всероссийской научно-практической конференции творческой лаборатории «Музейная педагогика» (г. Ульяновск, 17–21 сентября 2007 г.), ее руководитель Е.Б. Медведева отметила, что 85% посетителей российских музеев — это дети.

Свой вклад в формирование столь внушительного количественного показателя внесли, конечно же, и музеи Петербурга. Пожалуй, почти все они, независимо от их профиля, подчиненности, масштаба — и самые камерные учреждения культуры, и мастодонты вроде Эрмитажа и Русского музея, — не могут не осознавать следующее: школа — это тот институт, взаимодействуя с которым, можно влиять и на количество, и на качество посещений музея детьми школьного возраста.

Что здесь приоритетно: обеспечение все большего притока посетителей или повышение уровня «музейных услуг»? Экстенсивный или интенсивный векторы развития? Можно ли жестко разделять эти направления, когда они так тесно взаимосвязаны?

Понятно, что в условиях рыночной экономики музейные посетители голосуют, как британские парламентарии, ногами. Даже не имея средств на рекламу, но предлагая школам интересный и полезный «продукт», музеи вправе рассчитывать на «сарафанное радио» — самый эффективный межведомственный информационный ресурс культуры и образования. А вот о былой возможности волевым решением сверху направить школьников в «идеологически важные» музеи или административными методами стимулировать внеклассную музейную деятельность педагогов приходится забыть.

Государственный музей истории религии

Тем не менее и сейчас некоторые музеи по-прежнему лелеют надежду на то, что, если грамотно составить письмо к чиновнику Комитета по образованию, он издаст нужную директиву и проблема посещаемости музея школьниками запросто решится. Чаяния эти беспочвенны: будучи включенными в пространство рыночных отношений, музеи могут выжить только следуя законам маркетинга. А законы эти диктуют: всесторонне изучи своего клиента, стремись предугадать все его потребности, откорректируй свое предложение под его вкус, и он отплатит тебе сторицей.

В ситуации непрерывного реформирования школы сотрудники музейных научно-просветительных и педагогических служб должны держать руку на пульсе этого процесса, а не высокомерно предлагать длинный перечень экскурсий и лекций, утвержденный раз и навсегда «во времена оны».

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

И все же, если инициатива по формированию музейных предложений школе будет исходить только от самих музеев, эти предложения всегда будут недостаточно совершенны (с точки зрения школ) по содержанию, недостаточно современны и удобны по форме и пр.

Опираясь на опыт последних десятилетий, можно сделать вывод: прорыв в актуализации работы со школами случился в тех музеях, которые создали партнерские цепочки с образовательными учреждениями, где процесс сотрудничества был живым, где существовала обратная связь не только в виде записи восторженных отзывов о виртуозном мастерстве экскурсовода, а на уровне совместного целеполагания, планирования, разработки сценариев музейных посещений и затем конструктивного обсуждения общих удач и неудач.

Ради пущей объективности надо признать: для того чтобы такой диалог состоялся, обоюдного желания школьных учителей и музейных сотрудников недостаточно. Предпосылки к индивидуализации работы со школами существуют лишь в тех музеях, где штатное расписание и структура подразделений позволяют сотрудникам иметь временной ресурс для творческой работы, где они способны оторвать голову от экскурсионной «текучки» и позволить себе отступления от утвержденной «методички».

Второй фестиваль детских музейных программ «Детские дни в Петербурге»

Второй фестиваль детских музейных программ
«Детские дни в Петербурге»

Но и в таких музеях разработка и осуществление специальных программ для одного или нескольких образовательных учреждений — это еще полдела. Важно сделать следующий шаг: перейти от музейного эксклюзива к музейной технологии, поставить инновацию в работе со школьниками на поток.

Совершить этот рывок намного легче тем музеям, часть экспозиции в которых специально создавалась для детей. Но на двести с лишним петербургских музеев таких всего несколько. Всем прочим в работе со школьниками приходится придерживаться принципа: «используй то, что под рукою, и не надейся на другое».

Часто оказывается, что изобретать велосипед в области работы со школьниками не нужно — достаточно приобщиться к положительному опыту зарубежных музейных педагогов.

КАК РАСПАКОВАТЬ ИНФОРМАЦИЮ

Музейные сотрудники из разных регионов России, участвовавшие в профессиональной программе Первого фестиваля детских музейных программ «Детские дни в Петербурге» (осень 2005 г.), до сих пор вспоминают мастер-класс Доротеи Базиль, директора центра «ARTime» в Нью-Йорке. Выбирая всего несколько предметов в ранее незнакомой ей петербургской музейной экспозиции, она показывала, как можно вместе с детьми «распаковывать» заключенную в предметах информацию. Пробуждая любопытство и исследовательский интерес у соучастников процесса (не у «слушателей»), Д. Базиль умело выстраивала живой диалог с прошлым.

Как тут для контраста не вспомнить о привычных нам протяженных музейных «обзорах», во время которых взгляд экскурсантов должен успеть бегло остановиться на многих десятках экспонатов? По-видимому, такие экскурсии «обо всем и ни о чем» нужно вообще изживать из музейного предложения школам. Тематика музейных занятий для школьников должна стать более конкретной, проблемной и ориентированной на интересующие детей вопросы, а их форма — творческим сочетанием разных, в том числе интерактивных, жанров музейной и школьной деятельности.

Если эта задача будет решена, тогда можно надеяться, что все мы — школьные учителя и музейные педагоги — сможем воспитать детей, влюбленных в музей, способных переживать в его стенах особенное щемящее чувство необычайной близости к людям и событиям предшествующих эпох.

ОТ РЕДАКЦИИ. Статьи на с. 20–21 продолжают дискуссию «Музей и школа» на страницах газеты «Искусство» (см. № 17, 19, 20/2007). Свои отклики вы можете присылать в редакцию по адресу 121165, Москва, Киевская ул., 24, газета «Искусство» или по электронной почте artred @1september.ru