АРТ–ГАЛЕРЕЯ

 

Лев ЗАЛЕССКИЙ

 

Вольфганг Амадей Моцарт

 

Исследовать гениальность не легче, чем электричество.
Она либо есть, либо нет ее...
Жан Кокто

 

НЕМНОГО АРИФМЕТИКИ, СТАТИСТИКИ И МЕТАФИЗИКИ

Общеизвестно, что под руководством своего строгого и целеустремленного отца, скрипача и композитора Леопольда Моцарта, Моцарт-сын начал заниматься музыкой в три года, а концертировать и сочинять в пять-шесть. И уже не останавливался буквально до самой смерти.

Более всего впечатляет полный список сочинений композитора. Не каждый сможет пройти его до конца без передышки. Классифицировать творчество Моцарта столь же сложно, ибо мы имеем дело с творческой вселенной, обозреть которую, тщательно рассортировав по реестрам разнообразные музыкальные миры, по силам лишь профессионалу, владеющему навыками научной систематизации — многоуровневой группировки, сортировки, составления описаний, охватывающих целый перечень свойств. По счастью, первый составитель каталога сочинений Моцарта австрийский аристократ Людвиг фон Кёхель обладал всеми этими навыками. Ведь он профессионально занимался ботаникой, а история научной систематизации растений к тому моменту насчитывала около двух тысячелетий. Несмотря на это, Кёхель, проживший до 87 лет, так и не закончил свою работу.

Известный немецкий искусствовед Альфред Эйнштейн (двоюродный брат великого физика), что пришел ему на смену, также не смог поставить точку в каталоге сочинений Моцарта, весьма серьезно им исправленном и дополненном. Эйнштейн покинул этот мир в 1952 г. в возрасте 72 лет, прожив вдвое больше, чем его любимый композитор.

А феноменальные открытия в бесконечном творчестве Моцарта продолжаются и по сей день. Метафизика какая-то! Поневоле задумаешься: такое употребительное понятие, как бессмертие, похоже, не просто фигура речи. Не только метафора. Во всяком случае — совсем не гипербола. И не стоит так уж безоговорочно доверять датам и числам — у великих свои отношения с временем.

И тем не менее по исчислению каталога Кёхеля и Эйнштейна, в который вошли все известные (!) произведения Моцарта, за неполных 30 лет работы композитор написал в общей сложности 626 произведений, то есть каждое из них менее чем за две недели! Учитывая, что большая часть инструментальной музыки была им самостоятельно и блестяще исполнена, становится ясно, почему Моцарта считали и считают гением. И метафизика здесь совершенно ни при чем. Это же просто арифметика!

ОТЕЦ

Из семи детей, родившихся в семье композитора и придворного музыканта Леопольда Моцарта (1719–1787) и его жены Анны Марии (урожденной Пертль), пятеро умерли. Уцелели двое — девочка, названная, как и мать, Марией Анной (1751–1829), впоследствии прозванная Наннерль, и ее младший брат, получивший при крещении имя Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил.

Леопольд служил в поместье зальцбургского архиепископа, но все свободное время занимался с детьми музыкой. Быть может, с некоторым неистовством…

Потому-то, свидетельствуют многочисленные исследователи, в раннем детстве и проявились незаурядные музыкальные способности дочери и поистине феноменальные — сына. Эта часть биографии Моцарта — наиболее общее место, которое, право, совестно и повторять. В самом деле, если с детьми заниматься музыкой, они рано или поздно научатся играть, сочинять, импровизировать. А вот если не заниматься — почти наверняка не научатся.

К.Г. Хаммер. Вид Зальцбурга с горы Мёнхсберг. Ок. 1811. Моцартеум, Зальцбург

 

 

Интерьер комнаты дома, в котором жили Моцарты в 1747–1773 гг.

 

Л. Моцарт. Опыт основательной игры на скрипке. 1756. Аугсбург

 

Есть, как известно, и другие методы воспитания. У Никколо Паганини папенька был торговец. Но тоже выучил сына музыке. Утверждают, что бил своего мальчишку за малейшее проявление лени. И забил бы до смерти — ведь не австриец какой-нибудь был, а итальянец, генуэзец самый настоящий, с соответствующим темпераментом. Волей-неволей пришлось маленькому Никколо стать непревзойденным виртуозом.

Попробовал бы он не стать!

И еще о Леопольде. Он-де, «стремясь создать наилучшие условия для профессионального и общего развития своих детей, а также извлечь из их талантов материальную выгоду», непрестанно таскал их за собою по королевским дворам Европы. Но если Леопольд и извлекал материальную выгоду из бесконечных турне в сопровождении своих «чудо-детей», то с единственной целью — обеспечить их образование и будущее.

Кармонтель. Леопольд Моцарт с Вольфгангом и Наннерль в ноябре 1763.
Музей Конде, Шантийи

 

Неизвестный художник. Домашний концерт (Моцарт с отцом и сестрой).
1770. Музей Моцарта, Аугсбург

 

Так или иначе, авторитет отца в семье был непререкаем. Его мастерство, совместные занятия музыкой немало способствовали созданию атмосферы непосредственного общения, взаимного доверия, как это часто бывает в музыкальных семьях, да и вообще в семьях, где у детей и взрослых есть какое-то общее дело. Кроме того, Моцарты действительно беспрецедентно много странствовали. Что также необыкновенно сближает, сплачивает семейный круг до состояния некоего вневозрастного братства. Ведь одно дело, скажем, отец, или брат, или сестра, и совсем другое — товарищи, с которыми делишь как все тяготы, так и все приятные впечатления от путешествия; совместно переживаешь как все недоразумения и неудачи, так и приобретения и успех. А Леопольд не щадил ни сил ни времени в стремлении добиться успеха, дать почувствовать своим «чудо-детям» вкус настоящей творческой победы.

Карта Европы, на которой показаны маршруты поездок Моцарта.
1763 – конец 1770-х

 

Подобно Иоганну Себастьяну Баху, о котором он, быть может, и не слыхивал, Леопольд сочинял развивающие пьесы и упражнения для дочери и сына. Некоторые из них сохранились и занимают достойное место в педагогическом репертуаре, переиздаются в наши дни.

Г. Лоссов. Маленький Моцарт,
играющий на органе в церкви францисканцев в Вене в 1762 г.
Ок. 1864. Городской музей, Линц

 

М. ван Мейтенс.
Праздничный обед в честь бракосочетания Иосифа II и Изабеллы Пармской.
Фрагмент. 1760. Дворец Шёнбрунн, Вена

 

Итак, в 1761-м, шести лет от роду, юный Моцарт (его сестре к тому времени исполнилось десять) выступает перед курфюрстом Баварии и австрийской императрицей. Окрыленный успехом, в 1763 г. Леопольд предпринимает трехлетнее путешествие по странам Европы. С искусством «чудо-детей» познакомились аристократические дома Парижа и Лондона.

В этой поездке происходит встреча будущего композитора с «лондонским» Бахом. Иоганн Кристиан, сын великого Иоганна Себастьяна, по слухам, дал юному Моцарту несколько уроков композиции. Отметим, лондонский Бах не пропагандировал творчество своего выдающегося отца; с его наследием Моцарт познакомился много позже. Предметом же обучения являлся так называемый галантный стиль инструментальной музыки, столь популярный в европейских столицах того времени.

Вольфганг и его сестра Наннерль
выступают в Вене перед императором Иосифом I и императрицей Марией Терезией.
1762

О.М. Бартелеми. Церемония английского чаепития
в Салоне четырех зеркал в Париже в 1764 г.
Замок Версаль и Трианон, Версаль, Париж

 

1766 год. В дневнике путешествия, который скрупулезно ведет Леопольд, значатся Мюнхен, Людвигсбург, Аугсбург, Шветцинген, Цюрих, Гаага, Франкфурт. К этому времени 10-летний Моцарт уже вовсю сочиняет, осваивает скрипку, а на клавесине играет просто-таки с феноменальным блеском. 18 августа 1766 года во Франкфурте он исполняет свой скрипичный концерт. Этот день отмечен легендарной встречей юного музыканта со столь же юным 14-летним Гёте. Ни тот ни другой не забыли о встрече, бережно сохранили ее в памяти.

Т. Гейнсборо. Иоганн Кристиан Бах. 1776. Музыкальный лицей, Болонья

 

К этому времени написаны уже десятки сочинений: пьес для клавесина, сонат для скрипки и клавесина, флейты и клавесина, трио-сонат, вариаций, мотетов, хоров, арий и пять так называемых симфоний Моцарта.

Почему же «так называемых»?

Да потому, что это еще не были симфонии в известном нам классическом духе, скорее дивертисменты для сравнительно большого состава исполнителей. Использование самого этого термина (симфония — латинское слово, которое переводится как «созвучие») в то время не накладывало на автора никаких требований относительно организации музыкального материала. Галантный стиль предполагал оптимизм, разнообразие, умеренную аффектацию, даже изобретательность, но, по возможности, без умствований и полифонических завихрений.

Легко представить себе Леопольда, расхаживающего вместе с детьми по парковым дорожкам летней резиденции какого-нибудь высокопоставленного вельможи в ожидании аудиенции и примеряющего репертуар вечернего представления к особенностям ансамбля усадьбы, быть может, характеру ландшафтной картины. Что они обсуждали? О чем говорили? Давайте пофантазируем.

Леопольд. Какой богатый парк. И какой большой! Что скажете, дети?

Дети. О да!

Леопольд. Вы обратили внимание, что в нише оркестра оставили довольно приличные литавры. К чему бы это?

Вольфганг Амадей. Наверное, будить гостей, что разбрелись по парку и дремлют себе в тенечке. Не так ли, отец?

Мария Анна. Как вот тот — смотрите, отец, вон там — с виду такой важный пожилой господин…

Леопольд. Только не надо показывать пальцем. В обществе это не принято… А я, пожалуй, соглашусь с тобой, сынок. Публика разбредется, и кое-кто может и вовсе не услышать твою симфонию.

Вольфганг Амадей. Тогда разрешите, отец, я буду бить в литавры. И все подумают, что началась война или пожар, и соберутся у эстрады, вот тогда-то мы и начнем…

Мария Анна. Ну это, право, как-то совсем по-детски…

Леопольд. Да, это не совсем прилично. Но, пожалуй, можно дописать несколько тактов вступления, слегка усилить первую часть партией литавр…

Вольфганг Амадей. И верно! Пусть поработают королевские музыканты, а я, как взрослый, буду руководить ими, сидя за клавесином, словно я тут и ни при чем…

Леопольд. Вот и славно! Теперь твоего выступления никто не пропустит. Наннерль, где же наши ноты?

И действительно, в каждой из первых двух дюжин моцартовских симфоний — дивертисментов нас непременно подстерегает внушительное вступление с расширенной партией литавр. Если же оркестр располагал еще и хорошими трубачами, то медные для него прописывались настолько убедительно, что пропустить вступление, не заметить его или не придать ему значения не было ни малейшей возможности. Как только вступал оркестр, все головы одновременно поворачивались в одну и ту же сторону. И Леопольду это, несомненно, очень нравилось.

Короткая передышка в провинциальном Зальцбурге, премьера первого театрального произведения 10-летнего композитора, — интермеццо «Аполлон и Гиацинт» в Зальцбургском университете, и… Моцарты вновь собираются в дорогу.

В 1767 г. в Вене Моцарт пишет свою первую оперу «Мнимая простушка», но уже в 1768-м ощущает горький вкус интриги. Особенно горький в двенадцать лет. Постановка срывается, оперный триумф откладывается, и Леопольд решает, что место для триумфа было выбрано не вполне подходящее.

В 1770–1772 гг. Моцарты трижды выезжают в Италию. 14-летний Вольфганг Амадей избирается членом болонской Филармонической академии, перещеголяв самого Арканджело Корелли (тот стал академиком в 17 лет)!

Моцарт. Митридат, царь Понта. Автограф страницы партитуры. 1770

 

В Болонье юный Моцарт берет уроки оперного мастерства у знаменитого падре Мартини, сочиняет для Милана оперу-сериа «Митридат, царь Понта», позднее серенату «Асканио в Альбе» и оперу «Луций Сулла». Теперь даже сверхтребовательный Леопольд полагает, что образование сына завершено и для решающего венского триумфа наконец всё готово.

Увы, Леопольд раздражал многих из артистического и великосветского окружения: больно уж «носился» со своими «чудо-детьми», до небес превозносил талант сына! О нем зачастую говорили как о человеке навязчивом, отчасти бестактном и, повторимся, меркантильном. Но, получив за короткое выступление в Лондоне 100 гиней (!), Леопольд по-настоящему испугался этой несусветной суммы.

Мы можем, пожалуй, предположить, что Леопольд был все-таки выдающимся отцом. А следовательно, самим своим существованием олицетворял живой упрек в адрес всех окружающих его отцов, не столь заботливых, — от придворного трубача до курфюрста. Вот и считали они его занудой из ревности к его отцовским талантам и всечасному самопожертвованию. Увы, так бывает…

Так какого же триумфа жаждал Леопольд?

Мечтал ли он о том, что сын его станет гением?..

Да нет! И мысли такой не допускал. «Гений! Что такое гений? — размышлял Леопольд, — Гений прежде всего — это выдающийся… неудачник, преследуемый алчными, завистливыми посредственностями; преследуемый и властью, и теми, кто этой властью призван им руководить, его направлять. Ибо как им руководить? Куда его направлять — избранника божьего? И вельможа невольно вдруг почувствует себя идиотом! А они, вельможи, — ах, как они этого не любят! Да и кому понравится?..»

Если о чем и мечтал Леопольд, если на что и рассчитывал, то на солидную должность для сына при императорском дворе. Но этим мечтам не суждено было исполниться. Вольфганг Амадей оказался-таки гением.

Так миссия Леопольда завершилась полным провалом.

Отец, как об этом свидетельствуют документы, перестал сопровождать сына в гастролях, впал в депрессию, прибился вновь ко двору зальцбургского архиепископа, а Вольфганг Амадей на некоторое время был предоставлен самому себе.

ЖАНРОВЫЕ ПЕРЕКЛИЧКИ,
ИЛИ НАВЕДЕНИЕ ИСКУССТВОВЕДЧЕСКИХ МОСТОВ

Как же отреагировал сам новоявленный 17-летний гений на «неудачную» поездку в Вену? Для начала решил подбодрить отца. Все скрипичные концерты Моцарта написаны (почти разом) в его честь.

Но еще до этого, в Вене, — шесть квартетов!

Йозеф Гайдн, создатель струнного квартета, изначально определил жанр как «беседу четырех старых добрых друзей, умудренных опытом, пониманием жизни». С тех самых пор квартет и наиболее интеллектуальный, и исповедальный жанр. И так уж сложилось, что первым восприемником Гайдна в работе с жанром струнного квартета стал Вольфганг Амадей. В продуктивности камерного творчества Гайдн являлся бесспорным лидером. Ему принадлежит 83 струнных квартета. Но жанр оказался поистине неисчерпаемым. 24 строго классических квартета Моцарта да еще 6 его квинтетов для двух скрипок, двух альтов и виолончели, квартеты с гобоем и флейтой — всего около сорока сочинений для камерного ансамбля, и каждое из них — своеобразная и удачная попытка развития жанра. В этих сочинениях Моцарт уверенно следует за Гайдном по пути «симфонизации» звучания и содержания ансамблевой музыки. Но вместе с этим не отказывается от жанровых эпизодов, изобразительного начала.

Л.Г. Бланше. Моцарт в четырнадцать лет. Ок. 1770. Частное собрание

 

Трудно переоценить глубину выразительности, которой композитор достигает в пределах мажорных тональностей. Самая глубокая печаль в сочинениях Моцарта так светла, что он неизменно представляется нам человеком, наделенным необъяснимым, но заразительным оптимизмом. Так было и в юные годы — в его раннем камерном творчестве. Но и в конце его безумно короткой жизни музыку переполняет предощущение гармонии и счастья, будто бы совершенно безотносительно чудовищно неблагополучной судьбы, слабого здоровья, всех материальных трудностей. У этого парадокса может быть лишь одно объяснение — талант, ощущаемый как бесценный дар, божественное прикосновение, знак избранности, которую надо еще и оправдать.

Очень важно и другое прикосновение. Прикосновение маэстро Гайдна к судьбе Моцарта. Пожалуй, такой восторг при встрече с гением мог испытывать только гений. А Гайдн испытывал восторг: трубить был готов о таланте молодого собрата, словно архангел, возвещающий второе пришествие.

Именно Гайдн вручил Моцарту, как впоследствии и Бетховену, чудом уцелевшие копии рукописей И.С. Баха. К слову, Моцарт величайшими мастерами своего дела считал Баха и Гайдна, а Гайдн, в свою очередь, Баха и Моцарта. Очевидная причина, чтобы выказать взаимное почтение и признание, для чего некоторое время спустя два венских классика, как мы их теперь называем, вновь обратились к самому доверительному жанру — жанру струнного квартета. В 1782–1783 гг. Моцарт пишет три квартета — K 387 соль мажор, K 421/417b ре минор, K 428/421b ми-бемоль мажор и называет их «Гайдновскими». Шесть квартетов Гайдна, op.50 (1787), определенно написаны под их влиянием.

К. Шнеевайс. Собор Святого Руперта в Зальцбурге.
1790. Музей Каролино Аугустеум, Зальцбург

 

Вернемся все же в знаменательный 1773 год. Итак, Моцарт сочиняет шесть квартетов и… возвращается в родной Зальцбург. Опостылевший провинциальный Зальцбург! Где ему — мировой знаменитости — тесно и неинтересно, но где он тем не менее еще долго будет находить приют и службу, несмотря на всю ту брань, которую (сквозь зубы, естественно) обрушивали на голову зальцбургского архиепископа оба Моцарта — старший и младший.

М. Грейтер. Граф Иероним Коллоредо, князь-архиепископ Зальцбургский.
1775. Музей Каролино Аугустеум, Зальцбург

 

Здесь, в Зальцбурге, появляются на свет две симфонии — соль-минорная (№ 25) и ля-мажорная (№ 29), ознаменовавшие отказ композитора от галантного стиля и облегченной («дивертисментной») трактовки жанра симфонии.

По впечатлениям от музыки «25-й», Моцарт на удивление объективен, если не сказать — мудр. Его ранняя симфоническая музыка это не гимн победе над судьбой, но философия жизни — многотрудной, непредсказуемой, сулящей немало испытаний, но и не лишенной некоторых радостей.

Итак, если бы от автора потребовали, например, очертить условный программный круг применительно к проблематике первой части симфонии, то в этот круг вошли бы четыре отчетливых музыкальных характера:

1. Неумолимый рок.

2. Терпение, отмеченное страданием, печалью перед неизбежной несправедливостью.

3. Мужественное сопротивление.

4. Терпеливое преодоление, воля. Это еще не взлет, но верное, хотя и не быстрое, восхождение.

Если в первой части эти четыре характера отчетливо экспонируются, то в финале они проявляются в обобщающем, расширенном звучании. Философия жизни устоялась, нашла подтверждение в жизненном и интеллектуальном опыте… 17-летнего композитора.

Поразительно, как искусствоведы любят выстраивать разного рода «арки», наводить мосты. Мы уже незаметно выстроили одну, благодаря краткому обзору жанровой переклички в раннем и позднем квартетном творчестве композитора.

Но речь идет о создании по меньшей мере целой анфилады! Ведь раннее и позднее оркестровое творчество Моцарта также представляет собой своеобразную арку, где, с одной стороны, драматичная 25-я и парадоксальная 29-я, а с другой — по-настоящему, по-гайдновски классические 39-я, 40-я и 41-я (Юпитер) — величественный симфонический триптих Моцарта, начатый и завершенный в 1788 году.

Одна из самых популярных моцартовских симфоний, «Сороковая», — образец классической симфонии на все времена. Образец лаконичный и абстрактный, как формула, но при этом глубоко содержательный, каковой и должна быть симфония.

Первая часть Molto allegro (очень подвижно) с необыкновенной ясностью и мастерством иллюстрирует принцип сонатного аллегро.

Экспозиция открывается широкой темой (главной партией), которая звучит взволнованно и романтично. Связующая тема заряжает музыку деятельной энергией. Побочная партия дышит покоем. По этому кругу аффектов идет развитие первой части. В разработке «волнение» главной партии приобретает интонации, в которых проступают нотки отчаяния. Ему противостоит группа контрастных по отношению к главной партии мотивов в характере мужественной силы. Драматические противопоставления осуществляются за счет использования всех известных композитору средств: тональная разработка искусно сменяется глубоким полифоническим развитием, а вслед за ним наступает черед мелодического варьирования — вплоть до разделения музыки на «молекулы», из которых сотканы все три разнообразные темы.

Реприза — синтез мотивов поиска, преодоления и постижения, взаимно обогащенных контрапунктами друг друга.

Кто-то из великих тонко подметил, что классика — это, в сущности, искусство повторений. Можно было бы добавить — да, повторений, но без навязчивости, без дидактики, повторений, необходимых и неизбежных на пути от факта к Истине. Вторая часть (Andante), как и полагается, исполнена так называемой «просветленной лирики» с некоторой долей моцартовского юмора, выраженного то ли изящным покачиванием, то ли кокетством покачивающих мелодию форшлагов, каждый раз будто нарочно падающих на слабую долю. Этот излюбленный моцартовский прием нашел столь же остроумное применение в первой (Классической) симфонии Сергея Прокофьева, написанной спустя 130 лет.

Третья часть — Менуэт (Allegretto) в трехчастной форме — умеренно быстрый, с преобладающими драматическими интонациями, уравновешенными мягкой лирикой среднего раздела — трио. Примечательно, что термин «трио» сохранился в классике по аналогии с контрастным эпизодом из барочных трехчастных танцев. Еще Жан Батист Люлли завел традицию записывать этот эпизод для трех деревянных духовых инструментов — двух гобоев и фагота.

Энергичный финал — рондо-соната — выдержан композитором в подлинно моцартовском духе: на поверхности беззаботность, сменяемая глубокими размышлениями, а в технике — богатство формы и полифоническая насыщенность разработки.

Такова эта музыка, рождение которой пришлось на рубеж двух эпох: Фридриха Великого — воплощения абсолютизма и Великой французской революции — вестницы кровавых перемен. Но, с другой стороны, это было время, освещенное блеском научных изысканий Луиджи Гальвани, творчества Фридриха Шиллера и философских прозрений Иммануила Канта.

САЛЬЕРИ

Сделаем небольшую передышку в «мостостроительстве» и уделим внимание этому человеку. Начнем, пожалуй, с того, что Сальери был человеком замечательным. Но в плане исторической памяти ему не повезло.

Неизвестный художник. Антонио Сальери.
Ок. 1800. Общество друзей музыки, Вена

 

Что вам припоминается при произнесении этих двух имен: Моцарт и Сальери? Разумеется, «гений и злодейство — две вещи несовместные».

Давайте теперь представим их себе. Итак, юный, подвижный и непосредственный Моцарт и Сальери — немолодой, угрюмый и подозрительный, словом, осторожный царедворец и, вне всякого сомнения, интриган.

Сцены из фильма М. Формана «Амадеус»

 

Такова сила печатного слова! Благодаря гению Пушкина Сальери оказался интриганом, злодеем и отравителем. В новейшее время эту его репутацию подтвердил окончательно еще один гений — режиссер Милош Форман в своем фильме «Амадей».

И лишь в конце прошедшего тысячелетия, в майские дни 1997 г. в Милане, в главном зале Дворца юстиции состоялся необычный судебный процесс. Рассматривалось преступление двухвековой давности. Слушалось дело Сальери об отравлении им великого Моцарта. Антонио Сальери был оправдан. Через двести лет!

Здание Миланской оперы

 

Вот теперь-то мы вспомним, что Сальери был всего на шесть лет старше Моцарта. Это во-первых. Во-вторых, хорошо бы еще припомнить и то, что Сальери был блестящим педагогом. Среди его благодарных воспитанников Бетховен, Шуберт, Лист, Черни, Мейербер. Именно благодарных! Молодой Бетховен, например, посетив Вену, решил навестить старого учителя, но не застал того дома и оставил записку: «Заходил к Вам, но, увы, не застал. Бетховен». А затем, видимо, подумал и приписал снизу: «Ваш ученик», дабы Сальери не спутал его с каким-нибудь другим Бетховеном — молочником или бакалейщиком например.

Площадь перед Миланским собором.
Панорама конца XVIII в. Библиотека музея декоративных искусств, Париж

 

Сальери был свидетелем и вдохновителем симфонического дебюта 16-летнего Франца Шуберта. Он многое мог бы сказать своему воспитаннику о его первом симфоническом опыте. Но Сальери предпочел терпеливым одобрением поддерживать развивающийся талант и рвение юноши на избранном и желанном поприще.

Однако Моцарт фактически претендовал на место Сальери. Не Вольфганг Амадей, нет. Этого места страстно желал для своего сына Леопольд! И пусть Сальери прекрасно понимал, кто есть Моцарт, но отойти в сторону, уступив должность, не хотел и не мог. Более того, нам придется согласиться и с тем, что у него, будь он даже страстным поклонником таланта Моцарта, были на это причины. И первая из них — гению при дворе не место!

Но почему? Да потому, что у гения какие-то свои отношения с временем и пространством, и… с Истиной, если хотите. И эти отношения совершенно невозможно вписать в рамки дворцового этикета.

Хотите пример? Пожалуйста!

В начале 1782 г. в Вене, в присутствии императора Иосифа II и будущего русского императора Павла I с супругой Марией Федоровной, состоялось состязание между знаменитым виртуозом Муцио Клементи и Моцартом. Играя на клавесине то вместе, то порознь, композиторы долго демонстрировали свое мастерство и способность к импровизации.

Клементи был в восторге от Моцарта: «До сего времени я еще никого не встречал, кто играл бы так душевно и красиво. Особенно меня поразило одно адажио и несколько сымпровизированных вариаций, темы для которых были выбраны императором и которые мы должны были, чередуясь и аккомпанируя друг другу, варьировать».

Добавим, пожалуй, что Муцио Клементи сыграл весьма заметную роль в популяризации музыки Моцарта. В частности, в Англии.

И.Н. Делла Кроче. Семья Моцартов:
Наннерль, Вольфганг, Леопольд. Ок 1780–1781.
Моцартеум, Зальцбург

 

А Моцарт: «Клементи играет хорошо; что касается его игры правой рукой, его сила в терцетных пассажах, — а вообще, у него ни на грош ни чувства, ни вкуса. Одним словом, настоящий механизм… Клементи шарлатан, как и все итальяшки. Он пишет на сонате престо и даже престиссимо и alla breve, а играет ее в allegro, в размере четыре четверти. Я это знаю, так как слышал его игру».

Ну кто его, спрашивается, за язык тянул?!

И как, по вашему, должен был отнестись к подобным высказываниям Моцарта Антонио Сальери — один из влиятельнейших музыкантов австрийского двора, к тому же итальянец и поборник итальянского стиля в музыке?

Только так: «Ужасный характер! Весь в отца!»

ЕЩЕ ОДИН МОСТ… ИЗ ФОРТЕПЬЯННЫХ КЛАВИШ

Время ставит все на свои места. С позиций сегодняшнего дня Клементи, применительно к его времени, — новатор фортепианного искусства, Моцарт — традиционалист.

В документальном фильме, посвященном Святославу Рихтеру, там, где речь идет о Гайдне, Рихтер, будто бы продолжая давние свои мысли, задумчиво произносит: «Я его даже больше люблю…»

Собеседник Рихтера. Чем?..

Рихтер. Чем Моцарта. Он такой какой-то весь светлый…

И далее: «…фортепьянный Моцарт для меня — это какая-то сплошная загадка и мистика. Нот вроде мало, а сыграть трудно! В одной интересной книжечке был такой афоризм, который обо всем говорит: «Ах, как сложно постичь легкость Моцарта!»

Фортепианный Моцарт — это главным образом 18 сонат и две фантазии.

Шесть сонат написаны в Зальцбурге и Мюнхене в 1774–1775 гг., семь — в Мангейме и в Париже в 1777–1778-м. Это так называемые «ранние». Остальные сонаты и обе фантазии принадлежат к позднему периоду и написаны в Вене в 1784–1789 гг.

Соната со времен Гайдна — своеобразный «полигон», на котором происходило становление и утверждение стилистики музыкального классицизма, самой его сердцевины — сонатного аллегро. И ранние, и поздние сонаты Гайдна и впрямь необыкновенно светлы. Даже там, где патриарх вольно или невольно впадает в иронию, в сарказм, в пародийную «народность». Эта музыка может восприниматься как чудесный фон, освежающий, вдохновляющий и просветляющий.

С фортепианным наследием Моцарта — совсем не то! Эта музыка, начиная с первой сонаты (вам, несомненно, раз и навсегда запомнится ее искрометный финал с невесть откуда взявшейся русской темой — совершенно фольклорной, почти частушечной) и кончая последней до-минорной фантазией, где полифоническое развитие сопряжено с позднеромантической, буквально из середины XIX века экспрессией, ни на секунду не отпускает вашего внимания.

Существует запись всего фортепианного наследия композитора, столь же парадоксальная, сколь и само наследие. Ее осуществил канадский пианист Гленн Гульд в середине 60-х годов XX века.

Разговор об искусстве Гульда неизменно вызывает споры о мере свободы, допустимой в интерпретации классической и даже современной музыки. Споры, предмет которых, скажем так, для Моцарта, Бетховена, Гайдна, Баха — излюбленных авторов Гульда — был бы не до конца ясен. Все перечисленные композиторы существовали в лоне импровизационной культуры, предполагавшей соотнесение каждого исполнения со средой интерпретации, настроением дня, портретом эпохи.

Восприятие музыки как раз и навсегда застывшей, окончательно формализованной, словно погруженной в формалин совершенно недопустимо и для музыкантов с открытым художественным сознанием, в том числе и для Гульда.

Пианист порою трепетно, а порою чрезвычайно экспрессивно воссоздает атмосферу зарождения музыкальной идеи, прорастания мотива, замысла и завязки драмы, так, как если бы автором был он сам.

Кое-кто из критиков (а их всегда было немало) посчитал, что «гульдовские записи полного собрания клавиров Моцарта — яркий пример волюнтаризма и самонадеянности исполнителя». Но кое-кому из поклонников (а их у Гульда было существенно больше, чем критиков) до сих пор не удается отделаться от ощущения, что для выполнения записи двух фантазий и всех сонат Моцарта музыканту удалось на какое-то время самому стать Моцартом — не более и не менее!

Эти более чем четыре часа музыки — идеальная звуковая среда для развития фантазии, распространения энергии творчества, раскрепощения сознания для музыкантов, любителей музыки и просто слушателей, для детей и взрослых, без всяких ограничений.

МОЦАРТ И МУЗЫКАЛЬНАЯ ДРАМА

Согласно Кёхелю, заслуги Моцарта в области музыкальной драмы следующие: 21 опера, три сочинения для театра и один балет. Впечатляет, не правда ли?

Бетховен, между прочим, также написал один балет: «Творения Прометея». Этого почти никто не помнит. Посему Геннадий Николаевич Рождественский обожает спрашивать у поступающих на дирижерское отделение музыкантов: «Что вы можете сказать о Бетховене как о балетном композиторе?» Похоже, что до сих пор никто так и не смог ответить. Если среди читателей найдется человек целеустремленный, мечтающий пройти этот тест, советуем попробовать. Ах, как же он обрадуется! Впрочем, может поинтересоваться сюжетом…

Лоренцо да Понте

 

Л. да Понте. Либретто оперы «Свадьба Фигаро». Авантитул к III акту

 

Вид Праги в XVIII в. Музей Моцарта, Прага

 

Кстати, некоторые сведения для поступающих на кафедру дирижирования: единственный балет-пантомима Моцарта, написанный им в 1778 г., называется «Безделки» или «Безделушки» (Les petits riens).

Мы же поговорим о трех операх Моцарта, которые не сходят с театральной сцены и не сойдут, будем надеяться, уже никогда.

Г. Хузер. Фигарохауз (дом в Праге по Домгассе, 5,
в котором была написана опера «Свадьба Фигаро»). XVIII в.

 

«Свадьбе Фигаро» (1786) предшествовали десять опер и зингшпилей, три сочинения для театра и единственный балет. Несмотря на неудачную премьеру, именно «Фигаро» (это была первая опера на немецком языке, либретто Лоренцо да Понте) подарил Моцарту оперный триумф. Причину неудачи венской постановки композитор относил на счет итальянских певцов. Но главной причиной можно считать страх венской знати перед острым пером Бомарше. Его насмешки над аристократами, многократно усиленные искрометным моцартовским юмором, явленные не где-нибудь, а в Вене — одном из оплотов абсолютизма… Хорошенькое развлечение для венских «патрициев» и двора!

И.Г. Рамберг. Керубино в опере «Свадьба Фигаро». II акт

 

Необходимо отметить, что «Севильскому цирюльнику» Джоакино Россини более 30 лет спустя был оказан столь же малорадушный прием. Причем в Риме. Певцов-итальянцев, исполнявших оперу на родном языке, трудно подозревать в саботаже. А вот автора легко можно было бы заподозрить в бонапартизме. Тем более что по Европе только-только прокатились наполеоновские войны, которые сменил «девятый вал» реставрации монарших домов.

М. Гаучи. Де Беньи в роли Фигаро.
Королевский театр. 1823. Центральный архив. Вестминстер, Лондон

 

Да что там говорить, когда спектакль «Фигаро» в Театре Сатиры в Москве семидесятых–восьмидесятых годов XX века также не обошелся без купюр!

Один лишь австрийский император Леопольд не побоялся насмешек и санкционировал постановку «Фигаро» в Праге, где опера прошла с успехом, на который Моцарт уже и не рассчитывал. Пражский импресарио Бондини тут же сделал композитору следующий заказ. Совместно с да Понте Моцарт принялся за своего «Дон Жуана».

Неизвестный художник. Граф Альмавива просит прощения у своей жены.
Сцена из IV акта оперы «Свадьба Фигаро».XVIII в. Частное собрание

 

Успех этой оперы был мгновенным и безусловным. Вероятно, пражская публика была побеждена уже первыми тактами увертюры, которые без единого слова ярко живописуют роковое столкновение Страсти и Судьбы. Если верить легенде, то Моцарт, по своему обыкновению, сочинил увертюру в ночь перед премьерой, что чуть не довело бедных переписчиков нот до умопомешательства.

«Дон Жуан» (1787) — одно из самых значительных событий в истории оперы со времен оперной реформы Глюка и, пожалуй, самая захватывающая по своему сюжету музыкальная драма. В основе сюжета средневековая испанская легенда о Дон Жуане, смелом и ловком соблазнителе, дерзком авантюристе. Но это «исчадие ада» не лишено привлекательности. Не случайно к этому сюжету прикасались и в конце концов увековечили его испанский драматург Тирсо де Молина (1571–1648), французский комедиограф Жан Батист Мольер (1622–1673), венецианский драматург и либреттист Карло Гольдони (1707–1793). В XIX столетии к образу Дон Жуана обращаются Байрон, Гофман, Пушкин, Мериме. Не остыл интерес к этому сюжету и в искусстве XX века.

Афиша к премьере оперы «Дон Жуан»
в венском городском театре (Бургтеатр) 7 мая 1788 г.

 

Неизвестный художник. Сцена из оперы «Дон Жуан».
Конец XVIII в. Частное собрание

 

Лоренцо да Понте был не склонен изображать Дон Жуана отъявленным клятвопреступником и негодяем. Да и Моцарт не принял бы такого решения. Обрекая своего героя на гибель, композитор и либреттист тайно (но не слишком) симпатизируют Дон Жуану. Все участники драмы: неразлучный спутник и слуга Жуана Лепорелло, простоватые Оттавио и Мазетто, гордая донна Анна, страстная донна Эльвира, кокетливая, но осторожная Церлина — были бы вовсе незаметны в обыденном круге своей жизни, не случись им встретить Дон Жуана. Ему не отказать в обаянии, энергии, отваге, чувстве юмора.

Неизвестный художник. Сцена из оперы «Дон Жуан». Конец XVIII в.

 

 

С первых тактов увертюры в музыке оперы борются две тенденции, знаменующие наследие opera-seria и opera-buffa. Творческий результат этой борьбы достоин Моцарта. «Дон Жуан» — чуть ли не первое и, пожалуй, самое яркое явление трагикомедии на оперной сцене.

К.Ф. Шинкель. Царица ночи. Эскиз сценографии оперы «Волшебная флейта».
1815. Государственные музеи, Берлин

 

Сцена из I акта оперы «Волшебная флейта»
в Вене, в театре «Фрайхаус» 30 сентября 1791 г.
Моцартеум, Зальцбург

 

Либретто «Волшебной флейты» (1791) Моцарту предложил его друг Эмануэль Шиканедер, уникальная личность — драматург, актер, танцовщик, певец, композитор. Избороздив всю империю в составе странствующей труппы, в 1780 г. он попал в Зальцбург, где и познакомился с Моцартом. К 1790 г. Шиканедер осел в Вене и возглавил Фрайхауз-театр, для которого и сочинялась «Волшебная флейта». Сюжет он почерпнул в сказке Виланда «Лулу» из сборника фантастических поэм «Джиннистан, или Избранные сказки про фей и духов» (1786–1789).

Афиша первого представления оперы «Волшебная флейта» в Мюнхене.
1791. Государственная библиотека, Берлин

 

 

Можно представить, как Моцарт был увлечен сюжетом этой, без преувеличения, самой загадочной, чудесной и глубокой музыкальной сказки!…

В судьбе человеческой, как и в судьбе гения, не так уж много места для чудес. Но во все времена человеку было свойственно надеяться на чудо. Порою, если обстоятельства складываются крайне неблагополучно, мы бываем разочарованы, что чуда не произошло и, видимо, уже не произойдет. Но все-таки склонны ожидать чудес даже там, где они принципиально «не водятся».

Э. Шиканедер

 

Главный герой «Волшебной флейты» принц Тамино чудесным образом избегает гибели в объятиях страшного змея. Он, как никто, вправе считать, что «попал в сказку». Правда, диковинное существо в наряде из разноцветных птичьих перьев, птицелов Папагено, объявивший себя спасителем Тамино, на деле оказывается трусливым хвастунишкой. Зато принц попадает под покровительство могущественной Царицы Ночи и ее придворных. Царица дарит Тамино волшебную золотую флейту. Мало того, она готова отдать ему в жены свою прекрасную дочь — принцессу Памину. Но вот незадача (!), принцесса похищена по приказу мрачного и злобного волшебника Зарастро и томится, бедняжка, в его неприступном замке. Принц, вооруженный волшебной флейтой, в сопровождении недовольного Папагено, которого Царица Ночи также вооружает (волшебными колокольчиками), отправляется совершать великие подвиги.

Д.Б. Лампи. Игнац фон Борн.
Глава ложи «К нововенчанной надежде» был прообразом волшебника Зарастро в опере «Волшебная флейта». 1785. Дом-музей Моцарта, Вена

В конце концов принцессу освобождает не кто иной, как Папагено. Его волшебные колокольчики могущественнее золотой флейты, ибо он не жаждет подвигов даже под покровительством Царицы Ночи. И оказывается прав! Ибо Царица и есть главная злодейка. А Зарастро — мудрый и добрый правитель. Но, к сожалению, не все его слуги верны ему до конца. Так, Моностатос, коварный мавр, приближенный Зарастро, похитивший принцессу по его приказу и велению богов, чинит препятствия встрече Памины и Тамино. Но и Моностатос будет изобличен и наказан.

По решению Зарастро, принцу надлежит выдержать три серьезных испытания, чтобы войти в круг посвященных. Он должен суметь противостоять коварству женщин, исполнить обет молчания и, наконец, пройти сквозь пламя и сохранить в своем сердце любовь к Памине.

Памине также предстоят испытания. Ей надлежит выказать не только терпение и дождаться Тамино, но и явить стремление к Истине, превосходящее силу ее дочерних чувств. В финале золотая флейта в руках Тамино вновь обретет свои волшебные свойства. А все участники событий решением Зарастро, направляемого волей богов, будут вознаграждены по заслугам.

«Это масонская опера!» — так часто говорили о «Волшебной флейте» недоброжелатели. Моцарт (кстати, и Шиканедер) принадлежали к тайному ордену «Вольных каменщиков» — масонской ложе, обществу, объединявшему многих передовых людей Австрии в стремлении распространять просвещение, бороться с пережитками Средневековья, диктатом католицизма. Для композитора и автора либретто, чья жизнь была исполнена всевозможных тайн, сюжет «Волшебной флейты» был единственной возможностью приподнять завесу тайны над своими собственными чаяниями.

В трактовке Моцарта и Шиканедера эта наивная утопия пронизана юмором, меткими жизненными наблюдениями, сочными бытовыми деталями. Фантастические персонажи приобрели черты действующих в реальной социально-политической среде лиц. Выдающиеся современники встретили оперу с восторгом. Бетховен среди всех моцартовских опер особенно выделял «Волшебную флейту». Гёте сравнивал ее со второй частью своего «Фауста» и сделал попытку написать литературное продолжение оперного либретто. А знаменитый Гегель в своей «Эстетике» писал: «Царство Света и Королева Ночи, мистерии, посвящения, мудрость, любовь, испытания и притом некие общие места морали, которые великолепны в своей обыкновенности, — все это при глубине, чарующей сердечности и душевности музыки расширяет и наполняет фантазию и согревает сердце».

А мы, в свою очередь, отметим, что Моцарт использовал в «Волшебной флейте» довольно известный мотив, принадлежащий — кому бы вы думали? — Муцио Клементи!

И будем считать, что досадный инцидент между Моцартом и Клементи был тем самым совершенно исчерпан.

ЕЩЕ РАЗ О ЧЕРНОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Единственное, что смогло отвлечь Моцарта от увлекательной работы над «Волшебной флейтой», был таинственный анонимный заказ на создание «Реквиема». Не только большая загруженность оперой, но отчасти и какое-то дурное предчувствие мешали композитору взяться за работу.

Й. Ланге. Моцарт за фортепиано.
(Портрет не окончен). 1789. Моцартеум, Зальцбург

 

И это предчувствие оправдалось. В начале зимы 1791 г. Моцарт скоропостижно скончался, не дописав последней, седьмой части своего Реквиема — самого впечатляющего и проникновенного хорального произведения эпохи классицизма.

И здесь на сцене нашего повествования появляется некий Черный Человек.

Злые языки утверждают, что Черный Человек — вымысел вдовы Моцарта в романтическом духе того времени. Иными словами, Черный Человек — не что иное, как маркетинговый фактор, который должен был повлиять на возбуждение интереса к творческому наследию гения.

Моцарт. Последние страницы личного реестра собственных произведений.
Автограф. Июль–ноябрь 1791. Библиотека Британского музея, Лондон

 

Так и случилось. Причем трижды! После публикации болдинского детища великого русского поэта подскочили продажи моцартовских нот. А после «Амадея» Милоша Формана CD-диски с записью «Реквиема» — в любом исполнении — стали чуть ли не хитом продаж.

А ведь еще летом 1792 г. выяснилось, что заказ этот сделал овдовевший аристократ, граф Вальзет-Штуппах. Но память о Черном Человеке оказалась долговечнее, чем о графе и его потере.

Как и память о Моцарте…

Одним из самых безутешных современников оказался… Антонио Сальери. Он часто вслух и при множестве свидетелей винил в смерти Моцарта себя.

Моцарт. Реквием. Автограф.
1791. Австрийская национальная библиотека, Вена

 

Ведь он был одним из немногих в Вене, кто в полной мере мог оценить дарование младшего своего современника. И что он сделал? Ничего! А под каким предлогом? Он, видите ли, оберегал Моцарта от конфликтов со знатью! Или оберегал знать от насмешек Моцарта?А гения нет! И больше уже не будет никогда! В чем же тогда смысл существования его, Сальери, — учителя, музыканта, если он не уберег, не взлелеял, не сохранил?

Вот это-то и не давало ему покоя до самой смерти.

Хотя кого он уберег и взлелеял? Может быть, Бетховена!

Увы, и бессемейный Бетховен, и окруженный почти безразличными к нему домочадцами Моцарт в полной мере оплатили печать «божественного прикосновения».

Величайшей в мире радостью творчества.

Величайшей в мире печалью одиночества...

КОММЕНТАРИИ

Кёхель (Kochel) Людвиг (Алоис Фердинанд) фон (1800–1877). Австрийский ботаник, минералог, музыкант-любитель и музыкальный библиограф. Составил каталог произведений Моцарта. Впоследствии в каталог Кёхеля были внесены уточнения (в частности, была изменена нумерация некоторых произведений, созданных до 1784 г.).

Эйнштейн (Einstein) Альфред (1880–1952). Немецкий и американский музыковед, двоюродный брат физика Альберта Эйнштейна. Учился в Мюнхенском университете. Приобрел известность как исследователь и музыкальный критик. В 1933 г. уехал из Германии, с 1939-го жил в США, где преподавал, в частности в Смит-колледже. Автор ценных монографий о Моцарте, Шютце, Глюке, Шуберте, краткого очерка всеобщей истории музыки (1936), фундаментального исследования о музыке эпохи романтизма (1947) и др. Осуществил исправленное издание каталога Кёхеля (1937).

Экспозиция (от латинского expositio — изложение, описание) — в данном случае выбор и представление музыкальных тем по определенному принципу в соответствии с замыслом автора в интересах решения основных художественных задач, стоящих перед произведением.

Реприза (франц. reprise — повторение) — точное или измененное повторение начального раздела музыкальной формы в качестве завершающего ее раздела. Типична для различных трехчастных форм, сонатной формы.

Контрапункт (нем. Kontrapunkt, от лат. punctus contra punctum, буквально — точка против точки) — в полифонической (многоголосной) музыке одновременное сочетание двух и более мелодических линий в разных голосах — простой контрапункт. Повторение этого сочетания, при котором соотношение мелодий изменяется, — сложный контрапункт.

Сонатная форма (сонатное аллегро) — музыкальная форма одночастного или части циклического произведения. Наиболее сложная среди гомофонных форм (или форм многоголосной музыки; гомофония — вид многоголосия). Типична для первых частей сонат, концертов, симфоний, квартетов. Основана на противопоставлении тем в экспозиции, дальнейшей их разработке, тональном объединении в репризе.

Рондо (итал. rondo, французское rondeau, от rond — круг) — музыкальное произведение, основанное на чередовании рефрена (раздела с основной темой) и эпизодов. Одна из древнейших европейских музыкальных форм песенно-танцевального происхождения. Встречается в составе сюит, в виде самостоятельных пьес, финалов сонат, концертов. Родственная форма — рондо-соната, объединяющая признаки обеих форм.

Гальвани (Galvani) Луиджи (1737–1798), итальянский анатом и физиолог, один из основателей учения об электричестве, основоположник экспериментальной электрофизиологии.

Шиллер (Schiller) Фридрих (1759–1805), немецкий поэт, драматург и философ. Друг Иоганна Вольфганга Гёте.

Для разных периодов творчества Шиллера характерны мятежные порывы к равенству и свободе (в драмах «Разбойники», «Коварство и любовь»); столкновение просветительских идеалов с низменной реальностью и деспотической властью (в исторических масштабных, но не свободных от декларативности трагедиях и драмах — «Дон Карлос», «Мария Стюарт», «Орлеанская дева», «Вильгельм Телль», «Лагерь Валленштейна»).

Лирика, сочетающая романтический пафос и классическую стройность (ода «К радости», 1785) включена Л. Бетховеном в финал 9-й симфонии.

В художественной прозе, публицистике, исторических и эстетических трудах («Письма об эстетическом воспитании человека», «О наивной и сентиментальной поэзии» и др.) Шиллер утверждает веру в прогресс, спасительную роль прекрасного в гармоническом.

Кант (Kant) Иммануил (1724–1804), родоначальник немецкой классической философии. В 1755–1796 гг. преподавал в Кёнигсбергском университете. Разработал космогоническую гипотезу происхождения Солнечной системы из первоначальной туманности («Всеобщая естественная история и теория неба», 1755). В «критической философии» («Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения») выступил против догматизма умозрительной метафизики и скептицизма с дуалистическим учением о непознаваемых «вещах в себе» (объективном источнике ощущений) и познаваемых явлениях, образующих сферу бесконечного возможного опыта. Идеи Бога, свободы, бессмертия, недоказуемые теоретически, являются, по Канту, постулатами «практического разума», необходимой предпосылкой нравственности. Учение Канта сыграло большую роль в развитии диалектики.

Глюк Кристоф Виллибальд (1714–1787). Немецкий композитор. Работал в городах Германии, в Милане, Вене, Париже. Одна из величайших заслуг Глюка — реформа оперы сериа в духе эстетики классицизма, подчеркивающая благородную простоту, героику, — отразила тенденции эпохи Просвещения, ее основная идея — подчинение музыки законам поэзии и драмы — оказала влияние на музыкальный театр XIX–XX вв. Оперы: «Орфей и Эвридика» (1762), «Альцеста» (1767), «Ифигения в Авлиде» (1774), «Ифигения в Тавриде» (1779).

Гегель (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих (1770–1831). Немецкий философ, создавший систематическую теорию диалектики. Основные сочинения: «Феноменология духа» (1807), «Наука логики» (1812–1815), «Энциклопедия философских наук» (1817, 1830), «Основы философии права» (1821); лекции по философии истории, эстетике, философии религии, истории философии.