АРТ–ГАЛЕРЕЯ

Елена МЕДКОВА,
научный сотрудник ИХО РАО

МИФ О БОГИНЕ-МАТЕРИ

Соразмерным мифу зверя в эпоху палеолита является миф о богине-матери, образе прародительницы рода, дарующей ему благополучие (гипотеза П. Ефименко), магической помощнице охоты (гипотеза С. Замятина), владычице стихий и коллективной властительнице духов мертвых (гипотеза А. Окладникова).
А. Столяр считает, что «семантическим ядром обобщенного женского образа служило... примитивно-анимистическое истолкование всей жизнедеятельности сменяющих друг друга поколений родового единства». Иными словами, богиня-мать была причиной и источником цикла жизни/смерти/возрождения, воспроизводства самой жизни в мире.

Материнское лоно земли

В многочисленных фигурках массивных палеолитических «венер», в большинстве абстрактных знаков подчеркивается огромное животворящее чрево женщины, «место таинственного зарождения новых жизней единоутробного в историческом смысле коллектива». Пещера как лоно земли обладала теми же признаками (тотальное преобладание внутреннего над внешним, сложное извилистое строение, тьма, единство входа/выхода, подобие выхода из пещеры и чрева матери) и соответственно теми же функциями. По логике мифологического мышления она могла быть всеобъемлющей космической моделью богини, порождающей все формы жизни и содержащей в себе весь мир.

Ритуальный сосуд 2-й половины III тыс. до н.э. — «кикладская сковорода» (1) — представляет собой плодоносящее лоно, в котором заключен целый мир/море. Среди бесконечной вязи волн/спиралей мужское начало возникает в виде ладьи. Этот образ позднее появится в греческом килике «Дионис в ладье» (2), в этрусском зеркале из Миннеаполиса (полуфигура Гелиоса с раскинутыми в форме ладьи руками, выходящего из океана), в стихах, где обыгрывается оппозиция «море/челн».

К сожалению, нет точных указаний на человеческий, а не звериный облик пещеры, хотя в том же неолитическом святилище в Чатал-Хююке богиня в позе роженицы производит на свет быка, из чего можно сделать вывод, что именно антропоморфный образ порождает животных, а не наоборот (3).

Первый троичный образ

Материал малых скульптурных форм дает дифференциацию женских фигурок по возрасту и детородным возможностям: 1) худощавый тип соответствует функции девы, начала начал (4); 2) «классический» тип Венеры из Виллендорфа соответствует функции матери, подательницы жизни (5); 3) тучный тип с оплывшими формами — функции старухи/смерти (6). В троичном образе богини зафиксированы первые представления о времени — времени циклическом, телесно связанном с жизнью человека.

Позднейший фольклорный материал подтверждает представления о взаимосвязи трех ипостасей богини-матери. В кельтской мифологии богиня Зимы, злая одноглазая Кайблеах («старая женщина»), которая все замораживает своим жезлом, 1 февраля отправляется на остров Юности и, искупавшись на рассвете в источнике молодости, становится богиней весны — юной Бригиттой. Это открывает новый жизненный цикл в природе.

Первобытный феминизм

Палеолит был временем полного доминирования, по крайней мере в сакральной области, женского начала. Об этом говорит распределение женских и мужских абстрактных знаков (7) в палеолитических храмах/пещерах.

По подсчетам А. Леруа-Гурана, знаки женского типа (до 91%) концентрируются в центральных и альковных (прообраз апсиды), наиболее сакральных помещениях, в то время как знаки мужского типа располагаются (до 61%) на периферии, у входа, в переходах, в самом конце пещерных комплексов.

Можно констатировать, что на уровне палеолита появились представления о еще одной фундаментальной оппозиции в представлениях человека, оппозиции «мужское — женское». Мужские и женские знаки взаимно дополняют друг друга до целостности.

На знаковом уровне можно проследить этот процесс на примере дополнения периферии пещерных изображений женскими знаками (31% от общего количества), а центральных — мужскими (9%). Примером образного уровня является рельеф «Женщины с рогом» из Лосселя (8), где рог символизирует мужское начало. Встречаются и абстрактные комбинации половых органов мужчины и женщины в единой скульптурной композиции. По мнению А. Столяра, подобные сочетания являются первой попыткой абстрактного выражения понятия «человек», что позднее породило греческий миф об андрогинах.

В дальнейшем оппозиция «мужское — женское» воплотилась в мифе о творении, сутью которого было разделение супружеской пары богов (Геб — Нут, Гея — Уран и др.), а земледельческий сезонный миф плодородия закрепил формулу: бессмертная богиня и ее смертный (сезонный) партнер — супруг/сын (Инанна — Думузи, Афродита — Адонис, Исида — Осирис). Об архетипической сути образа богини-матери в наиболее обобщенном виде сказано у К.Г. Юнга.

Создание иконографии архетипического образа богини может стать темой множества индивидуальных проектов (см. «Искусство», № 22/2005).