НАУЧНЫЕ ЧТЕНИЯ

Лев ДЬЯКОВ

МИР ЕФИМА ЧЕСТНЯКОВА

Автопортрет Рисунок из записной книжки

Летом 1983 года я по каким-то делам оказался в Петербурге. В один из свободных дней решил побродить по центру, пошел в сторону Исаакиевского собора, а по пути наткнулся на Центральный выставочный зал, где, как сообщала висевшая при входе афиша, был «последний день выставки художника, картины которого недавно обнаружили в Костромской области».

Стоял жаркий солнечный день, и я решил подняться по гранитным ступеням лестницы в темную прохладу выставочного зала. В одном из отсеков огромного помещения и висели картины этого художника.

Большую часть экспозиции составляли портреты детей, выполненные в необычайной манере, с той трепетной теплотой, которая отличает доброго и искреннего человека.

В глубине зала висело громадное полотно, ради которого и была устроена эта выставка. Работа называлась «Город Всеобщего Благоденствия», и она не была похожа ни на одну из известных мне картин. Она не была «построена», в ней не было «центра композиции», «единой точки схода» и многих других привычных «координат».

И в то же время картина будто втягивала в себя, заставляла все время пристально вглядываться в этот мир, который представал перед тобой. Все было необычным в этой удивительной картине. Как необычны были судьба и творчество ее автора — Ефима Васильевича Честнякова (1874–1961).

ПО СЧАСТЛИВОЙ СЛУЧАЙНОСТИ

Имя этого замечательного человека стало широко известно только в 1968 году благодаря счастливой случайности. Летом этого года экспедиция сотрудников Костромского музея изобразительных искусств обнаружила его картины и глиняные скульптуры в деревне Шаблово, где он родился и жил. После восстановления московскими реставраторами произведения мастера были выставлены для обозрения в музеях Москвы, Петербурга, Турина, Флоренции, Парижа и всюду пользовались большим успехом — настолько яркими, необычными, глубоко искренними они оказались.

Очевидцы рассказывали, что Ефим Честняков был известен в округе как мудрец и целитель. Приезжим до сих пор показывают «Ефимов ключ», где, как утверждают старожилы, «происходит с человеком что-то чудное. Случались такие чудеса и с самим Ефимом. Не зря же он, неуемный, все знай хаживал к своему ключу. И днем, и вечером, а то и глубокой ночью. Рассказывают, что Богородица являлась ему здесь неоднократно».

«Его советы все не мимо шли», — до сих пор говорят о нем земляки. На его могиле они установили крест с надписью: «Спи спокойно, наш учитель». Именно как учителя добра воспринимали его не только дети, которым посчастливилось общаться с этим необыкновенным человеком, но и все, кто знаком с его поразительными картинами, рисунками, скульптурами, сказками, стихами...

«Фантазия — она реальна, — любил повторять Честняков. — Когда фантазия сказку рисует, это уже действительность... И потом она войдет в обиход жизни так же, как ковш для питья. И если идея есть о переселении на другие миры, например, то она и осуществится».

Для Честнякова мир его картин был реальностью. Один из немногих истинных друзей художника А.Г.Громов вспоминал о разговоре с Ефимом Васильевичем: «Тебе приходилось, — как-то говорил он мне, — когда-нибудь наблюдать лесных гномов? А я наблюдал иногда. Сидишь на пенечке, смотришь в чащу, и вдруг показываются они, лесные старички! Усмешливые такие...»

Известно поверье, что только добрым людям с детской душой показываются эти существа. Подобная встреча описана в автобиографической книге удивительного шведского мечтателя и врача Акселя Мунте «Легенда о Сан-Микеле».

Интересно описание Громовым «театра для детей», устроенного Е.В. Честняковым в «шалаше», как он называл свою избу: «Все, что существовало до сих пор, даже и виденное когда-то во сне, было поглощено видением того открывшегося, нового, среди которого стоял не знакомый Е.В., а Фима-чародей, увлекший нас в таинственный мир, где он один и царствует и всем этим распоряжается... Сказочные декорации, лепные фигуры, маски, какие-то гнутые ходули, необыкновенные деревянные стулья из причудливых корней, разрисованные полотнища, сказочные чудовища, сделанные из глины и дерева, птицы и птички-свистульки, маски животных... И среди всего этого царства сам хозяин с фонарем в руке — все это было так удивительно, что самая смелая фантазия отступала перед тем, что было перед глазами».

ВОЗВЫСИТЬСЯ НАД ЖИЗНЬЮ

В основе деятельности Честнякова-художника и педагога лежала идея пробуждения творческого начала в каждом человеке. «Я очень люблю, когда люди играют, — читаем в одной из его записей. — Мужичок, изуставший над сохой, при встрече с товарищем пошутит, расскажет побасенку, прибаутку. В том и красота, чтобы человек возвышался над жизнью в искусстве. Человек создает красоту жизни, и чем дальше, тем выше ее красота».

Честняков мечтал о воспитании гармонически развитой личности.

«Начинать надо с детства человека-то строить, — говорил он. — Крестьянские дети слишком рано становятся взрослыми. Надо дать им полное детство, чтобы душа их успела наполниться радостью жизни, сказкой жизни, чтоб успела пробудиться детская творческая фантазия. Насколько во взрослом человеке уцелел ребенок, настолько он и личность. Разбудить в детской душе творческое начало и не дать заснуть этому началу — вот что надо делать!»

Вход в Город Всеобщего Благоденствия

«В его детском доме мы учились всему, — рассказывала одна из бывших учениц Ефима Честнякова, — учились рисовать, мастерить, слушать музыку и играть на музыкальных инструментах. Он приобщал нас к литературе, читая свои «сочинушки», и к театру; мы всегда с нетерпением ждали, когда он скрутит в трубочку полог, закрывавший сцену, и нам откроется вся эта несказанная красота... Он учил наблюдать природу, видеть красоту. Воспитывал в нас лучшие человеческие качества: уважение к родителям и старшим. Нельзя, говорил он, обижать других, хвастать и браниться, обманывать и завидовать. Все, что есть во мне хорошего, начиналось там, в его детском доме».

В творчестве Ефима Честнякова неразрывно слиты слово, образ и музыка. «Меня зовет к себе Искусство! — восклицает художник в одной из своих записей. — Ты любишь только того, только тому раскрываешь красоту свою несказанную, кто знает все и от всего для тебя отрекается, — так сильно он любит и ценит тебя, потому что ты прекрасно, как жизнь».

В МИРЕ ИНЫХ ИЗМЕРЕНИЙ

Произведения Честнякова при всей внешней простоте трудны для восприятия. В них множество разнообразных нюансов, тончайших поэтических метафор, символов и аллегорий. Так, в картине «Вход в Город Всеобщего Благоденствия» речь идет о путешествии в Иной Мир. Специалисты утверждают, что три фактора Перехода отмечают Дорогу в Волшебную Страну: деформация времени, деформация пространства и деформация состояния сознания.

В картине совершенно необычное пространство: на первом плане ворота, ведущие куда-то вниз, тесные, с трудом пропускающие толпу народа. А за этими строениями реального плана — безграничные дали Иного Мира, многоцветного, радостного, влекущего. Странно разномасштабными кажутся фигуры картины. Но это только на первый взгляд. Три крупные фигуры, выделяющиеся среди остальных, — Глава рода, Муж и Жена. В коляске, катящейся вниз по бревнам, — маленькие старичок, старушка и ребенок. Это — умершие предки, память о которых вызывает их к новой жизни.

Портрет девочки	Портрет племянницы

В картине «Вход...» как бы оживает весь мир «иных измерений», не понаслышке знакомый художнику: русалки, трубящие в трубы, птицы счастья, домовые, лешие, живые «глинянки», одним словом, весь поэтический сказочный мир, близкий жизни лесного крестьянина.

Тема единства Прошлого, Настоящего и Будущего, волновавшая художника всю жизнь, находит развитие в его главном произведении — картине «Город Всеобщего Благоденствия».

Невозможно описать эту громадную картину — перед нами мир, где все подчинено неземным законам. Художник стремится вместить в пространство безграничного Города все духовные и земные ценности Народа. Символичны две фигуры слева на первом плане: бородатый крестьянин с метлой и молодой человек в городской одежде с щеткой. Они выполняют одну и ту же работу, но каждый по-своему, символизируя духовное очищение жизни. Здесь мирно сосуществуют уютные деревенские церквушки, избы и каменные городские «палаты». Здесь множество детей со счастливыми лицами и игрушками в руках.

Топят бани

«Взрослый должен быть как дитя, чтобы войти в Царство Небесное», — писал Честняков. А одно из его стихотворений называется «Дети светлые».

Дети светлые –
В сияниях майских...
Сны заветные –
В эфирах райских...
И песня нежная –
Детей прелестных...
Краса безбрежная –
Картин чудесных...

В РИТМАХ ПОЭЗИИ И МУЗЫКИ

Литературные произведения Честнякова написаны живым народным языком. О том, насколько серьезно он относился к слову, свидетельствует его письмо к редактору журнала «Родник», где его сказки подверглись языковой правке: «Нет у нас ни одного издания, которое бы печаталось чисто русским языком... Живой язык вечно развивается, освобождает себя от неуклюжей громоздкости, стремится к музыкальности, легкости, красоте, к удобству произношения. Язык вырабатывается великим творчеством народа, и если книжники относятся к нему небрежно, то это признак того, что они не отличают в нем пшеницы от плевел...»

Поющие у трона

Проблема введения народного языка в народное литературное произведение — одна из важнейших в русской литературе начала XX века. Крупнейшие лингвисты утверждают, что в ряду писателей, занимавшихся ею, — Ремизов, Чапыгин, Шергин и другие, вплоть до Бажова. опыт Честнякова из наиболее удачных.

Это подтверждает сборник «Поэзия Ефима Честнякова» (М., 1999). Многие из его обрядовых песен неотличимы от народных. Вот «Свадебные причитания».

Ты не стой, не стой
//////////////древо, над водой
Да не роняй листья на воду.
Ты постой, постой, древо над водой
Да урони листья на воду.
Ты не плачь, не плачь, душа-девица,
Не плачь, душа сговоренная.
Ты поплачь, поплачь, душа-девица,
Поплачь, душа сговоренная.

В поэзии Ефима Честнякова встречаются иногда настоящие шедевры лирики.

Как небесная даль глубока!
Как причудлив узор очертаний!
Убежал бы, ушел от страданий,
Улетел бы туда — в облака!

Замечательно своей философской наполненностью стихотворение «Молитва».

Душа в свободе не вольна,
И не открыт я для молитвы.
И явно нет борьбы и битвы,
И чаша жизни не полна.
Молюсь тебе, святое Небо!
Пошли мне подвиг для души,
Для чувств своих прошу я хлеба,
Мое желание сверши.

Утонченность и музыкальность отличают многие поэтические создания Честнякова. Вот начало цикла «В родном краю».

Красавицы феи
Под звуки свирели
Плясали и пели,
И ели шумели,
И речки журчали,
И струны звучали:
«Развеем печали», –
Цветы говорили,
Улыбки дарили
И песни творили.

Здесь еще раз убеждаешься в том, что картины мастера создавались в музыкально-поэтическом ключе, они все пронизаны ритмами поэзии и музыки.

«Я ПРИНЕСУ ЖИВОЙ ВОДЫ…»

В одной из поздних записных книжек Честнякова есть поразительная запись: «Душа стремится к Богу. И бедная — будто пугается света, как существо, долго находившееся во тьме. Она уже не сразу узнает свою родину — Небесное Отечество...

И с течением времени все больше будет раскрываться прошлое и будущее Вселенной. Жизнь многообразно будет проходить перед очами созданий... И жизнь Христа, земная и от века, все более будет видна и понятна. И книги не нужны будут: очи увидят и уши услышат картины времен, эпох и переворотов, жизнь народов земли и непостижимого для ума нашего числа существующих созданий. Существа более высшего порядка во Вселенной уже видят, слышат то, что земля увидит в грядущем...»

Детские забавы

Еще многое в его литературном творчестве не расшифровано, не раскрыто, но уже один этот отрывок говорит о том, что перед нами мыслитель из когорты великих русских «космистов», таких как Н.Федоров, К.Циолковский, А.Чижевский.

В стихотворении Честнякова «За живой водой» герой его восклицает:

Я направляю свой поход
Туда, где Солнышка восход.
Хочу до Солнышка дойти,
Моря живой воды найти.
И если впрок пойдут труды,
Я принесу живой воды...

Да, Ефим Васильевич Честняков выполнил свое обещание! Такой «живой водой» стало его творчество.