АРТ–ГАЛЕРЕЯ

Михаил МИЛЬЧИК,
кандидат искусствоведения

СОЛОВЕЦКИЙ МОНАСТЫРЬ
в истории русской культуры

СПАСОПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СОБОР СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ
1558–1566

АРХИТЕКТУРНЫЙ АНСАМБЛЬ СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ

СОЛОВЕЦКИЙ МОНАСТЫРЬ
ВИД СО СТОРОНЫ СВЯТОГО ОЗЕРА

Соловецкий монастырь — один из крупнейших монастырей России и единственный, расположенный в 165 километрах от Полярного круга, на острове Белого моря, в центре архипелага, состоящего из шести островов.

После долгого и небезопасного плавания по морю в его холодной безбрежности на горизонте появлялся «град» с главами церквей, шатрами крепостных башен как воплощенное в камне предание о сказочных городах. Вспоминаются строки Пушкина:

…В свете вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами.

Почему монастырь возник вдали от берега, на лесистом и безлюдном острове, где зима продолжается чуть ли не полгода и связь с материком надолго прерывается? Многое становится понятным из ранней истории обители, о которой мы узнаем из жития его основателей — преподобных Зосимы и Савватия.

Савватий, будучи иноком Кирилло-Белозерского монастыря, уходит в Валаамский монастырь на острове Ладожского озера, а затем, прослышав от поморов о Соловецком острове, что плыть туда два дня, что на нем множество озер, кишащих рыбой, он отправляется на беломорское побережье, где встречает другого инока, Германа, уже бывавшего на Соловках. Савватий уговаривает его поселиться там, и в 1429 году их ладья достигает Большого Соловецкого острова. Под самой высокой горой — Секирной — они на берегу тихого озера водрузили деревянный крест и поставили келью. Место это и по сей день называется Савватьево. Там отшельники прожили шесть лет.

Соловецкий монастырь со стороны бухты Благополучия	Карта Соловецких островов с прилегающими территориями
Соловецкие острова	Свято-Троицкий скит на острове Анзер. Литография конца XIX в.

Однажды, когда Герман отправился на материк за припасами, Савватий, почувствовав приближение смерти, отправился на поморский берег, где и умер. Произошло это в 1435 году. На следующий год на остров с тем же монахом Германом приплывает новый отшельник — Зосима, уроженец заонежского села Толвуи. Житие рассказывает о бывшем ему видении огромной церкви. Тогда вместе с Германом они решают основать обитель на берегу бухты Благополучия, хорошо защищенной от морских волн, вернее, на перешейке между этой бухтой и озером — там, где и теперь стоит монастырь.

Вскоре к двум отшельникам присоединились и другие. Они воздвигают деревянную Спасо-Преображенскую церковь с приделом святителя Николая и трапезную. Новгородский архиепископ ставит Зосиму игуменом, после чего преподобный отправляется в Великий Новгород, которому тогда принадлежало все Беломорье, чтобы испросить у посадницы Марфы Борецкой разрешение на передачу острова новой обители. Новгородские бояре одарили игумена церковными сосудами и ризами. А сама Марфа отдала монастырю деревню на реке Суме, положив этим начало будущим обширным монастырским владениям. Во время пира у Марфы Зосима вдруг увидел обезглавленных бояр. Это видение сбылось: в 1478 г. — в том, когда умер Зосима, — великий князь Иван III казнил новгородских бояр. Марфа с семейством была отправлена в ссылку, Новгород присоединен к Москве.

В 1547 г. на Московском соборе Савватий и Зосима были канонизированы, и почитание их распространилось во всей православной церкви.

За время тридцатилетнего игуменства преподобного Зосимы резко увеличились монастырские угодья, которые распространились и на соседние острова — Анзер и Большую Муксалму. Днем и ночью на островах горят костры, выпаривая в больших чанах морскую соль. Купцы, приплывая на остров в летние месяцы, обменивают соль на необходимые монастырю припасы. Теперь это монашеская община, живущая по строгому общежительному уставу.

Игумену помогали келарь, ведавший обширным хозяйством, и казначей. И тот и другой выбирались монахами. Кроме них в управлении монастырем участвовал и собор, состоявший из двенадцати старцев. Каждый из них имел свои обязанности: один вершил суд, другой был «оружничим», третий — «городничим», следившим за состоянием монастырских стен, четвертый — «ризничим», следившим за ризницей, в которой хранились священные сосуды, золотшвейные ризы, дорогая утварь, пятый заведовал «книгохранительной палатой» и др. Монахи не имели собственности: одежду и обувь они получали от монастыря, питались за общим столом, но соборные старцы все же могли покупать себе кельи.

Однако вернемся к причине возникновения столь удаленного монастыря.

Во-первых, это было стремление монахов уйти дальше от мирской греховной жизни, желание удалиться от людей, что облегчало служение Богу и единение с ним. Необходимость преодоления препятствий становилась духовным подвигом. Так, в «Житии Антония Сийского» поминаются «непроходимыя дебри и леса темныя и чаще и дрявги великая», в «Житии Зосимы и Савватия» – «морьская пучина». Возникновение некоторых монастырей на островах прямо связано со спасением их основателей. Так было с вологодским князем Глебом Васильковичем, которого застигла буря на Кубенском озере, и он с трудом пристал к Каменному острову, где в благодарность за спасение построил церкви и кельи для отшельников. То же с сыном новгородского посадника Ионой Климентовым в Заонежье и патриархом Никоном, построившим монастырь на Кий-острове Белого моря. После возведения там обителей острова становились островами спасения уже в духовном смысле.

Во-вторых, богатство природы и красота ее вызывали ассоциации с раем, а монастырь как бы являл собою образ Града Небесного, словно самим Богом предназначенного для иноческой жизни. Так, в «Житии Кирилла Белозерского» читаем: «…бо бяше, лесом же и езеры исполнено велии и красно бяше отовсюду…».

Муксалминская дамба. Современная фотография

В-третьих, освоение безлюдного острова для преподобных означало отыскание места «ко устроению доволно на вмещение обители», и установление крестов становилось обозначением освоенного пространства, его одухотворения, не говоря уже об облегчении ориентации в нем.

В-четвертых, монастыри способствовали колонизации края, освоению его природных богатств. Со временем на островах Соловецкого архипелага были созданы многочисленные скиты, службы, промыслы, сенокосы, причалы, гавани, дамбы, каналы, рыбные тони.

Каменный мост на Муксалму. Литография конца XIX в.

Наконец, в-пятых, в XVI в. монастырь становится «великой государевой крепостью», которая вместе с крепостями Колой и Кемью держала оборону от мурманского берега до западной Карелии — всего Поморья. Еще в начале 70-х годов во время Ливонской войны обостряется военная обстановка на Севере. Близ Соловков появляются вражеские суда Швеции и Голландии. Незащищенная обитель отправляет в Москву грамоту с просьбой о защите. Тогда же здесь быстро строится первая крепость — деревянный острог. Иван Грозный оснащает его пищалями, а в 1582 г. по указу его сына Федора Иоанновича начинается возведение каменных стен «для защищения от нападения немецких и всяких воинских людей».

К середине XVI века Соловецкая обитель достигла духовного и материального процветания, несмотря на значительный ущерб, который ей наносили пожары. Монастырь к этому времени уже знали в Европе: не случайно западноевропейские картографы, опуская многие города на Севере Руси, посредине Белого моря непременно показывали Соловки.

Подъем монастыря связан с именем его прославленного игумена святителя Филиппа Колычева, в будущем митрополита Московского. Он происходил из знатного боярского рода Колычевых. Выросший в образованной среде, он принимает постриг в Соловецком монастыре и в 1542 г. становится игуменом, «переменяся» с Алексеем Юреневым. После его смерти единолично возглавив монастырь, Филипп энергично приступает к переустройству обители: прокладывает дороги, соединяет озера каналами, углубляет Святое озеро — то, что находится за монастырем, — соединяет его подземным каналом с бухтой Благополучия и, используя перепад уровней воды в озере и море, устраивает в монастыре водяную мельницу.

Но это было лишь начало: в 1552 г. Филипп начинает возведение первой каменной церкви во имя Успения Богородицы в одной связи с трапезной палатой и келарской, а под ними, в сухих погребах, были устроены хлебопекарня, хлебные и квасные погреба. Призванные из Новгорода зодчие Салка и Столыпа вместе с монастырской братией возвели сооружение, еще небывалое в русском храмостроительстве: огромная, 475 кв. м, одностолпная трапезная палата, о которой в древней рукописи сказано с восхищением: «А трапезная чюдна, светла и превелика». Сильное впечатление производит четырехметровый в диаметре могучий столб, несущий на себе тяжесть крестовых сводов. Рядом — сравнительно небольшая келарская палата. С востока к ним примыкает бесстолпный трапезный храм, над ним два придела — Усекновения главы Иоанна Предтечи, небесного покровителя первого русского царя Ивана IV, и Дмитрия Солунского, законченный в 1605 г. Внешне церковь благодаря кирпичным стенам толщиной в 2,8 м, почти полному отсутствию декора, нерегулярно расположенным лопаткам, узким окнам в глубоких нишах напоминала крепостное сооружение.

Икона «Святитель Филипп, Митрополит Московский,
Соловецкий чудотворец». XVII в.

Через пять лет строительство этого комплекса уже было закончено: срок чуть ли не рекордный, если вспомнить, что строительный сезон на Соловках длится едва ли не четыре месяца, а связь с материком прерывается почти на полгода. Тем не менее вскоре неутомимый Филипп принимается за возведение гигантского Спасо-Преображенского собора — главного монастырского храма, могущего соперничать с соборами Московского Кремля.

«Обложена строить на погребах соборная Преображенская церковь» — записано в Соловецком летописце 27 мая 1558 г. Освящен же он был 6 августа 1566 г., то есть возведен всего лишь за восемь лет. Его строитель игумен Филипп не дождался этого события: он был вынужден уехать в Москву, чтобы занять там митрополичий престол, откуда был через два года смещен за обличительные речи, осуждавшие царя, и 23 декабря 1569 г. принял мученическую кончину в Тверском Отрочь монастыре. После смерти Филиппа его останки через двадцать с лишним лет были перенесены на Соловки, а в середине XVII в. — в московский Успенский собор, туда, где звучали его гневные речи…

Построенный Филиппом с помощью тех же зодчих, что возводили трапезную церковь, собор не похож ни на какие другие храмы Древней Руси. Он отличается суровостью, величественностью и одновременно простотой. Основу храма составляет огромный куб с длиной грани около 30 м. Его стены толщиной в нижних частях около 6 м имеют заметный наклон, что усиливает впечатление устойчивости, неприступности и одновременно устремленности вверх. Помимо центрального престола, он имеет еще шесть приделов: два в честь преподобных соловецких «начальников» Зосимы и Савватия в северной и посвященный Архангелу Михаилу — в левой части трехдольного алтаря.

Вверху кубический массив храма завершается четырьмя башнями — верхними приделами, посвященными Иоанну Лествичнику, Федору Стратилату — небесным покровителям царских сыновей Иоанна и Федора, а также Двенадцати и Семидесяти апостолам, что ассоциировалось с миссионерской деятельностью монастыря. Эти приделы, объединенные на чердаке арочными галереями, образуют третий ярус, если считать и подцерковье. Каждый верхний придел завершается главой и кокошниками в ее основании.

В центре, а точнее, смещенный к востоку, как бы из пирамиды кокошников вырастает граненый барабан, напоминающий основание шатра, увенчанный огромной главой. В этом странном совмещении шатра с обычным пятиглавием скрыта архитектурная загадочность памятника.

Его интерьер тоже необычен: высокие своды опираются на два столба вместо обычных четырех, что обусловило поперечную, а не продольную ориентацию храма. Роль иконостаса подчеркнута расположенным над ним светлым и высоким шатром-барабаном.

Интерьер трапезной палаты

В 1577 г. между двумя монастырскими храмами вместо деревянной была построена одноглавая Никольская церковь, разобранная в XIX веке. В толще ее западной стены находилась звонница с колоколами, но уже в начале следующего столетия между Никольской и Успенской церквами возвели трехшатровую звонницу на валунном основании, замененную в 1776–1777 гг. существующей и поныне 58-метровой колокольней — самым высоким сооружением монастыря. До революции на ней находилось 35 колоколов, а самый древний, «Благовестный плакун», был отлит еще при Филиппе — в 1545 г. Самый же большой весил 1147 пудов — 19 тонн. Звон его был слышен на много верст вокруг.

Все эти постройки составляют композиционное целое. В немалой степени этому способствует галерея, или переходы, в 1602 г. соединившая все перечисленные постройки. В качестве строительного материала был использован валун, и лишь верхняя часть сложена из кирпича, что оказалось созвучным крепостной ограде, обеспечив ансамблевость в решении монастырского ядра.

Сначала галерея проходила от трапезной до северного угла собора и не заслоняла его западную стену, но потом к трапезной и собору пристроили паперти, закрыв их западные стены. Особенно красива галерея, если смотреть на нее с запада, от надвратной Благовещенской церкви, когда косые лучи солнца подчеркивают контуры мощных арок и причудливую фактуру их каменной кладки.

Именно крупный валунный булыжник, которым в изобилии усыпаны здешние берега, стал основным строительным материалом монастырских укреплений, которые начали возводить в 1582 г. по приказу царя Федора Иоанновича. Лишенная регулярности кладка создает впечатление прямо-таки природной мощи.

Эскизный проект застройки центральной группы
монастыря XVI–XIX вв. 1977 (начало реставрации)

В «Сказании о Соловецком монастыре» говорится, что «город круг монастыря делан камнем дичим. На потошве кладен камень великой — человек двести и триста человек едва волокут». Можно лишь предположить, что эти многотонные глыбы (вес наиболее крупных достигает семи тонн) привозили на санях или по воде на плотах, а поднимали специальными устройствами, возможно, изобретенными святителем Филиппом еще при строительстве церквей. Это были вороты — ручные и приводимые в движение лошадьми, блоки, бревна-рычаги, насыпи-взвозы около строящихся стен и башен. Камни так ладно подогнаны друг к другу, что башни и стены производят впечатление монолитной кладки, и даже на закруглениях башен, ворот и стен ни один камень не нарушает плавности линий и нигде не видно следов подтески.

План застройки: 1 – колокольня; 2 – Никольская церковь с ризницей;
3 – Троицко-Зосимо-Савватьевский собор; 4 – Спасо-Преображенский собор;
5 – переходы из оружейной палаты

 

Монастырская крепость, вытянутая по перешейку между озером и бухтой, имеет по периметру 1084 м. Конусовидной формы башни, стоящие по вершинам пятиугольника, решительно выдвинуты за спрямленные участки стен и снабжены четырьмя боевыми ярусами, отделенными друг от друга бревенчатыми настилами (мостами). В боевых камерах стояли пушки, закрепленные на деревянных лафетах. Причем они устанавливались таким образом, чтобы конец дула слегка выступал за край стены, иначе пороховые газы и дым задушили бы пушкарей. Изначально башни не имели покрытия и сверху заканчивались зубцами. Бойницы в башенных стенах располагались в шахматном порядке, чтобы обеспечить равномерную плотность огня.

Галерея и трапезная палата

Высота стен колеблется между 8 и 11 м, а их толщина внизу равна 6 м и постепенно уменьшается кверху, доходя до 3,5–4 метров. Верхняя часть стен прорезана узкими бойницами. С внутренней стороны стены на всем протяжении идет галерея верхнего боя, по которой защитники могли быстро передвигаться вдоль стен вокруг всего монастыря. Со стороны двора на галерею вели лестницы и взвозы. В стенах имеется и нижний, подошвенный бой для обстрела врага во время возможного штурма. Бойницы сзади, со стороны двора, имеют камеры — печуры, своды которых выложены кирпичом. В них устанавливались пушки или пищали.

На территорию монастыря вели восемь ворот: трое находились в башнях — Никольской, Корожной и Белой. Остальные — в стенах. Главными были, конечно, Святые ворота, обращенные к причалу со стороны бухты Благополучия. В них была опускная решетка — герса. В остальном же все ворота были устроены одинаково: две арки с двухстворчатыми воротными полотнищами.

Корожная башня

Роль башни выполняет и Сушило, расположенное рядом с Белой башней. Именно с возведения Сушила и началось строительство монастырских стен. Кстати, оно даже имеет то, чего нет нигде в стенах и башнях на Соловках, — навесной бой. В линию стен были включены, по-видимому, из соображений экономии строительных материалов, Поваренная и Квасоваренная палаты, но в 1614–1621 гг. этот участок обороны, обращенный к Святому озеру, сочли уязвимым, и перед ними возвели Пристенок с двумя небольшими башенками. Он несколько нарушил четкую структуру крепости, но сделал ее оборону более надежной. Тогда же перед северной и южной стенами были прорыты и выложены валуном глубокие рвы.

Никольская башня. Ров.

Кто же возводил это уникальное сооружение? Монастырские письменные источники связывают строительство крепости со старцем Трифоном (в миру Терентий Кологривов), уроженцем поморского села Нёноксы и постриженником Николо-Корельского монастыря. Где же он овладел секретами «горододельца», ведь на Севере тогда еще не было ни одной каменной постройки, если не считать церквей в Кирилло-Белозерском, Ферапонтовом и Спасо-Каменном монастырях. Скорее всего, он прошел выучку у вологодского зодчего Ивана Михайлова, который работал на Соловках с самого начала строительства. Его имя встречается во вкладной книге и других монастырских документах за 1585 и 1590-е годы. Тут стоит вспомнить, что в 1571 г. в Вологде прервалось строительство крупного каменного города, башни которого выкладывались из булыжника. Вероятно, там научился Михайлов «каменному делу».

Святые ворота. Фотография начала XX в.

Крепость на Соловках была закончена в 1596 г. и уже на следующий год оснащена 68 пушками, а к середине следующего столетия их было около 80. Тогда же патриарх Никон назвал Соловецкий монастырь третьей по значению после Троице-Сергиева и Кирилло-Белозерского «великой царской крепостью», которая стала теперь самым северным оплотом Русского государства.

Только дважды в истории Соловецкий монастырь участвовал в военных действиях. Первый раз в 1657 г., когда там вспыхнуло восстание — Соловецкий мятеж против церковной реформы патриарха Никона. Полторы тысячи стрельцов, вооруженные артиллерией, восемь лет осаждают монастырь, который оказался неприступным. В нем было достаточно оружия и провианта. Неизвестно, чем бы закончилось это беспримерное «соловецкое сидение», если бы монах-перебежчик Феоктист не донес осаждавшим о существовании тайного хода у белой башни. Ночью 22 января 1676 г. царские стрельцы воеводы Мещеринова проникли в Сушило, проломили заложенные ворота и ворвались в монастырь. Мятеж был подавлен.

Квасоваренная башня и планы 1, 2, 3-го ярусов

Военное значение монастыря усилилось при Петре I во время Северной войны. Еще раньше, в 1694 г., он приплыл на Соловки, интересуясь военной готовностью монастыря. После своего посещения царь пожертвовал 700 рублей на устройство нового иконостаса. В 1701 г. шведская эскадра вошла в Белое море и попыталась захватить Архангельск. Вскоре Петр на тринадцати кораблях снова посетил Соловецкий монастырь, объехал Большой остров, побывал на кирпичном заводе и на Заяцком острове, где за несколько дней была построена деревянная церковь, посвященная Андрею Первозванному — небесному покровителю русского флота.

Нападение англичан на Соловки. Литография конца XIX в.

Во время Крымской войны 6 июля 1854 г. два английских фрегата подошли к монастырю и открыли огонь. На следующий день девять часов продолжался обстрел, не причинив монастырю серьезного урона. Корабли вынуждены были отойти.

Иконописная мастерская. Фотография начала XX в.

Однако значение монастыря в истории России не ограничивается его замечательной архитектурой и особой ролью в обороне и хозяйственной жизни Поморья. Здесь была одна из крупнейших монастырских библиотек, книги из которой ныне в основном находятся в Российской национальной библиотеке. Достаточно сказать, что дошедшее до нас соловецкое собрание насчитывает более полутора тысяч рукописных книг, из которых 450 относятся к XV–XVI вв. Причем начало ей положили сами основатели монастыря. Среди них множество вкладных, в том числе от игумена, а затем митрополита Филиппа, от Ивана Грозного, митрополита Макария, келаря Троице-Сергиева монастыря Булатникова, с именем которого связано создание замечательного лицевого, то есть иллюстрированного, Жития соловецких преподобных, которое он заказал и вложил в монастырь. В середине XVII столетия на острове уже была книгописная палата, где писали и переписывали книги, по преимуществу богослужебные. Некоторые произведения сохранились в этой библиотеке в единственном экземпляре.

Миниатюра из «Жития Зосимы и Савватия». 1626

Первые иконы, как и книги, появились здесь вместе с основателями обители. Так, известен образ Богоматери Одигитрии, принесенный Савватием. В монастыре с 1615 г. существовала и иконописная мастерская, в которой писали иконы как для монастырских церквей, так и на «промен». До середины XVI в. среди соловецких икон преобладают работы, созданные новгородскими иконописцами или под их влиянием. Здесь же при Филиппе зарождается иконография соловецких «начальников», в том числе в 1545 г. были написаны две житийные иконы, ныне хранящиеся в музеях Московского Кремля.

Расправа с Соловецким мятежом. Лубок XVII в.

Судя по описям монастыря, во второй половине XVI века иконостас только что построенного каменного Спасо-Преображенского собора насчитывал 152 иконы. У монастыря сложились прочные связи с крупными иконописными центрами и прежде всего с Вологдой, где заказывали иконы для храмов, а также и для раздачи богомольцам. Согласно описи 1635 г., в казне насчитывалось «229 чюдотворцевых образов на золоте, да на красках 493 иконы» или же в 1661 г. «монастырских раздаточных образов чюдотворцевых Зосимы и Савватия… с обителями на золоте 72 иконы, да без обители 140 икон… Святителя Филиппа чюдотворца костромского писма на золоте и на красках 140 икон».

Крестный ход у стен монастыря. Современная фотография

В отличие от хорошо сохранившейся библиотеки, большая часть богатейшего соловецкого иконного собрания, равно как и ценнейшей утвари, в частности богослужебных сосудов и напрестольных крестов, погибла уже в советское время, а немногочисленные сохранившиеся соловецкие иконы разбросаны по многим собраниям, но большая их часть хранится в музеях Московского Кремля, где они и были показаны в 2001 году на выставке «Сохраненные святыни Соловецкого монастыря».

Итак, монастырь в течение всего своего существования был крупнейшим центром духовной культуры, хранителем выдающихся произведений церковного искусства. В собирании же этих ценностей участвовали своими вкладами представители всего народа, начиная от царей, бояр, купцов и кончая горожанами и крестьянами. Несмотря на огромный урон, который понес монастырь в прошлом столетии, отреставрированный за последние три десятилетия архитектурный ансамбль, сохранившиеся произведения искусства, связанные с монастырем, свидетельствуют о его особой роли в истории и культуре России на протяжении последних пятисот лет.

Панорамная миниатюра лицевого «Жития прпп. Зосимы и Савватия» (1623 г.) с изображением Соловецкого монастыря («Обитель Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев») Российская национальная библиотека (С.-Петербург) Миниатюра, как и вся книга, является копией другой рукописи Жития рубежа XVI–XVII вв., хранящейся в Государственном историческом музее. Соловецкий остров изображен в виде продолговатого прямоугольника, что обусловлено формой книжного листа. Таким же показан и монастырь, хотя в действительности он имеет в плане вытянутый пятиугольник. Внизу миниатюры — море, в которое вдаются три мыса, на нем — суда с прибывающими паломниками, а в водах — рыбы и морские животные. На берегу — «пристанище», «гостиные кельи», «анбар», «болницы», выше в стене «ворота городовыя», а под церковью Благовещения — «Святые врата». Справа в линии крепостной стены — «сушило». Вверху — Святое озеро, за ним — лес в виде отдельных деревьев. Слева — хозяйственные постройки («двурецъ»). В линии стен — «поварни», «ворота на езеро», слева — «ворота на двурец»; в верхнем левом углу — «ледник», «погреба». Каменные стены и башни (таковыми они стали в 1582–1596 гг.) образуют каре, а внутри эту планировку повторяют ряды келий. В центре композиции — Успенская, Никольская церкви (перед последней — звонница с колоколами, веревки которых спускаются на галерею); Спасо-Преображенский собор. Количество глав соответствует реальному числу престолов: два нижних — Архистратига Михаила и Зосимосавватиевский, а также четыре верхних. Северный придел выделен не случайно: он посвящен соловецким святым, три гробницы которых показаны в виде раскрытого интерьера. Все названные храмы соединены деревянной галереей-переходом. На посвящения храмов указывают изображенные на них иконы. Справа перед собором — соловецкие подвижники Савватий, Зосима и Герман в молитвенных позах. Остров почти целиком занят монастырем. Перед ним на фоне среднего мыса представлен голгофский крест, напоминающий о тех, что стояли по берегу, как бы защищая остров и монастырь от враждебных сил и хаоса и одновременно указывая на святость обители.