Изгнание из рая

МАЗАЧЧО
ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
1427. Капелла Бранкаччи, церковь Санта-Мария дель Кармине, Флоренция

Есть в капелле две фрески, несколько выбивающиеся из общего замысла, — «Грехопадение» и «Изгнание из рая», размещенные на столпах по краям второго регистра. Можно предположить, что это обычное предостережение против греха вообще — в связи с усиливающейся во Флоренции свободой нравов. С другой стороны, эти сюжеты позволяли Мазаччо попробовать свои силы в написании обнаженного тела. Но имеется и еще одно предположение. Вспомним, что именно апостол Петр встречает людские души у райских врат, откуда были изгнаны наши прародители. Вот и появляется связь — Петр предстает перед нами как спаситель человечества, возвращающий потерянный Рай.

С фрески «Грехопадение» началось оформление капеллы. Некоторые ученые склонны приписывать эту роспись кисти Мазолино, ссылаясь на некоторую робость рисунка и недостаточное знание анатомии, но не будем забывать, что это первое изображение нагих людей в итальянской живописи. Только много лет спустя художники начали по-настоящему изучать строение человеческого тела… Но уже «Изгнание из рая» демонстрирует гораздо большую свободу и выразительность.

Все внимание художника сконцентрировано на драматизме сюжета. Адам и Ева, ослушавшиеся Бога и вкусившие плод с древа познания добра и зла, должны навсегда покинуть сады Эдема. Охваченные раскаянием, они бредут в неизвестность, летящий ангел с мечом навеки изгоняет их из рая (врата которого изображены с левой стороны). Движению раскаявшихся грешников как бы вторят линии холмов на заднем плане. Вся композиция предельно лаконична, в ней нет ни одной лишней детали, которая могла бы отвлечь зрителя от трагизма происходящего. Мало найдется в истории искусства произведений, где эмоции героев выражались бы столь экспрессивно, но в то же время так правдиво.

Микеланджело. Грехопадение. Изгнание из рая. 1508–1512. Сикстинская капелла. Ватикан

Фигуры Адама и Евы заполняют всю поверхность столпа и так искусно обработаны светотенью, что кажется, будто им тесно в отведенном пространстве и они готовы сойти с плоскости фрески прямо в капеллу. Конечно, нельзя сказать, что Мазаччо полностью справился с проблемой изображения обнаженных тел, проработанных довольно условно, без детализации. Так же условно изображены лица героев. Но, быть может, именно этой «условностью» Мазаччо достигает нужного эффекта, заставляя зрителя острее воспринимать душевное состояние героев — их смятение, раскаяние, стыд, не отвлекаясь на ненужные в данном случае подробности.

Один из крупнейших исследователей искусства Ренессанса, Бернард Бернсон, в своей книге «Живописцы итальянского Возрождения» признавался, что ценит эту работу Мазаччо выше, чем подобный сюжет Микеланджело на плафоне Сикстинской капеллы: «Фигуры Микеланджело более правильны, но менее осязательны и мощны. В самом деле, его Адам лишь отводит от себя удар карающего меча, а Ева жмется к нему, жалкая в своем раболепном страхе, тогда как Адам и Ева Мазаччо — это люди, которые уходят из рая с разбитым от стыда и горя сердцем, не видящие, но ощущающие над своей головой ангела, который направляет их шаги в изгнание…»