АРТ–ГАЛЕРЕЯ

Елена МЕДКОВА,
научный сотрудник ИХО РАО

Синдром Дон Кихота

Образование А. Гауди отличается капитальностью. Прежде чем он поступил в Высшую техническую школу архитектуры, он несколько лет проучился на факультете естественных наук в университете Барселоны. Практические дисциплины давались ему легче, чем теоретические, в частности, большие затруднения вызывала геометрия. Последнее объясняет, почему мастер в зрелые годы перешел на метод макетирования и предпочитал представлять гипсовые модели вместо чертежей. Однако стоит отметить, что для Гауди не существовало технических задач, которые он не мог бы решить, воплощая свои сверхсложные в пластическом и образном плане замыслы.

Уличный фонарь на Пласа Реал в Барселоне

Кроме страсти к рисованию, Гауди рано обнаружил недюжинные способности к языкам. Он свободно владел французским и немецким. Знание французского позволило ему познакомиться с трудами выдающегося французского архитектора, теоретика и реставратора Виолле-ле-Дюка, что впоследствии сказалось на формировании творческих принципов каталонского архитектора.

Немецкий он выучил в совершенстве, что позволило ему читать в подлиннике произведения Гёте. Любовь Гауди к произведениям немецкого романтика, который в своем «Фаусте» достиг синтеза образности всей предыдущей европейской культуры начиная с античности, может многое объяснить в творчестве великого каталонца. Культорологический синтез миров Гёте во многом мог служить прообразом вселенной Гауди, в которой в тесном союзе сосуществовали образы языческой античной и христианской культур, фольклора и высокой литературы.

Актовый зал университета
Поперечный разрез

В годы ученичества Гауди при Высшей архитектурной школе начала формироваться библиотека специальной литературы по искусствоведению и архитектуре. Гауди был в восторге от репродукций древнегреческой, древнеримской и византийской архитектуры. «Передо мной словно разверзлись небеса» — такова была реакция мастера на богатство мирового наследия. Обучение в Школе архитектуры основывалось на курсах черчения и изучении строительных материалов. Внимание Гауди к специфике материалов отразилось в анекдотическом случае, когда в Тулузе эксцентричного каталонца приняли за знаменитого во Франции Виолле-ле-Дюка по той причине, что Гауди подолгу водил руками по стенам зданий, пытаясь «почувствовать» материал.

Проект морского причала. 1875

Обучение Гауди был вынужден совмещать с работой на заказ, что дало ему хорошую практическую закалку. Он сформировался как мастер широкого профиля, который способен разработать как дизайн канделябра, фонтана или ворот кладбища, так и крупные проекты в области светской и церковной архитектуры. Жоан Боссегода считает, что, «когда речь идет о Гауди, невозможно провести различие между архитектором, художником по интерьеру, дизайнером, живописцем и мастеровым. Он был всем этим одновременно».

Проект ворот кладбища. 1875

Несомненный вклад в образование Гауди внесло «Каталонское общество научных экскурсий». Благодаря членству в нем Гауди смог целенаправленно и систематично знакомиться с архитектурным наследием и историческими памятными местами Каталонии. У общества были клуб и богатая библиотека. При них регулярно читали лекции по каталонской культуре и устраивали пешеходные экскурсии. Результатом некоторых экскурсий стали крупные реставрационные работы, в которых участвовал и Гауди (реставрация собора в Пальма-де-Майорке).

Детские впечатления и рядовая провинциальная архитектура Каталонии — возможно, такое сопоставление покажется малоинформативным, если не держать в уме, что Гауди все же является сыном испанской культуры, которая породила феномен Дон Кихота, обладавшего способностью видеть в мельнице великана, в таверне — средневековый замок, а в крестьянской девице — Дульцинею Тобосскую. Образец колокольни сельской церквушки, построенной из подручного материала, необработанного камня, Гауди буквально воспроизводит при строительстве фасада крипты Гуэля — одинокий колокол в пустом проеме. А далее начинаются сказочные трансформации, которые превращают строение в хтоническое животное, стоглазое, стозевое, готовое в любой момент поглотить вас, хотя разинутые пасти забраны узорной решеткой.

Подвесной макет для изучения механических свойств портика,
купола, крипты в колонии Гуэля

Совпадения ассоциативных рядов Гауди с неуемной фантазией Рыцаря печального образа поражают. Епископский дворец в Асторге превращен стараниями Гауди в романский неприступный замок. Частный дом (башня Бельэсгуард) назван даже не домом, а башней — в этом готическом замке, похоже, обитает принцесса, заточенная свирепым отцом. Дом Висенса — это из области сказок о мавританских принцессах. Каса Батльо — это сказ о драконе. На крыше каса Мила обосновалось каменное воинство фантастических монстров, достойных, чтобы вступить с ними в битву. О пристрастии Гауди к сказочным пещерам вообще не приходится говорить — они повсюду, в его церквях (крипта Гуэля, Саграда Фамилия), парках (парк Гуэль) и домах (каса Мила).

Мастерская Гауди рядом с собором Саграда Фамилия

Что касается культуры пространственного видения, то сам Гауди, будучи приверженцем наследственной теории, считал, что унаследовал ее от трех поколений медников по отцовской линии и от родственника-морехода, который числился в родне матери. Процесс превращения плоского листа металла в форму медного котла, возможно, помогло Гауди мысленно видеть в любой плоскости объемное тело, а также напряженно переживать отсутствие материи в полостях и пространственных паузах.

Епископский дворец в Асторге. 1887–1893

По мнению авторов сравнительной концепции творчества Гауди и Дали, Л. Боне и К. Монтес, талант Гауди состоял в том, что он мог «придавать пролетам зданий, нишам и т.п. нечто наподобие полых скульптурных форм» (см. скульптурную осязаемость купола во дворце Гуэля). Некоторые исследователи считают, что пристрастие Гауди к параболическим формам коренится именно в формах медной посуды его отца.

Скульптура виадука парка Гуэль

Принципы национальной каталонской культурной традиции были в общих чертах сформулированы поколением архитекторов, преподавателей Гауди, — Элиасом Рохент-и-Амаром и Луисом Доменек-и-Монтанером. Первый в своем творчестве продемонстрировал пример использования романской каталонской традиции, построив здание нового Университета Барселоны в духе романского монастыря. Второй в теоретическом эссе «В поисках национальной архитектуры» в качестве национальных стилей Испании в целом и Каталонии в частности выделил три стиля — готический, романский и мавританский. Принципы и элементы именно этих стилей чаще всего использовал Гауди впоследствии для своих архитектурных фантазий.

Интерьер и вход крипты колонии Гуэля

С романской традицией Гауди прежде всего связывает высокая культура камня, чувство его скрытых возможностей, его мощи и стихийной энергетики. От нее же Гауди унаследовал образность крипты-подземелья, которая регулярно появлялась как в экстерьерах (собор Святого семейства), так и в интерьерах (крипта Гуэля, интерьеры дома Мила). Мавританской традиции (стиль мудехар) Гауди обязан буйным цветением поливной майолики и своим умением пренебрегать законами тектоники. Атектоничность сталактитовых сводов мавританской архитектуры напрямую процитирована Гауди в декоре дома Висенса, а реальные сталактитовые формы стекают со скульптурного декора порталов Саграда Фамилия.

Дом Кальвета. Фрагмент оформления эркера

В доме Висенса использована и керамическая плитка. Позднее на основе традиционной техники Гауди создаст оригинальную технологию декоративной кладки из битой керамики — технику trencadis, которая позволяла покрывать поверхности любой объемной конфигурации. И если башенки на фасадах каса Висенса еще вполне минаретообразны, то этого уже не скажешь о фантастических башенках привратницкой и павильонов парка Гуэль, в которых чувствуется только воспоминание о воспоминаниях мавританского архитектурного стиля.

Дом Мила. Интерьер внутреннего двора

Влияние готики на Гауди глобально. Он говорит и на языке абстрактной логики готической конструкции, и на языке проснувшейся в готическую эпоху стихии материальной витальности, и на языке готической натуралистичности и наивного народного примитива. Все это мы встретим в полном объеме в Саграда Фамилия. Причем натурализм Гауди доходил до того, что для сцены избиения младенцев мастер сам делал слепки с умерших младенцев в местном морге. Примером наивной народной культуры является скульптурное изображение зеленого кипариса с белыми голубочками на западном фасаде собора.

Школа св. Терезы. Коридор. 1888–1889

Что касается конструкций, то здесь значимым является мнение Корбюзье, который считал Гауди человеком «исключительного технического таланта». На основе готической конструкции Гауди изобрел свою фирменную «параболическую» арку, чьи феноменальные конструктивные свойства математически были просчитаны и смоделированы значительно позднее (см. интерьер коридора Школы Св. Терезы).

К вышеупомянутым национальным стилям, повлиявшим на сложение стилистики Гауди, необходимо добавить традицию испанского барокко. М. Гарсиа считает, что Гауди испытал сильное влияние творчества известного испанского архитектора Хуана Марторела, который широко использовал сложные барочные композиции. Некоторое время Гауди работал ассистентом Марторела и мог напрямую познакомиться с принципами его творчества. Как мы видим из позднейшего творчества мастера, в барокко Гауди была близка идея витальности первоматерии, объединяющей все формы, буйство первозданных стихий, в том числе и неистощимой стихии метаморфоз органических форм.

Дом Ботинеса. Фрагмент главного фасада

Парадоксальная барочная метафора стала одной из основ образности архитектурного мироздания Гауди. Примером тому является зал ста колонн в парке Гуэля без стен, с потолком в виде подводного дна, скамьей в виде змеи и др. Присущая барокко двойственность, «математическая логика, с одной стороны, экзальтация иррационального чувства — с другой… стремление к чисто математической, весьма сложной трактовке и к целиком оптическому или мистико-фантастическому творчеству» (Е. Мурина) станет во многом определяющим принципом в образной системе и творческом методе Гауди.

Из теоретических трудов, повлиявших на взгляды Гауди, можно назвать теоретические разработки Виолле-ле-Дюка и Г. Земпера. Виолле-ле-Дюк принадлежит к школе романтиков и сторонников неоготики. В своей практике он впервые при реставрации средневековых памятников использовал новые современные материалы и конструкции, в частности, спроектировал готический веерный свод в металле. Возможности новых материалов в пересказе готических конструкций — именно эта идея в дальнейшем была разработана Гауди.

Усадьба Гуэля. Входная дверь

Виолле-ле-Дюк впервые подал идею строить здание из железобетонного каркаса с кирпичным заполнением и облицовкой из глазурованной керамики, что в дальнейшем составило одну из линий развития модерна, и творчества Гауди в том числе. Идеи Земпера дошли до Гауди в препарированном его старшим современником, Луисом Доменек-и-Монтанером, виде. Г. Земпер, один из крупнейших теоретиков архитектуры, ремесел и прикладного искусства, разрабатывал идеи тотального синтеза на основе материально-предметной культуры, архитектуры и изобразительных искусств. В своих исследованиях законов формотворчества он приходит к выводу об основополагающей роли архитектуры в формировании среды обитания человека. Целью синтеза всех остальных видов искусства на основе архитектуры он считал «создание монументальной выразительности для выявления определенной ведущей идеи».

Образцы природных форм, вдохновлявшие Гауди

Земпер выделил ключевые структурные элементы архитектуры, рассматривая их как некий вневременной код искусства. На основе этого Л. Доменек-и-Монтанер сделал вывод, что благодаря возможностям новых материалов можно использовать не столько формы исторических стилей, сколько их принципы, что дает большую свободу архитектору в интерпретации наследия. Он считал, что необходимо использовать «практику всех доктрин», с целью «применить возникшие из новых условий и нужд формы, обогатить их и придать им экспрессивную силу». Можно сказать, что Гауди выполнил и перевыполнил так сформулированную цель своих учителей. В тотальном синтезе всех видов искусств, в том числе слова и звука, Гауди смог создать образы огромной экспрессивной силы. Недаром поклонение таланту Гауди приобретает ныне мифологические черты, что нашло отражение в создании общества по канонизации архитектора в качестве святого католической церкви.

В ряду с именем Г. Земпера неминуемо возникают имена других теоретиков, повлиявших на формирование доктрины модерна, — Дж. Рёскина и У. Морриса. Гауди был знаком с концепцией Рёскина об интегрирующей и жизнестроительной функциях искусства и во многом разделял его идеалистические представления о Средневековье как модели гармонического общества. Социалистическую утопию Рёскина Гауди пытался реализовать, участвуя в проекте по созданию комплекса жилых домов для работников кооператива «Ла Обрера Матароненсе», а затем в ряде проектов по созданию коммун (колония Гуэля). Из идеи гармоничного сочетания здания с окружающей природой, наподобие райского сада, родилась позднее идея парка Гуэль.

В отношении идеализации Средневековья Гауди обрел верного союзника в лице мецената Эусебио Гуэля. Утопические мечты о доме в духе средневекового замка Гауди смог реализовать в жилых домах, построенных для богатых заказчиков. Идеи Рёскина и Морриса о том, что в Средние века имело место «органическое слияние практической жизнедеятельности и художественного творчества», напрямую были реализованы Гауди, который отдавал предпочтение рукотворной форме и был приверженцем патерналистких отношений со своими сотрудниками.

До сих пор главным препятствием к скорейшему окончанию строительства Саграда Фамилия, по словам ведущего архитектора, является то, что каждая деталь собора даже при компьютерном моделировании предполагает ручную выделку. Что касается организационных вопросов, то здесь Гауди смог воплотить идеалы старинной мастерской, в которой многие проходят полный цикл ремесла.

Если Гауди и не воспитал ученика, равного себе по таланту, то можно сказать, что он оставил после себя многочисленную семью последователей и объединяющий их предмет для творчества — собор. Количество сотрудников Гауди по строительству Саграда Фамилия исчисляется десятками, это в том числе Франсиско Беренкуер, Лоренцо Матамала-и-Пиньоль, Франсиско Фольгуэра-и-Грасси, Хуан Рубио-и-Белвер и др. О первом можно сказать, что он впоследствии стал крупным самостоятельным архитектором. Имя второго связано с руководством скульптурными работами в Саграда Фамилия. Он же после смерти Гауди создал модель храма в масштабе 1 : 25. Двое последних многое сделали для строительства и реставрации парка Гуэль и колонии Гуэля. Ф. Фольгуэра опубликовал многое из архивов Гауди, а также работал над популяризацией его наследия.

Отношение к работам Гауди за пределами Испании с самого начала было весьма противоречивым. К этому надо добавить, что работы Гауди сосредоточены в пределах Каталонии и Барселоны. Впервые его работы были представлены на Всемирной выставке в Париже в 1878 г. В 1911 г. критика обратила внимание на выставку фотографий и рисунков Гауди, которая состоялась в Париже. Восторженной оценки удостоились фотографии Саграда Фамилия, которые были напечатаны во всех основных европейских архитектурных журналах.

Творчество мастера подверглось остракизму во времена диктатуры Франко, когда за образец национального стиля был принят дворец-монастырь Эскориал, а ведущим стилем стал неоклассицизм. Произведения Гауди считали порождением «больного воображения», которое плодило «каменных монстров» и «непристойные луковицы». Рационалистические тенденции, которые возобладали в западной архитектуре начала — первой половины ХХ в., привели к тому, что творчество Гауди не было актуализировано в 1-й половине прошедшего века.

Об отношении архитекторов-рационалистов к Гауди говорит высказывание Корбюзье, который называл Гауди «кричащим стыдом Барселоны». Французскому архитектору претила сверхизбыточность и натурализм испанского архитектора, хотя он и признавал техническую и конструкторскую гениальность старого мастера. Зато именно эта сверхнасыщенность образностью весьма импонировала С. Дали — и как представителю испанской культуры, и как представителю сюрреализма. Дали считал, что архитектура будущего будет «мягкой и волосатой, как у Гауди». Таким экстравагантным заявлением Дали хотел подчеркнуть пластичность и органичность форм Гауди в противоположность механистичности и холодности модернистской архитектуры первой половины ХХ в.

Дали оказался прав в том смысле, что во второй половине ХХ века формально-эстетические поиски архитекторов оказались созвучными принципам искусства Гауди. Именно с этого времени начался рост интереса к его творчеству. Тот же Корбюзье в 1950-е гг. строит свою знаменитую капеллу Нотр-Дам-дю-О в Рошане в стиле органического пластицизма, близкого Гауди (см. «Искусство» № 3/2006).

Всплеск интереса к Гауди произошел после выставок 1956 г., состоявшихся одновременно в Барселоне и Нью-Йорке. Большое значение имело осмысление наследия мастера как представителя модерна и экспрессионизма в общей картине европейского искусства. Это позволило увязать его наследие с перспективами экспрессионизма в архитектуре. Абстрактные мотивы в архитектуре Гауди послужили основой для аналогий с абстракционизмом в целом и творчеством В. Кандинского в частности. Натуралистические тенденции были осмыслены в русле поп-арта. Любовь к органическим формам дала выход на школу органической архитектуры и бионики. Так, например, невозможно представить себе появления форм Музея Гуггенхейма Ф.Л. Райта или оперного театра в Сиднее Йорна Утзона без опоры на творчество Гауди.

Перечень инноваций в архитектуре Гауди весьма внушителен. Он первым: ввел секционное перекрытие с независимыми несущими стенами и изобрел безопорную систему перекрытий; опробовал опорные конструкции из армированного бетона; ввел купольные оболочки; стал использовать параболические формы арок и перекрытий; внедрил метод математического моделирования при просчете нагрузок на арки и купола; заново ввел наклонные колонны и пр. Его расчеты по взаимному погашению усилий распора без внешних контрфорсов, исключительно внутри собора Саграда Фамилия, уникальны. При этом надо учитывать, что двойная крыша собора усложняла вычисления. Только через сто лет были изобретены компьютерные программы, которые смогли выполнять расчеты по планированию помещений неправильной формы.

Особую роль Гауди в формировании современной концепции организации пространства с использованием световых, цветовых и декоративных эффектов подчеркнул представитель современного направления хай-тек Норманн Фостер. В частности, он сказал, что «методы Гауди остаются революционными даже век спустя».

Отдельно можно говорить о влиянии образности Гауди на творчество его соотечественника С. Дали. В автобиографической книге художника «Тайная жизнь Сальвадора Дали» есть воспоминание о том, какое сильное впечатление произвел на него парк Гуэль. Вид на Барселону в обрамлении колонн породил сильную тревогу в Дали-ребенке, что впоследствии породило такой образ, как фигура с прорезанным в ее теле окном («Отнятие от груди, питающей мебелью-кормом», «Мадонна Порт-Льегата»). Стены дома Мила ассоциировались у Дали со спиной его кормилицы, а балконы и окна — с ртом и глазами, в результате чего весь дом представлялся ему как живое существо с множеством ртов и глаз.

Позднее двоящийся образ спины-рта будет варьироваться в картине Дали «Старость, детство и молодость». Дали правильно подметил способность произведений Гауди будить воображение и порождать множество образов, толкований и ассоциативных цепочек. В этом он видел близость с собственным параноико-критическим методом. Не в последнюю очередь в творчестве Гауди его привлекала глубинная мифологическая подоснова образности и, что еще важнее, зашифрованность мифологических и символических ассоциаций, которая открывала большие возможности для игры с ними.

В этом отношении творчество Гауди оказывается близким игровой сути искусства постмодернизма, что открывает перспективы для его неиссякаемой популярности. Как ни странно это звучит, искусство Гауди может определяться не только как сверхнатуралистическое, но и как сверхабстрактное. Именно как «невозможное соединение абстракции и экспрессии» определяет творчество Гауди историк архитектуры Мирейя Фрейха. Это утверждение можно подтвердить примером совершенно абстрактной скульптурности декора дымоходов на крыше каса Мила. Мало того, эти абстрактные «каменные воины» отсылают нас одновременно к образности доисторических менгиров и авангардистской скульптуры Г. Мура. Так что образность абстракционизма тоже можно записать в актив Гауди.

ЛИТЕРАТУРА

Антонио Гауди. — М., 2007.

БассегодаиНонель Ж., Бергос Ж., Криппа М. Гауди: личность и творчество. — М.: Библион. 2003.

Боне Л., Монтес К. Антонио Гауди. Сальвадор Дали. – М.: АртРодник, 2004.

Глазычев В. Послесловие // Нонель Х. Антонио Гауди. – М., 1986.

Дали С. Моя тайная жизнь. – М.: Попурри. 2003

Криппа М.А. Антонио Гауди. 1852–1926. О влиянии природы на архитектуру. – М.: TASCHEN/АртРодник., 2003.

Мифы народов мира: В двух томах. Энциклопедия. М., 1980–1992

Мурина Е.Б. Проблемы синтеза пространственных искусств: (Очерки теории). — М., 1982.

Символы, знаки, эмблемы. Энциклопедия. / В. Андреева. М., – 2004

Трессидер Дж. Словарь символов. – М., 1999.

Цербст Р. Антонио Гауди – жизнь в архитектуре. – М.: TASCHEN/АртРодник., 2002.

Энциклопедия символов, знаков, эмблем / К. Королев. – М.–СПб., 2005.