НАУЧНЫЕ ЧТЕНИЯ

Лев ДЬЯКОВ

ПОРЫВ И СПОКОЙСТВИЕ

Фромантен и Сахара

Портрет Э. Фромантена Рисунок Л. Дьякова с фотографии

Так получилось, что французского художника Эжена Фромантена (1820–1876) у нас знают прежде всего как автора великолепной книги «Старые мастера» (1876), которая является одной из лучших книг об искусстве. В ней впервые был выражен принцип неразделимости в подлинном искусстве идейных, психологических, стилистических и профессиональных его элементов.
Во Франции Фромантена ценят как писателя-классика — автора превосходного романа «Доминик», одного из заметных психологических романов французской литературы.

Издание у нас в 1985 году книги Фромантена «Одно лето в Сахаре» оказалось весьма своевременным. Написанная более ста лет назад, эта работа, проиллюстрированная рисунками и картинами французского мастера, стала заметным вкладом в грандиозную тему «Восток–Запад», возникшую еще во времена походов Александра Македонского и до сих пор являющуюся одной из ведущих в гуманитарном сознании Европы. На протяжении этого громадного исторического этапа Запад пристально вглядывается в загадочный мир Востока, пытаясь понять его. «Чтобы свершилось наконец давно желанное глубокое и настоящее единение Востока и Запада, — отмечал еще в 1920-е гг. академик С.Ф. Ольденбург, — необходимо полное понимание, к нему мы стремимся и хотим по мере сил ему помочь».

Глубокая доброжелательная заинтересованность, стремление постичь жизнь Востока делают творчество Фромантена актуальным, особенно в контексте современного изучения ориентализма в европейском искусстве нового времени.

Фромантен побывал на Востоке трижды: в 1846, 1847 и 1852 годах он путешествовал по Алжиру. Последняя поездка длилась больше года. Уже после первого путешествия в Салоне появились «африканские» полотна, вызвавшие интерес публики. В Салоне 1859 года он выставил ряд великолепных картин, получивших широкую известность: «Прием у калифа», «Воспоминание об Алжире», «Оазис во время сирокко», «Негритянские жонглеры». Теофиль Готье выступил с восторженной статьей о живописи Фромантена.

Единого мнения относительно живописи Фромантена не сложилось. Многие критики, вслед за Г.Уссейе (1877), видят Фромантена в галерее живописцев XIX века среди «очаровательных мастеров второго порядка». Другие идут вслед за Л. Гонзом, который в своей большой монографии о Фромантене (1881) поставил его в «первые ряды художников своего времени».

В нашу задачу не входит определение порядкового номера Фромантена в современной ему живописи. Мы хотим лишь показать ту роль, которую сыграли Восток, Сахара в творчестве французского мастера.

Тему Востока не обошел ни один крупный писатель и художник первой половины XIX века, чему способствовало широкое знакомство с восточной поэзией, переводы и изучение ее (в Европе начинают интересоваться индийским эпосом «Махабхарата», индийской философией, китайской и персидской поэзией). К этому времени относится и появление выдающихся литературных произведений, посвященных Востоку: «Западно-восточный диван» И.В.Гёте, «Восточные мотивы» В.Гюго, «восточные» поэмы Кольриджа, Мура и Байрона. А такие художники, как А.Гро, Э.Делакруа, А.Декан, П.Марилья, А.Доза, К.Гие, Т.Шассерио, сами много путешествуют по странам Востока.

По-разному раскрывают они эту тему. Делакруа, например, стремится внести свои эмоции и темперамент живописца в «восточные» картины. Декан пытается дать некие поэтические видения на тему Востока, передать его романтическую атмосферу. Марилья стремится «зафиксировать» Восток, насытить изображение экзотическими атрибутами. Более повествовательный, чем Декан, Марилья изображает Восток цивилизованный, «городской».

Обилие блестящих предшественников не смутило Фромантена: «Мне не казалось дерзким писать о Востоке после стольких великих и интересных писателей: я был уверен, что еще смогу заставить слушать себя, если буду занимателен, правдив и искренен».

Сахара и люди, обитающие в ней, — вот новая область, открытая Фромантеном для европейской живописи. Когда в 1832 году Делакруа отправился в Марокко, Восток еще был экзотикой. В эпоху Фромантена Алжир был уже цивилизован. Поэтому в поисках новых тем, расширения круга образов художник устремляется на юг, в Сахару.

Соколиная охота в Алжире. 1862

В 1920 году французский писатель Андре Шеврильон совершил путешествие по Алжиру с томиком Фромантена в руках. В своей статье «По стопам Фромантена» он показал, насколько точно художник изобразил Восток. И совсем не случайно Жорж Санд, бывшая в дружеских отношениях с Фромантеном, приравнивала его алжирские очерки к восточным картинам Делакруа. Сахара стала для Фромантена тем, чем для Делакруа Марокко, — источником вдохновения. Она сделала его живописцем, писателем, критиком. Книга «Одно лето в Сахаре», выпущенная в 1859 году, сразу же принесла ему известность и в литературном, и в художественном мире.

Фромантена обычно причисляют к поздним романтикам. Попытаемся проследить за устремлениями мастера и выяснить его художественное кредо. Для этого небесполезно сопоставить его с «классическим» романтиком Делакруа.

Подобно романтическим героям, Делакруа бежит в экзотические страны, не тронутые цивилизацией. Фромантен тоже вполне «романтически» объясняет свое появление в Сахаре: «Именно дождю я обязан тем, что узнал пять лет назад страну вечного лета. Отчаянно стремясь укрыться от дождя, я наконец нашел ничем не омраченное солнце».

Памятник Э. Фромантену в Ла-Рошели

Делакруа почувствовал на Востоке дух античности. «У этих людей, — говорит он в дневнике о марокканцах, — нет ничего, кроме покрывала, и вид у них столь же довольный, как у Цицерона, довольного своим курульным креслом... Античность не знала ничего более прекрасного. Вот они, настоящие греки и римляне. Я очень смеялся над греками Давида».

«Да, этот народ, — восклицает Фромантен, — обладает истинным величием. Величие принадлежит только ему, ведь единственный среди цивилизованных народов он сохраняет простоту своей жизни, своих нравов и кочевий... Он единственный обладает чудесной привилегией сохранять как аромат далеких времен наследие того нечто, что называют библейским».

Остановка в оазисе. Сахара. 1866

С одной стороны, близость с Делакруа в поисках «естественного человека», с другой — отличие: античность и Библия. Различен и творческий метод обоих мастеров. Делакруа записывает впечатления в дневник, а затем, позднее, переводит воспоминания в мир образов. Но это дневник художника. Его интересуют чисто живописные подробности: цвет одежд, скачки, схватки лошадей. Фромантен стремится расширить диапазон средств выражения, стремясь сделать литературу и живопись послушными в выражении своих идей: «Я упражнялся в изображении одних и тех же пейзажей, переводя на язык литературы наброски, накопившиеся в походной папке. Мне предстояло увидеть, насколько сходны или различны два разных искусства, что станет с идеями, которые я должен передать, когда из мира форм и красок я перейду в мир слов».

При таком методе поневоле начинают «работать» и живопись, и литература.

Обратимся к полотну Фромантена «Ожидание переправы через Нил» (ГМИИ).

На первый взгляд, это жанровая сценка: араб на верблюде и два нубийца ожидают паром, который должен перевезти их на другую сторону Нила. При этом мы замечаем и луну, встающую на горизонте и очень красиво «сритмованную» с оранжевой феской сидящего негра, и тонущую в глубокой тени пустыню, и странное существо в отдалении, напоминающее сфинкса, освещенную реку и противоположную, «цивилизованную» сторону Нила. А затем сразу же вспоминаем отрывки из книги Фромантена: «В этот час, как я заметил еще в день приезда, пустыня превращается в темную равнину... Спрашиваешь себя, что же это за безмолвная страна, одетая в неясные тона, как бы цвет пустоты, откуда никто не уходит, граница которой — прямая и четкая полоса на горизонте... Передо мной расстилается загадочная земля — странное зрелище под ярким полуденным солнцем. Я бы именно здесь поместил египетского сфинкса».

Ожидание переправы через Нил. 1869

Совмещенные литературные и живописные образы создают удивительно полную и живую картину.

Восточные полотна Фромантена решены в ином ключе, чем яркие, многоцветные полотна Делакруа. Вот, например, как Фромантен описывает арабский праздник: «Бал начался. Это не было похоже на полотна Делакруа. Все цвета исчезли, остались лишь контуры, либо затушеванные смутными тенями, либо прочерченные широкими полосами света, несравнимыми по фантазии и смелости. Нечто в стиле «Ночного дозора» Рембрандта или скорее его незавершенных офортов».

Самум. 1862

Как видим, иная шкала ценностей, иные задачи. Фромантен стремится расширить круг образов, подробней рассказать о жителях пустыни. Одним из первых во Франции Фромантен увидел в алжирце человека: «Кого я надеюсь здесь найти? Араба или человека?»

Фромантен более углубленно, чем романтики, изучает жизнь и быт арабов не только как художник, но и как писатель-психолог. Картины Фромантена смотрятся как некий бесконечный цикл. Главное для него — передать образ безграничной пустыни, дыхание которой веет с его полотен. Недаром Теофиль Готье писал: «Вроде бы ветер — эту вещь, не имеющую ни формы, ни цвета, нарисовать невозможно, и однако же в картине Фромантена «Край оазиса» он дует совершенно явственно».

В картинах Фромантена появляется особый колорит, непохожий на «местный колорит» романтиков. Художник видит все не глазами пришельца, ищущего «экзотику», а изнутри, как человек, постигающий глубинный смысл происходящего. Так, в «Сцене в пустыне» (Эрмитаж) обнаженность людей как бы символизирует их слияние с пустыней, которая у Фромантена становится синонимом мудрой природы. Дующий сирокко, рвущиеся с привязи лошади, красно-коричневые пески, оливково-зеленое небо — все составляет единое целое. Отсюда и колорит картины, символизирующий цвета пустыни: темно-коричневые, оливковые, серебристо-белые тона. Все исполнено порыва, все предельно напряжено. Великолепны изображения лошадей. Здесь Фромантен выступает достойным соперником Делакруа.

Сцена в пустыне. 1868

В картинах Фромантена все взаимосвязано: пейзаж, человек, животные. Это и пейзаж, и жанр одновременно. В них нет одного настроения. Здесь сложно сочетаются порыв и спокойствие. Именно в восточных картинах отразился один из главных принципов его творчества. «Природа одновременно и детализирует, и обобщает. Мы способны только обобщать, счастливые, когда нам удается это сделать», — отмечал он в одном из поздних писем. Это умение обобщать, сразу создавать образ-метафору, характерно и для прозы, и для живописи Фромантена. Так, встреча с кочующим племенем в пустыне напоминает ему «зрелище, которое воспроизводит здесь, на наших глазах, в двух шагах от Европы, переселение Израиля».

Это эпическое чувство пронизывает и картину «Переправа через Нил» (Эрмитаж), с ее неторопливым ритмом, мириадами людей, громадой распахнувшейся пустыни.

Фромантен стремился к созданию высокого, синтетического искусства в эпоху, когда в живописи господствовали бескрылый эмпиризм и натуралистическая фотографичность. Не случайно на первых же страницах «Одного лета в Сахаре» возникает образ офорта Рембрандта «Три дерева». Воспоминания о великих предшественниках сопровождают его на протяжении всего путешествия по Сахаре. «Отныне я преклоняю колени пред великими мастерами, — восклицает Фромантен, — и надеюсь, что с каждым днем становлюсь чуть более достойным говорить о них. Воспоминания о них сопровождают меня в пути. Именно в Джельфе, в палатке среди арабов племени улед-наиль, наблюдая на фоне исторического простодушия величественных людей, облаченных в черное и белое, я как никогда ясно понял уроки мастеров».

Именно здесь, в бескрайних просторах великой пустыни возник замысел его книги «Старые мастера».