РУССКИЙ СЕВЕР

Елена КНЯЗЕВА

Мезенские страдания
Виктора Попкова

Виктор Ефимович Попков (1932–1974), русский живописец и график, окончил графический факультет Суриковского института. Он был настоящим романтиком-шестидесятником, сформировавшимся в период хрущевской «оттепели». Под впечатлением от поездок по Сибири, на целину Виктор Попков создал самые известные свои картины в «суровом стиле» — «На работу» и «Строители Братской ГЭС». А автопортрет «Шинель отца» (см. «Искусство», № 7/2007) и сейчас современен, потому что в нем выбраны убедительная интонация и собственное отношение к проблеме исторической памяти и патриотизма. В большинстве полотен Виктора Попкова «бытовые сцены превращаются в бытийные».

Художник И. Обросов писал о нем: «Виктора Попкова увлекала глубина жизненных явлений, постоянные поиски, изыскания непреходящих духовных ценностей. Он не всходил на вершины искусства медленно, тяжело, он скорее низвергался вниз. Такое стремительное движение в глубину не было обвалом, уничтожающим все на своем пути. Он увлекал за собой то, что живо, неравнодушно, дерзновенно и направлено к постижению тайн природы и души человеческой».

Пушкинская тема завершила жизнь и творчество художника — осталась неоконченной картина «Осенние дожди (Пушкин)» (см. «Искусство, № 8/2007). И погиб он, как Пушкин, — от роковой пули (был по ошибке застрелен инкассатором).

Я жив не единым хлебом.
А утром, на холодке,
Кусочек сухого неба
Размачиваю в реке…

В. Шаламов

В конце 1960-х — начале 1970-х гг. Виктор Попков, вдохновленный природой и людьми русского Севера, создал прекрасные картины, составившие Мезенский цикл. По словам самого художника, это произошло почти случайно: «Мне пришлось прожить 29 дней на востоке от Архангельска, в деревне Зимняя Золотица, и заездом побывать в двух деревнях на реке Мезени. Замыслов новых работ у меня не было… Север не хотелось включать в свою творческую жизнь. Может быть, в этом было виновато громадное количество работ: бесконечных пейзажей, церквей и натюрмортов из предметов, ставших декорацией, вышедших из употребления вещей, уже увиденное В. Стожаровым и др. Поэтому я ехал туда просто посмотреть новые места, зная, что эта поездка первая и последняя. Приехав в Москву, я забыл крепко-накрепко про Золотицу и Мезень.

А. Ивасенко. Портрет художника Виктора Попкова. 1980

Но проходило время, и в минуты, которые нельзя назвать радостными, мои мысли обращались к тому северному месяцу. Стало ясно, что так просто от Мезени мне не уйти. Где-то самое дорогое в моей прошлой жизни живет сейчас там… И на следующий год — опять я в тех краях, уже зная и предчувствуя, что мне нужно».

Иллюстрации

Воспоминания. Вдовы. 1966

«Ой, как всех мужей побрали на войну…» (Северная песня). 1966–1968

Одна. (Из цикла «Мезенские вдовы»). 1966

Розовый день. 1972

Июль. 1972

Ветреный день. 1972

Розовый мяч. 1974

Самый крайний дом на деревне. 1968

Так появились «Северная часовня», «Сентябрь на Мезени», «Воспоминания. Вдовы», «Ой, как всех мужей побрали на войну…» (Северная песня), «Самый крайний дом на деревне», «Одна», «Деревня Кимжа» и другие картины, эскизы, этюды.

Художественная ценность работ Мезенского цикла заключена в полифоничности звучания и символической подаче темы. (В будущем символический компонент в картинах художника усилится.) Хорошо, что Виктор Попков впустил зрителя в свою мастерскую, показал методы и стиль работы, рассказал о картине «Воспоминания. Вдовы» и созданной на его основе суровой, почти готической «Северной песни»: «Вечер, когда бабы пели, забыв про нас, не давал мне покоя весь год. Хозяйка, где я жил, собрала гостей — своих подруг — и, приняв меня в свою компанию, пили брагу и ели лепешки да треску с душком. Они долго сидели, вспоминая свою молодость. Я лежал возле стены на чистом полу и смотрел на них снизу. То ли я задремал, то ли забылся, но, очнувшись, ясно увидел всю сцену, которая сдвинула и время, и пространство, и их жизнь, и мою жизнь, и жизнь погибших дорогих людей, и моего в 36 лет убитого отца, и мою несчастную мать, и весь трагический смысл происходящего. Боже мой, ведь во всей избе только они, обиженные войной в самой молодости — теперь уже старухи, — вдовы. И только я, случайный человек, один свидетель их бабьей, проклятой, одинокой доли. Вся их жизнь, вся их молодость проплывала сейчас у меня перед глазами. Остались только воспоминания. «Ах, война, что ты сделала, подлая». Ничего не оставалось, как тут же, лежа на полу, скомпоновать линейный эскиз будущей картины, куда вошел, кстати, весь замысел без изменения… Работа над картиной длилась недолго — чуть меньше месяца. Ну, а для «Северной песни» понадобилось еще одно лето, хотя эскиз был уже готов. Черновой трудной работы было очень много. Пришлось почти для каждой фигуры рисовать и писать несколько человек, чтобы потом случайный (якобы) набросочек получился самым необходимым. И если бы не те дивные песни, за которыми прошла вся жизнь этих безвестных баб, да перекличка этих песен с днем сегодняшним, может, не написал бы я «Северную песню». Саму тему, смысл происходящего можно было выразить только в жанровом плане: женщины-вдовы поют, их слушают студенты-физики, музыканты…»

Иллюстрации

На краю деревни. 1972

Деревня Кимжа. 1967

На Кенозере. 1972

Северная часовня. 1972

Желтое солнце в Вершинине. 1972

Время создания Мезенского цикла — время спора о будущем и вообще о существовании станковой картины. То, как современный зритель воспринимает мезенские картины, доказывает, что Виктору Попкову удалось осмыслить и показать сущность станковой живописи в рамках добротного произведения «большого искусства». Он работал над картинами только в мастерской, используя многочисленные этюды, привезенные из поездок. Он призывал художников делать картины «более законченными, зрелыми по мастерству»: «Сырость, недоработанность должны исчезнуть с наших полотен. Они часто сводят на нет хорошие замыслы».

В. Попков был убежден, что когда он захочет передать что-то пережитое, то появится своя художественная форма, «а не чья-то, взятая по случаю или по требованию моды». «Если художники начнут «делать» хорошо скомпонованные, красиво разработанные по колориту, но бессодержательные полотна, искусство погибнет от штампа. Главное — не сводить картину к штампу. Ведь до штампа, пошлости можно довести любое стилистическое направление, когда у художника нет серьезного желания рассказать о жизни. Одинаковых «Матиссов» так же невыносимо видеть, как и одинаковых «Шишкиных». Погоня за модой всегда приводит лишь к пошлости...»

По проникновению в образ и оригинальности выразительных средств картины Мезенского цикла московского художника Виктора Попкова можно сравнить с картинами армянского художника Мартироса Сарьяна, который изобразил на своих полотнах жизнь Армении в совершенно индивидуальной, ни с чем не сравнимой манере.

Русский Север стал для художника Виктора Попкова космосом, созвучным его творческим устремлениям и таланту. «Север не терпит фальши. Он весь на ладони», — говорил художник и изображал этот суровый край так, что зритель, вглядываясь в работы Мезенского цикла, испытывает чувства просветления и очищения. У писателя Варлама Шаламова есть строчки, подходящие для завершения рассказа о Художнике с большой буквы Викторе Попкове:

Стихи — это судьба, не ремесло,
И если кровь не выступит на строчках,
Душа не обнажится наголо,
То наблюдений, даже самых точных,
И самой небывалой новизны
Не хватит у любого виртуоза,
Чтоб вызвать в мире взрыва тишины
И к горлу подступающие слезы.

ЛИТЕРАТУРА

Виктор Попков. Альбом/Вступ. ст. В.С. Манина. Сост. В.Г. Кисунько, М.А. Чегодаева. – Л., 1989.

Манин В.С. Виктор Попков. – М., 1979.