Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Искусство»Содержание №24/2008

ТЕТ-А-ТЕТ

НАЧИНАЯ С XX ВЕКА

 

Елена КНЯЗЕВА

 

Три маски Александра Яковлева
и Василия Шухаева

Узнаваемые и привлекательные герои итальянской комедии масок известны с XVI века. С тех пор их образы нередко используются в произведениях мирового искусства, когда нужно создать атмосферу праздника или загадочности. В маске можно насмешничать, привлекать внимание, под маской легче скрывать чувства. Арлекин, Пьеро, Коломбина, Панталоне, Бригелла, Тарталья стали символами определенных человеческих характеров и отношений. Особенно часто к гротесковым персонажам комедии дель арте деятели искусства обращаются в кризисные периоды истории.
В ожидании мировых потрясений на рубеже XIX и ХX веков полузабытые театральные герои прошлого заговорили современным языком в спектаклях Мейерхольда, Вахтангова, Дягилева, в живописи художников-мирискусников.

В. Шухаев, А. Яковлев. Автопортреты (Арлекин и Пьеро). 1914. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В. Шухаев, А. Яковлев. Автопортреты (Арлекин и Пьеро).
1914. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

 

Выпускники Петербургской академии художеств Александр Яковлев (1887–1938) и Василий Шухаев (1887–1973), находясь в пенсионерской поездке на острове Капри, написали большой (210 х 142 см) двойной автопортрет, сразу привлекший внимание. Они изобразили себя в костюмах Арлекина (Яковлев) и Пьеро (Шухаев) — парных персонажей, роли которых и исполнили. (Пантомима А.Шинцлера-Дананьи «Шарф Коломбины» в постановке В.Мейерхольда, театр «Дом интермедий» в Петербурге, 1910 г. Костюмы выполнены по рисункам Н.Сапунова.)

Картина интересна тем, что в ней театральная мистификация соединяется с реалистическим портретом, как в живописи мастеров Возрождения и русского академического искусства XVIII — первой половины XIX века. Средствами художественной выразительности здесь служат академический рисунок, классическая светотень, локальная палитра, гладкая живопись, а также прямая обращенность персонажей к зрителю. Но так монументально изображены на портрете не рыцари, не аристократы или священнослужители, а художники-актеры, в сценических костюмах и гриме отдыхающие после представления.

С первого взгляда картина кажется старинной, и только благодаря совершенно современным героям — их позам, выражению лиц — ее можно атрибутировать началом XX века. А также определить принадлежность «Автопортретов» кругу художников «Мира искусства», воплотивших идею синтеза искусств на основе различных культурных традиций. Художники А.Яковлев и В.Шухаев относятся к второй волне этого объединения.

С 1920 г. А.Яковлев живет и работает во Франции, путешествует по Востоку и Африке, преподает в США. Французское правительство награждает его орденом Почетного легиона. В Академии художеств в 1928 г. проходит его персональная выставка. Но, несмотря на видимое благополучие, «тема горького и прекрасного одиночества, поэзии, искусства, обреченного быть непонятым» (цитата из критической статьи о «Балаганчике» Блока и исполнении В. Мейерхольдом роли Пьеро), продолжает волновать Яковлева, и он пишет автопортрет «Пьеро».

А. Яковлев. Пьеро. 1923. Частная коллекция

А. Яковлев. Пьеро. 1923. Частная коллекция

 

На фоне пейзажа-декорации стоит художник, изображенный почти реалистически, без грима, в современной одежде. Хотя характерная угловатая поза, показная небрежность в одежде, неуловимо напоминающей балахон грустного клоуна, печаль в глазах сразу вызывают ассоциации с маской Пьеро.

Эта работа и похожа и не похожа на картину «Автопортреты», в которой доминирует эстетика Возрождения. В «Пьеро» заметнее традиции русских портретов XVIII в. (Левицкого, Боровиковского), а также старшего мирискусника К.Сомова («Дама в голубом», «Эхо прошедшего времени»). Можно только гадать, какие чувства испытывал Александр Яковлев, создавая такого «Пьеро». Возможно, это была ностальгия по родине, академическому братству и бесшабашной молодости в маске Арлекина.

Использование мирискусниками образов маскарада стало данью символизму, который в переломную эпоху был призван, по словам К. Бальмонта, «угадать новые сочетания мыслей, красок, звуков». В отличие от художников-авангардистов — «разрушителей формы», художники неоклассического направления руководствовались принципом «новое — это хорошо забытое старое» и применяли веками отработанные художественные приемы для создания современных образов. Эта древняя традиция прослеживается еще с тех времен, когда Рим воспринял (и переработал) культурные достижения Греции. С античным наследием возрождалась Европа, классицизм становился эстетической программой буржуазных революций. Неоклассицизм сохранил традиционную эстетику красоты в преддверии бурь XX века.

Продолжит этот ряд, возможно, постмодернизм нашего времени — явление, еще не получившее однозначной оценки на шкале эстетических ценностей.