АРТ–ГАЛЕРЕЯ

Янина БЕЛОШАПКИНА

Орест Кипренский

1782–1836

Любимец моды легкокрылой,
Хоть не британец, не француз,
Ты вновь создал, волшебник милый,
Меня, питомца чистых муз.
И я смеюся над могилой,
Ушед навек от смертных уз…

Кому не известны эти знаменитые строки Пушкина? Они посвящены Оресту Кипренскому, создавшему знаменитый портрет поэта, который можно найти теперь в любой хрестоматии. Но, конечно же, не только портрет Пушкина обессмертил имя художника – из-под его кисти вышло множество замечательных изображений современников, поражающих глубиной характеристик и тонкостью письма. Он испытал и восторженное преклонение, и холодную отчужденность. Было время, когда имя его гремело по всей Европе, а в конце жизни приходилось с трудом изыскивать средства к существованию. «Взлет и падение Ореста Кипренского» – такое название мог бы получить авантюрный роман, посвященный судьбе живописца…

Орест Адамович Кипренский был незаконным сыном помещика Дьяконова и крепостной крестьянки. Несмотря на то что прямых наследников Дьяконов не имел, усыновить незаконнорожденного отпрыска он не решился, предпочтя отдать его на воспитание в семью дворового человека Адама Швальбе. Впрочем, сразу при рождении барин пожаловал сыну вольную и впоследствии все же принимал некоторое участие в его судьбе. Несколько неожиданная фамилия «Кипренский», возможно, произошла от названия места рождения будущего живописца – близ Копорья – и изначально звучала как «Копорский». В шестилетнем возрасте мальчика отдали в Воспитательный дом при Академии художеств, куда он был зачислен уже под фамилией «Кипрейский» (так звучало гораздо более артистично, вызывая в памяти образ Киприды – античной богини любви и красоты). Впереди его ожидали долгие семнадцать лет учебы…

Портрет А.К. Швальбе. 1804

Первое дошедшее до нас произведение Кипренского относится к 1799 г., это вполне академичный рисунок «Поклонение волхвов», хотя и наполненный гораздо более бурным движением, чем то было принято у художников-«классиков». Начальство поддерживало подающего надежды ученика. За последние годы учебы он был удостоен двух Малых золотых медалей, трех серебряных и считался главным претендентом на Большую золотую медаль и соответственно пенсионерскую поездку в Европу. Как ни странно, в последний момент удача отвернулась от молодого художника – его конкурсная работа награды не получила. Помог Кипренскому глава Академии художеств граф А.С. Строганов, принимавший большое участие в судьбе своего питомца и продливший его пребывание при Академии еще на три года, что давало возможность подготовить новую работу для конкурса на Большую золотую медаль.

Воспитанники Академии художеств,
приносящие благодарность графу А.С. Строганову
по случаю Нового года. 1804

Вторая попытка оказалась более удачной – Совет признал картину «Дмитрий Донской на Куликовом поле» достойной самой высокой оценки. Однако долгожданная поездка в Италию снова откладывалась – на сей раз из-за неспокойной политической ситуации (в разгаре были военные действия против Наполеона), и художнику пришлось задержаться при Академии еще на три года. К этой поре относятся и первые опыты Кипренского в области портретной живописи. Начинал он с портретов близких людей (среди них есть великолепное полотно, изображающее отчима художника А. Швальбе, которое много лет спустя примут за работу Рембрандта), но постепенно круг заказчиков расширялся. Подлинная же слава пришла к Кипренскому в Москве, куда он отправился в командировку в качестве сопровождающего скульптора Мартоса.

Дмитрий Донской на Куликовом поле. 1805

Обаятельный молодой художник быстро втянулся в московскую светскую жизнь и стал частым посетителем литературных салонов и званых вечеров. Здесь он свел знакомство с Карамзиным, Вяземским, Жуковским, близко сошелся с семействами Ростопчиных, Давыдовых, был принят при «малом дворе» великой княгини Екатерины Павловны. Портреты, созданные в этот период, принадлежат к числу лучших творений Кипренского и по праву снискали ему известность.

Портрет В.А. Жуковского. 1816

В марте 1812 г. Кипренский вернулся в Петербург. На суд Академии он представил несколько портретов, заслуживших одобрение Совета, отметившего, что «художник в продолжительную свою отлучку… не только не ослабел в признанном от всех отличном его таланте в живописи, но и приобрел еще большие успехи». Ему было присвоено звание академика.

Портрет М.П. Ланского. 1813

Портрет П.А. Оленина. 1813

Портрет А.П. Бакунина. 1813

В годы Отечественной войны Кипренский продолжал много работать, создав целую галерею образов русских офицеров, принимавших участие в боях с наполеоновской гвардией: Муравьева, Томилова, Оленина, Ланского, Бакунина. Преимущественно это карандашные портреты, художник старался работать как можно быстрее, ведь его герой мог в любой момент отправиться на фронт. Писал он, впрочем, и живописные полотна, в числе которых следует отметить великолепные портреты Жуковского и Уварова. Уже тогда Кипренского стали называть любимым живописцем русской публики, «русским Вандиком» (Ван Дейком), а поэты слагали оды в честь его «чудесной кисти». Но как только военные действия закончились, Кипренский сразу же воспользовался возможностью, чтобы отправиться в долгожданное путешествие в Италию (причем пенсия для поездки назначалась самой императрицей).

Портрет С.С. Уварова. 1815–1816

По идее, все русские художники-пенсионеры, приезжавшие в Рим от Петербургской академии художеств, состояли под опекой Римской академии Сан-Лука, но в действительности были предоставлены самим себе, да и пенсию им выплачивали мизерную. Поэтому средства к существованию приходилось изыскивать самостоятельно. И Кипренский, сняв студию в Риме, сразу же отправился во Флоренцию, где в то время особенно любили останавливаться русские аристократы и где можно было рассчитывать на многочисленные хорошо оплачиваемые заказы. Так оно и случилось. Впоследствии флорентийские связи помогли художнику освоиться и в Риме, где он тоже вскоре обзавелся богатой клиентурой.

Девочка в маковом венке. 1819

Портрет А.М. Голицына. Ок. 1819

Но все же своей основной задачей Кипренский считал отнюдь не писание портретов, а создание большой исторической картины, которую планировал предъявить Академии в качестве отчета (ведь официально он считался историческим живописцем). Таким произведением должен был стать «Аполлон, поражающий Пифона» – политическая аллегория, где Аполлон олицетворял Александра I, а в качестве Пифона выступал, разумеется, Наполеон. Создание этой картины затянулось на долгие годы, зато появились на свет прекрасные портреты Щербатовой, Голицына, Батюшкова, «бытовые портреты»: «Девочка в маковом венке», «Цыганка с веткою мирта в руке»… Мастерство Кипренского оценили и сами итальянцы, ему даже предложили написать автопортрет для флорентийской галереи Уффици. Кипренский стал первым русским живописцем, удостоившимся подобной чести.

Цыганка с веткою мирта в руке. 1819

В 1818 г. истек срок его пребывания в Италии, и художник обратился к императрице с просьбой о продлении оного. Высочайшее дозволение было получено, но с настоятельной рекомендацией не задерживаться на чужбине. Тем не менее Кипренский все же провел здесь два года сверх указанных, и, увы, эти годы стали далеко не самыми лучшими в его судьбе. Испортились отношения с русским посланником в Италии, меньше стало заказов, а стало быть – и денег. Общительному художнику приходилось вести почти затворническую жизнь, работая над новой исторической картиной «Анакреонова гробница», которую публика приняла весьма холодно. Вдобавок Кипренский оказался втянут в криминальную историю – как подозреваемый в убийстве одной римской натурщицы. И несмотря на то что никаких карательных мер против него предпринято не было, этот эпизод крайне негативно сказался на душевном состоянии мастера.

Анакреонова гробница. Набросок композиции картины. 1820

И еще одно испытание выпало на долю Кипренского. Когда он работал над «Анакреоновой гробницей», в его мастерскую попала десятилетняя девочка Мариучча, ставшая моделью для юной вакханки. Художник нежно привязался к ребенку. Но мать Мариуччи, особа корыстолюбивая и нечистоплотная, заметив такое отношение, решила использовать чувства доверчивого иностранца в своих целях. Кипренскому приходилось ежемесячно выплачивать ей приличную сумму, чтобы оградить девочку от дурного влияния родительницы. Отчасти из-за Мариуччи он и откладывал свое возвращение в Петербург. Когда же мать в очередной раз начала требовать увеличения своего содержания, Кипренский обратился к статс-секретарю Ватикана с просьбой поручить ему опеку над ребенком. Однако Ватикан распорядился не так, как предполагал художник: девочку отдали в воспитательное учреждение и сохранили ее местопребывание в тайне и от матери, и от потенциального опекуна. Больше ничто не держало Кипренского в Риме, и он наконец-то засобирался на родину.

Путь домой занял довольно долгое время – Кипренский подолгу задерживался во Флоренции, Париже, Мариенбаде. В Париже он даже принял участие в Салоне, но французские критики отозвались о его работах крайне неодобрительно. Дурная слава летела впереди художника. Этому способствовали и негативные отзывы о нем русских посланников в Италии, в частности, обвинявших его в легкомыслии и лености.

В Петербурге Кипренского ждал очень холодный прием. Великие князья, прежде благоволившие художнику, на сей раз даже не приняли его, петербургская знать тоже не спешила заваливать бывшего любимца заказами. Даже академическое начальство отвернулось от опального живописца и отказалось присвоить ему звание профессора. В попытках поправить положение Кипренский решил вернуться к давней задумке – картине «Аполлон, поражающий Пифона», но и это ему не помогло. Впрочем, с течением времени публика снова начала поглядывать на художника более благожелательно, и даже царская фамилия сменила гнев на милость и снова начала прибегать к его услугам.

В эти годы Кипренский впервые начал работать в жанре парадного портрета и создал множество работ, вошедших в золотой фонд русской живописи, и в их числе – бесспорный шедевр, с детства знакомый каждому портрет Пушкина. К этому же времени относится и автопортрет художника. Кипренский изобразил себя за работой – с полотна на нас смотрит уже немолодой, но явно успешный мастер в франтоватом халате, на первый взгляд, вполне довольный жизнью и даже слегка самоуверенный, но в глубине его глаз таятся неуверенность и тоска.

Несмотря на относительно упрочившееся положение, Кипренский все чаще подумывает о возвращении в Италию, тем более что ему стало известно о назначении на пост русского посланника в Риме Г.И. Гагарина, его старинного друга. Жизнь и работа в Италии представлялись Кипренскому в таком радужном свете, что в 1829 г. он осуществил-таки задуманное.

Читатели газет в Неаполе. 1831

В Риме художник первым делом принялся за поиски Мариуччи, и старания его увенчались успехом. Он не только нашел девушку в одном из римских монастырей, но и сделал ей предложение и получил согласие, несмотря на большую разницу в возрасте. Но прежде чем заключить брак, надо было заработать деньги на содержание семьи. С этой целью Кипренский отправился в Неаполь, где в то время проживала великая княгиня Елена Павловна, оказывавшая щедрую поддержку мастерам искусств. На эту поддержку рассчитывал и Кипренский, но сейчас нам сложно сказать, оправдались ли его надежды. Тем не менее работал он в Неаполе довольно насыщенно: помимо портретов писал пейзажи с видами Неаполитанского залива и Везувия, создал историческую аллегорию «Тибуртинская сивилла, предсказавшая явление Мессии Августу». Но лучше всего сейчас ему удаются портретно-жанровые изображения – «Читатели газет», «Неаполитанские мальчики», «Девочка с виноградом» и др.

Неаполитанские мальчики. 1829

Однако успех прежних лет повторить все же не удалось. У итальянской и русской публики появился новый кумир – Карл Брюллов, и все, что бы ни делал Кипренский, оставалось в тени достижений «божественного Карла». Вдобавок на выставке в 1830 г. устроители приняли две представленные художником картины («Портрет Швальбе» и «Девочка в маковом венке») за работы Рембрандта или какого-то другого старого фламандского мастера и обвинили Кипренского в подлоге. Конечно, такую ошибку можно было воспринять скорее как комплимент, но удовольствия эта история художнику не доставила. Кипренский продолжал перебиваться случайными заработками и даже был вынужден обратиться к Николаю I с просьбой-предложением выкупить его лучшие работы.

В поисках заказов приходилось колесить по всей Италии. В конце концов ему все же удалось заработать более или менее пристойную сумму и жениться на обожаемой Мариучче. Брак этот был заключен в тайне, Кипренскому пришлось перейти в католичество. Увы! Недолго художник наслаждался семейной жизнью. Уже через три месяца после женитьбы он скончался.

Трудно переоценить значение творчества Кипренского для развития русского искусства. Именно он раньше других живописцев почувствовал веяния романтизма, уже распространившегося по всей Европе, и стал создателем нового типа портрета. Художники XVIII в. всегда сохраняли дистанцию между собою и своими моделями и почти никогда не создавали изображений близких людей и уж тем более автопортреты. Кипренский же в своих портретах стремится выявить внутреннюю суть героев, найти самые лучшие черты. Пожалуй, можно сказать, что в его работах воплощен положительный идеал человека XIX века – в лучших традициях романтизма, воспевавшего не идеальных героев, а реальных людей в самые возвышенные моменты их бытия.

Кипренский похоронен в Риме, в церкви Сант-Андреа делле Фратте. Там же стоит стела с надписью: «В честь и в память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников, профессора и советника Императорской Петербургской академии художеств и члена Неаполитанской академии, поставили на свои средства живущие в Риме русские художники, архитекторы и скульпторы, оплакивая безвременно угасший светоч своего народа и столь добродетельную душу…»