ЗОЛОТОЙ ВЕК ЖИВОПИСИ НИДЕРЛАНДОВ

 

Елена МЕДКОВА

 

Дирк Боутс.
«Алтарь Таинство святого причастия»

ДИРК БОУТС (БАУТС)
Таинство Святого причастия
1464–1467. Церковь Святого Петра, Лёвен, Бельгия

Многочастный алтарь «Таинство Святого причастия» был выполнен по заказу Братства Святого причастия города Лёвена. В заказе были определены концепция алтаря и сцены, которые надлежало изобразить. В помощь художнику отряжались два профессора Лёвенского университета, которые должны были оказать содействие в вопросах теологии и иконографии.

Всё говорит о том, что мы имеем дело с программным произведением коллективного заказчика, ориентированного на определенную идеологическую установку. Эта установка чувствуется в нетрадиционном, подчеркнуто спиритуалистическом истолковании Тайной вечери, которая трактовалась не как историческая сцена предательства («Один из вас предаст меня»), а как символическая сцена учреждения таинства Евхаристии. Новозаветной сцене вторят четыре композиции на боковых створках — ветхозаветные сюжеты встречи Авраама и Мельхиседека, иудейской Пасхи, сбора манны и принесения ангелом еды Илие в пустыне, — они рассматривались как прообразы Евхаристии. Художественная концепция воссоздания сюжета исходит из слов Христа «Никто не может прийти ко мне, если то не дано ему от Отца моего». В самом выборе теологической основы акцент сделан на предопределении.

Перед нами пример идеологии, предшествующей тотальному фатализму протестантизма, согласно которому в мире действуют фаталистические законы предопределения: от самого человека, его воли и действий ничего не зависит, а о своей «избранности» он может судить только по косвенным проявлениям божественного благоволения, отраженного в знаках судьбы.

Отрицательное отношение к проявлению индивидуальной инициативы намечалось еще в постулатах «новой религиозности», означенных в работах Фомы Кемпийского. В начале века он призывал к уничижению собственного «я»: «Кто не упраздняет себя, хотя однажды в день, хотя на непродолжительное время от всякого внешнего земного занятия, попечения, пристрастия и не вводит своей души в благоговейное безмолвие перед Богом, тот еще не познал пути мира для души своей». И далее: «Хорошо делает тот, кто служит общему благу более, чем своей воле».

Разочарование в индивидуальной религиозности, обнажившей перспективу одиночества перед лицом вселенной, заставило искать спасение в коллегиальности религиозного чувства. В результате из художественного решения Боутса оказался полностью изъятым драматический конфликт, в отношении которого могло происходить индивидуальное самоопределение каждого персонажа. Застывшие, подобно статуям, апостолы не испытывают явно дифференцированных чувств, у них нет ярко выраженных характеров. Между участниками трапезы не возникает взаимодействия. Христос сосредоточен и созерцателен, остальные — индифферентны и пассивны.

«Глубокая, почти сомнамбулическая сосредоточенность, в которую они погружены, носит безличный характер. Каждый в отдельности человек отрешен от собственной индивидуальности; все вместе они составляют единый коллектив словно перенесенных в высшую сферу духовного бытия людей, участвующих в неком торжественном ритуальном действии» (Н.М.Гершензон-Чегодаева).

Эффект единения достигается как за счет повторения одного и того же типажа, так и за счет единства связующей людей среды. Боутс мощно использует унифицирующие свойства центральной перспективы и центральной симметрии. Регулярность балок потолка, плиточного узора, арок окон и проемов в полной мере работает на магию ритуальной коллективной упорядоченности. Мелкий масштаб фигур и тотальное преобладание среды подчеркивают малость человека, обретающего значительность только через массу сообщества.

Хронология