НОВОСТИ КУЛЬТУРЫ

 

Сергей ДМИТРЕНКО

 

Русская литература

Шли годы...

В бесконечных обсуждениях и поисках наиболее успешных форм обучения мы тем не менее продолжаем удерживаться в рамках традиционных методик и разработок. Между тем в преподавании, например, гуманитарных предметов, а МХК, музыки, ИЗО и подавно, сам материал, который должен добраться до учеников, подсказывает нам немало интересного и живого.

Об этом думалось при посещениях (их было три, одного не хватило) небольшой вообще-то выставки «Русская литература. шли годы...» с серьезным подзаголовком «Литературно-художественный проект Дмитрия Шагина по письмам композитора А.К. Лядова». Она проходила весной этого года в Государственном литературном музее (Москва, Трубниковский переулок, 17).

Подзаголовок серьезный, а выставка получилась и веселая, и мудрая.

Сам ее автор, известный петербургский художник, «митёк» Дмитрий Шагин называет свой проект «инсталляция книги», но мне подумалось, что воспринимается она и как перформанс — зрелище, вовлекающее в свое пространство всех посетителей.

Поэтому само это творение захотелось представить в виде чего-то, похожего на сценарий.

Действующие лица

ЛЯДОВ Анатолий Константинович — русский композитор, дирижер, педагог.

ШАГИН Дмитрий Владимирович — русский художник.

русские писатели:

ПУШКИН Александр Сергеевич

ГОГОЛЬ Николай Васильевич

ЛЕРМОНТОВ Михаил Юрьевич

ТУРГЕНЕВ Иван Сергеевич

ДОСТОЕВСКИЙ Федор Михайлович

НЕКРАСОВ Николай Алексеевич

ТОЛСТОЙ Лев Николаевич

ЧЕХОВ Антон Павлович

ГОРЬКИЙ Алексей Максимович

ХАРМС (Ювачёв) Даниил Иванович — русский писатель (роль без слов).

Действие первое

Происходит в усадьбе Полыновка, ныне Новгородской области, где живет композитор Анатолий Лядов (1855–1914). Он сочиняет музыку, читает книги, ведет в уединении дневник, опубликованный в 1916 году в в Петрограде.

Действие второе

Наши дни. Художник Дмитрий Шагин читает дневники Анатолия Лядова, наполненные яркими и глубокими суждениями о классиках русской литературы, и придумывает свой проект, получивший воплощение в альбоме, календаре и выставке.

Действие третье

Выставка как таковая и несколько слов для прессы.

С этого места подробнее.

Зрительно проект Дмитрия Шагина, показанный вначале в Санкт-Петербурге, а затем в Москве, представляет собой зал, по стенам которого развешаны развороты его книги-альбома.

Каждому писателю отведено от шести до десяти картинок в сопровождении соответствующих отрывков из дневниковых записей Лядова; некоторые планшеты перед вами.

Вот что пишет Лядов 23 августа 1903 года: «Мне ужасно скучно без книг! Так хочется новой мысли, нового чувства без учительства Горькушки и Толстого. Сегодня утром, вспоминая всю лестницу, по которой шел Толстой, я страшно злился на Толстого. Вот человек, который наерундил, как никто. Я думаю, сколько он сломал жизней! Видят свет — пошли за ним. А этот свет привел в ...»

Суждения Лядова всегда остры, порой очень жёстки. Но перед нами внимательный читатель, он обосновывает свое читательское право на любое самое нелицеприятное суждение, если оно исходит из глубоко пережитого прочитанного.

Ведь и для Льва Толстого находятся у Лядова добрые слова: «Теперь снова упиваюсь Толстым (Казаки, Детство, отр. и юность, Два гусара, Сев. рассказы). Боже мой, до чего божественно прекрасно! О, казаки, казаки, казаки!!! Похоронить меня с казаками» (1895 г.).

Как видно, он, композитор, верит художественному образу и не верит обнаженному морализму, назиданию как чужеродным для литературы.

Переходя от планшета к планшету, восхищаешься не только тем, как Лядов и вдохновленный им Шагин побуждают тебя посмотреть на хрестоматийное и вроде бы бесспорно безупречное. Думаешь о том, что жизнь действительно, как решили еще в эпоху барокко, это соударение людей, и это соударение может быть не только болезненным, но и благотворным.

Разумеется, начинаешь вспоминать про самого Лядова. И вроде имя на слуху, однако ничего из его сочинений, кроме глумливой «Кикиморы», не вспоминается. Погружаешься в энциклопедии, в Интернет...

Сын музыкантов, Лядов легко поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию, но был исключен из нее его педагогом Римским-Корсаковым за «невероятную лень». Однако талант Лядова оказался настолько могучим, что его даже лень не победила. Консерваторию он окончил с отличием и был оставлен в ней профессором гармонии и композиции. Педагогом Лядов, как видно, тоже был не из последних: его ученики — С.С. Прокофьев и Н.Я. Мясковский. А еще Лядов известен как крупнейший исследователь народного творчества: по поручению Императорского Русского географического общества занимался обработкой собранных в экспедициях народных песен, выпустил в свет несколько сборников, доныне сохраняющих свою ценность.

Вместе с тем композитор, вероятно, не совсем шутил, говоря, что не выносит больше пяти минут музыки. Все его сочинения — это пьесы малых форм, среди которых «Восемь русских народных песен для оркестра», два сборника детских песен и ряд фортепианных пьес (среди них знаменитая «Музыкальная шкатулка», о ее принадлежности Лядову почти никто не знает). Интересно, что Лядов сочинил десять церковных хоров, обработок из Обихода, сборника православных песнопений, но когда в 1909 г. Сергей Дягилев заказал Лядову для парижских «Русских сезонов» балет по русской сказке о жар-птице, композитор тянул с работой так долго, что сюжет в итоге достался Игорю Стравинскому...

Композитор и музыковед Борис Асафьев назвал Лядова «первоклассным художником-ювелиром и мастером стиля». Эти качества замечательно отразились и в его суждениях о писателях, которые долгое время пребывали в забвении, а теперь увлекли сына художников и самого неподражаемого художника Дмитрия Шагина (он младше Лядова на сто и два года).

Организовав в черненковском 1984 го-ду группу художников МИТЬКИ — один из островков добра и радости в бетонном океане застоя, — Шагин в годы пришедшей свободы придумал и осуществил немало замечательного: галерею МИТЬКИ-ВХУТЕМАС, музей творческого объединения МИТЬКИ, музыкальные проекты: «Митьковские песни», «Митьковские танцы», «Москва митьковская» и др. Его картины есть теперь и в Третьяковке, и в Русском музее, и за рубежом.

Противостояние Шагина абсурду нашей советской и посткоммунистической повседневности добрым смехом, сострадательной иронией естественно сочетается с его председательством в попечительском совете реабилитационного центра «Дом Надежды на Горе».

Прекрасно, что теперь Шагин увлекся полузабытым Лядовым, его литературными штудиями, прочитал и по-новому выразил-изобразил жизнь и произведения классиков, а нам напомнил о его существовании. Наследие мастера заслуживает внимания как исполнителей — музыкательных знаменитостей, так и вдумчивых учителей музыки. А его дневники — всех, кто хотел бы излечиться от бездумного благоговения перед искусством, перед литературой.

Под занавес

Завершает проект Шагина цикл картинок, посвященных Даниилу Хармсу. Разумеется, без комментариев Лядова. И их отсутствие особенно выразительно, если вспомнить — сам Хармс наилучшим образом выразил отношение к абсурду литературы, разросшемуся после 1917 года. Дело Лядова было продолжено.

 

В антракте (между делом)

Литературно-художественный проект Дмитрия Шагина «Русская литература, шли годы…» по письмам композитора А.К. Лядова награжден Царскосельской художественной премией.

Картинки с выставки даны без пояснения.
Они излишни