Человек, пересекающий площадь

Итак, экзистенциализм.

Многие слышали это слово, не все могут его правильно написать. И еще меньше тех, кто понимает, что это такое.

Имена классиков на слуху, это прежде всего Сартр и Камю. Но вот незадача: они сами мало помогают разобраться. Их тексты темны, определения расплывчаты. Словари и энциклопедии тоже, как нарочно, теряют ясность и вываливают на читателя кучу загадочных терминов, вроде «непосредственная нерасчлененная целостность субъекта и объекта» или «бытие-в-мире». Выпускнику философского факультета МГУ, возможно, что-то станет понятным, но ему-то уже зачем? По идее, он и сам должен это знать.

Попробуем своими словами.

Популярная метафора – лабораторная крыса, вброшенная в лабиринт. Ей никто ничего не диктует, никто не вредит, никто не помогает, она вольна бегать где хочет. Но лабиринт задан извне. И она не в силах изменить его конфигурацию так же, как выбрать место кормушки и место старта. Они просто есть, существуют (экзистенция переводится как существование), и крыса вынуждена принять их как данность.

А. Джакометти. Человек, пересекающий площадь.
1949. Фонд Альберто Джакометти, Цюрих

Так и мы вброшены в мир фактом своего появления на свет. И не вольны выбирать ни своих родителей, ни стартовые материальные условия, ни язык, ни национальность, ни место рождения, ни время.

«Времена не выбирают, в них живут и умирают».

Да, в отличие от крысы мы прекрасно осознаем конечность своего существования. Собственная смерть тоже предстает перед нами в качестве экзистенциальной данности: ни обойти, ни уговорить, ни отвергнуть. Она просто есть, точнее – будет, и с этим мы вынуждены жить.

А мир непрерывно воздвигает вокруг нас огромный лабиринт, подкидывает обстоятельства, сталкивает случайности... Вовсе не целенаправленно, не умышленно, а просто походя, не замечая нас. Он, мир, живет своей жизнью, и все, что нам остается, это выбирать собственный поворот на его перекрестках... опять же, как той крысе. Матрица задана, но путь собственный.

Вот примерно так, в очень упрощенном изложении, и выглядит суть экзистенциализма, философского учения, популярного в ХХ веке. Согласитесь – мироощущение трагическое. Огромный, неструктурированный, «пустой» и равнодушный мир, и в нем одинокий человек. Его, не спросив, вбросили в жизнь и не потрудились даже объяснить ее смысл. И теперь он обречен либо на самостоятельное созидание этого смысла, либо на бессмысленное заполнение экзистенциального вакуума, сознавая при этом тщетность своих попыток на фоне вечности.

Обязательно надо оговориться, что экзистенциалисты в большинстве своем были атеистами. Если же принять – на веру, конечно, – существование Бога как данности, да еще того, который есть любовь, то концепция рушится. Как минимум, появляется всеблагая сила, и мир перестает быть равнодушным и неустроенным. Но проблема личного выбора и ответственности за него никуда не девается и при таком взгляде, ибо Бог оставил человеку право и возможность выбирать.

В определенном смысле экзистенциализм подытожил многовековые искания человеческой мысли. Бога-то начали ниспровергать давно, еще с Ренессанса. И в конце концов поверили, что можно справиться самостоятельно, без его помощи, на соблазнительных началах разума, просвещения, равенства и тому подобного. Кончилось парой мировых войн, ГУЛАГом, Хиросимой...

Как тут не появиться трагическому мироощущению? Философия экзистенциализма может быть названа философией кризиса – утверждала Большая советская энциклопедия, и по прошествии сорока лет с ней нельзя не согласиться.

Искусство же, как известно, чутко отражает дух эпохи. Оно не служит иллюстрацией философских доктрин, скорее художники и философы говорят об одном и том же, но каждый на своем языке. И естественно, что трагедия ХХ века нашла свое отражение и в искусстве.

Скульптура Альберто Джакометти «Человек, пересекающий площадь» говорит об этой трагедии больше, чем любая философская теория. Вот он, огромный пустой мир, в котором нет ни ориентиров, ни указателей. И вот одинокий хрупкий человек, идущий куда-то своей дорогой, осознающий свою уязвимость, вместе с тем и исполненный чувства собственного достоинства. Отчаянный, но не отчаявшийся. Подлинная жизнь, скрывающаяся за мнимой реальностью материального мира, – оттого фигуры Джакометти так подчеркнуто нематериальны.

«В то время, когда терпели крушение многие ценностные представления и философские традиции и влиятельнейшие умы переосмысляли важнейшие принципы человеческого бытия, в западном изобразительном искусстве царила пустая абстракция, соотнести которую с реальной жизнью можно было лишь весьма опосредованным и отвлеченным образом. В противоположность этому, образы Джакометти, сосредоточенные на сути бытия, казались настоящим воплощением экзистенциального человека в его одиночестве и беззащитности», – пишет Кристианн Клемм, куратор Фонда Альберто Джакометти в Цюрихе.

Что ж, при всей трагичности образа его следует признать скорее вдохновляющим, чем пессимистическим. Как, собственно, и весь экзистенциализм. Мир пуст и равнодушен? Зато ты свободен. Вот тебе площадь, пересекай ее в любом направлении. Тебе ведь ничего не предписано, так что можешь выбирать свой путь, создавать собственный жизненный замысел и претворять его в реальность.

А уж получится или нет, зависит от тебя. Вот человек, пересекающий площадь. Его жизнь удалась? Удастся? Кажется, сам он в это верит...