ТЕАТР ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

 

Александра НИКИТИНА

 

УРОК № 3

Комедии Шекспира
и комедия дель арте

Пир в доме Баптисты. Сцена из комедии
«Укрощение строптивой». Гравюра. 1634

Об Уильяме Шекспире школьники что-то, как правило, уже слышали. Так что, начиная разговор о великом английском драматурге, авторе множества гениальных пьес, попытаемся выяснить, что известно нашим детям.

Если мы можем встать или сесть в круг, то хорошо бы вести разговор, перекидывая по кругу мячик средних размеров или какую-нибудь удобную игрушку. И каждый, у кого в руках оказывается этот предмет, говорит всё, что всплывает в его сознании, когда он слышит имя «Шекспир». Ну а если мы сидим за партами, то предмет, являющийся эстафетной палочкой, просто передается змейкой по рядам. Важно не затягивать фраз и пауз и следить за тем, чтобы информация собиралась в высоком темпе.

Когда с игрой-повторением покончено, приступаем к другой. Нам важно вспомнить кое-что из материала предыдущего урока. А именно — черты персонажей комедии дель арте. Для этого каждый ученик загадывает одного из персонажей, и тот, кто готов, начинает рассказывать о своем герое, не называя его имени. Например: «Герой, которого я задумал, учился в Болонье. Больших знаний он не приобрел, зато научился коверкать все слова на латинский лад. Предлагает свои услуги богатым господам в качестве врача, астролога, юриста, хотя не смыслит ни в одной из этих наук». И так далее. Остальные должны угадать, о ком идет речь. Следующий ученик загадывает другого героя, и так до тех пор, пока мы не вспомним всех.

Теперь можно перейти к основной части урока. Класс делится на группы по числу выбранных педагогом отрывков. Группы не равные, в каждой на одного человека больше, чем персонажей в предложенном отрывке. Все группы получают текст Шекспира и карточку с заданием.

ЗАДАНИЕ

• Выберите в группе старшего, того, кто будет организовывать всю работу, следить за временем, выполнять роль главы труппы. После этого пусть все остальные выберут себе из отрывка по одному герою. Над этим образом каждый в дальнейшем будет работать.

• Прочитайте отрывок и определите, на кого из героев комедии дель арте похожи ваши герои. Может быть, вам покажется, что один герой Шекспира сочетает в себе черты нескольких героев комедии. Аргументируйте свои предположения.

• Постарайтесь разобраться, какие герои конфликтуют между собой, а кто из героев только втянут в их конфликт. В чем основной конфликт отрывка: чего герои добиваются друг от друга? Постарайтесь сформулировать желания и мотивы своего героя от первого лица: «Я хочу ______, потому что _____».

• Подготовьте от группы рассказ о своем отрывке так, чтобы основным рассказчиком был старший в группе, а от лица героев о своих желаниях говорили остальные актеры. В вашем выступлении должны содержаться ТОЛЬКО ответы на поставленные выше вопросы. И ни в коем случае не должно быть пересказа содержания отрывка.

Предлагаемые отрывки:

• Бенедикт и Беатриче («Много шума из ничего»)

• Орсино и Виола («Двенадцатая ночь»)

• Розалина и король («Бесплодные усилия любви»)

• Розалина и Бирон («Бесплодные усилия любви»)

• Оселок и Селия («Как вам это понравится»)

• Петруччо, Катарина, Громио, Винченцо («Укрощение строптивой»)

• Фальстаф и принц Гарри («Генрих IV»)

• Адриана, Антифол Эфесский, Дромио Эфесский, Пинч («Комедия ошибок»)

РАБОЧИЙ МАТЕРИАЛ

Фрагмент 1-й
«Бесплодные усилия любви»

Розалина

Сколько тяжких вздохов
Успели сделать вы в пути тяжелом,
И сколько их приходится на милю?

Бирон

Трудясь для вас, усилий не считаешь!
Наш труд так беспредельно всеобъемлющ,
Что может продолжаться без конца.
Откройте нам свой лик, чтоб перед ним
Простерлись мы, как дикари пред солнцем.

Розалина

Он, как луна, за тучами не виден.

Король

Блаженны тучи. Их удел завиден!
Луна и звезды, бросьте из-за туч
На влагу наших глаз свой яркий луч.

Розалина

Просите-ка луну о чем-нибудь,
Что поважней, чем на воду взглянуть.

Король

Раз вы просить даете разрешенье,
Прошу принять на танец приглашенье.

Розалина

Эй, музыканты! Я плясать склонна.

Играет музыка.

Нет, не пойду. Изменчива луна.

Король

Но что же вынуждает вас к отказу?

Розалина

То, что луна уже сменила фазу.

Король

Хоть вы — луна, я — человек на ней.
Последуем за музыкой скорей.

Розалина

Я следовать за ней готова слухом.

Король

Не проще ль следовать ногой, чем ухом?

Розалина

Я не хочу обидеть чужестранцев.
Вот вам моя рука, но не для танцев.

Король

На что ж она тогда нам?

Розалина

На прощанье,
Поклон примите наш — и до свиданья.

Король

Что стоит вам сплясать со мной хоть раз?

Розалина

Цена чрезмерно высока для вас.

Король

За сколько ж нам купить любезность можно?

Розалина

Цена — уход ваш.

Король

Но она безбожна!

Розалина

Так бросим торг.
Не тратьте зря слова.
Вам — полпоклона,
вашей маске — два.

Король

Потолковать мы можем не танцуя.

Розалина

Но не при всех.

Король

Об этом и прошу я.

Фрагмент 2-й
«Бесплодные усилия любви»

Бирон

Не с вами ль танцевали мы в Брабанте?

Розалина

Не с вами ль танцевали мы в Брабанте?

Бирон

Уверен в этом.

Розалина

А к чему ж тогда
Вопрос подобный?

Бирон

На ответ вы скоры.

Розалина

Но вы мой ум пришпорили вопросом.

Бирон

Ваш ум — как конь. Галоп его запалит.

Розалина

Но раньше седока с седла он свалит.

Бирон

Не знаете ль, который час?

Розалина

Да тот,
Когда дурак вопросы задает.

Бирон

Пусть вашей маске счастья Бог пошлет!

Розалина

Не маске, а лицу, — я полагаю.

Бирон

Поклонников побольше вам желаю.

Розалина

Аминь. Без вас найду.

Бирон

Что ж делать! Отойду.

Фрагмент 3-й
«Двенадцатая ночь»

Герцог Орсино и Виола, переодетая пажом.

Орсино

Посети еще раз,
Цезарио, ту гордую жестокость.
Скажи: моя любовь вне благ мирских,
Мне безразлична грязь ее земель,
И также все дары ее Фортуны
Мне безразличны, как сама Фортуна.
Лишь драгоценность царственного чуда,
Ей данного природой, мне мила.

Виола

Но вдруг не может вас она любить?

Орсино

Нельзя принять такой ответ.

Виола

Но нужно.
Представьте, что какая-нибудь леди —
А может быть, такая существует —
Вас любит с тою же душевной мукой,
Как вы Оливию. Вы говорите
Ей, что не любите. И что ей делать?
Не принимать отказа?

Орсино

Женский пол
Не может вынести столь сильной страсти,
Как это сердце; женская душа
Вместить того и выдержать не может.
Да, женская любовь — всего лишь склонность,
Не жар нутра, а раздраженье чувств,
За ним — лишь отвращенье, пресыщенье.
Моя же страсть бездонна, как пучина
Всепоглощающая. Как равнять
Любовь какой-то женщины ко мне
С моей любовью.

Виола

Я, однако, знаю…

Орсино

Что знаешь ты?

Виола

Как может женщина любить мужчину.

Орсино

Что за история?

Виола

Сплошной пробел. Своей любви она
Ему не открывала, страсть таилась
В ней, словно червь в бутоне; замерла
Она в тоске зеленой или желтой,
Как статуя Терпения. Притом
Все время вынуждена улыбаться.

Фрагмент 4-й
«Как вам угодно»

Оселок. Госпожа, отец зовет.

Селия. И ты нарочно за мною послан?

Оселок. Послан, но не нарочно, клянусь честью.

Розалинда. У кого ты перенял эту клятву, шут?

Оселок. У одного рыцаря — он честью клялся, что пирожки мясные хороши, и честью клялся, что горчица никуда. Правда же в том, что пирожки были никуда, а горчица хороша. И все же рыцарь чести не утратил, клятвы не переступил.

Селия. А как твое глубокомудрие это докажет?

Розалинда. Ну-ка, разверзни уста своей мудрости.

Оселок. Встаньте-ка обе вот так. И, огладив подбородки, поклянитесь своей бородою, что я прохиндей.

Селия. Несуществующею бородою в том клянемся.

Оселок. В несуществующем прохиндействе своем сознаюсь. Когда клянетесь тем, чего у вас нету, то ничего ведь не утрачено. Так и этот рыцарь, когда божился честью, — ибо чести у него отроду не было; а если бы и была, то он всю ее пробожил задолго до горчицы с пирожками.

Селия. Ты какого рыцаря имеешь в виду?

Оселок. Одного такого, кого старина Федерик, отец твой, любит.

Селия. Приязни моего отца достаточно, чтобы наделить этого человека честью. Помолчи-ка о нем лучше, не то будешь выпорот того гляди за злоречивость.

Оселок. Очень жаль, что дуракам запрет положен говорить умно о дурачествах умников.

Селия. Что правда, то правда — с тех пор как дурачьему умишку рот заткнули, глупотца мудрецов разрослась в глупостищу.

Розалинда. О небо, как устала я душой.

Оселок. Шут с ней, с душой, — ноги вот устали.

Розалинда. Того и гляди опозорю мое мужское облачение — расплачусь по-женски. Но камзол и штаны обязаны держаться мужественно перед юбкой, я должен ободрять слабый пол. Так что мужайся, Алиена!

Селия. Не сердись на меня. Дальше идти я не могу.

Оселок. Да что сердиться. Только б не тащить вас на себе, хоть вы и коронованного рода. Правда, крон у вас не густо в кошельке, груз не велик.

Розалинда. Ну, вот мы и вошли в Арденнский лес.

Оселок. Тем большим дураком я выхожу. Сидел бы дома, так нет, потянуло туда, где хуже. Но путнику жалобы не помогают.

Фрагмент 5-й
«Много шума из ничего»

Беатриче. Удивляюсь, как это вам охота все время болтать, синьор Бенедикт, когда на вас никто не обращает внимания.

Бенедикт. Как, милейшая Шпилька, вы еще живы?

Беатриче. Может ли Шпилька умереть, когда у нее есть такой удобный предмет для уколов, как синьор Бенедикт? Сама Любезность должна превратиться в Шпильку в вашем присутствии.

Бенедикт. Тогда Любезность станет оборотнем. Но одно верно: в меня влюблены все дамы, за исключением вас одной. А я, хоть и от всего сердца хотел бы, чтобы мое сердце не было таким жестоким, ни одной из них не люблю.

Беатриче. Какое счастье для женщин! Иначе им пришлось бы терпеть убийственного поклонника. Благодарю Бога и мою холодную кровь за то, что в этом я похожа на вас: для меня приятнее слушать, как моя собака лает на ворон, чем как мужчина клянется мне в любви.

Бенедикт. Да укрепит небо вашу милость в подобных чувствах! Это избавит немало синьоров от царапин на физиономии.

Беатриче. Если физиономия вроде вашей, так от царапин хуже не станет.

Бенедикт. Ну, вам бы только попугаев обучать.

Беатриче. Птица моей выучки будет лучше, чем животное, похожее на вас.

Бенедикт. Хотел бы я, чтобы моя лошадь равнялась быстротой и неутомимостью с вашим язычком. Впрочем, продолжайте с богом; я кончил.

Беатриче. Вы всегда кончаете лошадиной остротой. Я это давно знаю.

Фрагмент 6-й
«Укрощение строптивой»

Входят Петруччо, Катарина, Гортензио и слуги.

Петруччо

Скорей, скорей, скорей — спешим к отцу!
О боже, как луна сияет ярко!

Катарина

«Луна»! Да это солнце! — Ночь далеко.

Петруччо

А я сказал — луна сияет ярко.

Катарина

Я говорю, что солнце светит.

Петруччо

Клянусь я сыном матери родной,
Короче говоря, самим собою,
Светить мне будет то, что я назвал, –
Луна, звезда, — иначе не поеду. –
Эй, поворачивайте лошадей!
Все спорит, спорит, только бы ей спорить!

Гортензио (Катарине)

Не спорьте с ним, а то мы не доедем.

Катарина

Прошу, поедем, раз уж мы в пути,
Ну, пусть луна, пусть солнце — что хотите;
А назовете свечкою, клянусь,
Что это тем же будет для меня.

Петруччо

Я говорю: луна.

Катарина

Луна, конечно.

Петруччо

Нет, солнце благодатное. Ты лжешь.

Катарина

Ну, ясно, солнце, — Божья благодать!
А скажете: не солнце, — значит, нет.
Подобны вы изменчивой луне,
Но, как бы ни назвали, — так и есть
И так всегда для Катарины будет.

Гортензио

Ты выиграл сражение.

Петруччо

Вперед, вперед! Катиться должен шар
По склону вниз, а не взбираться в гору.
Но тише! Кто-то к нам сюда идет.

Входит Винченцо.

Синьора, добрый день! Куда спешите? –
Кет, милая, по совести скажи,
Не правда ли, прелестная девица?
Румянец щечек спорит с белизной!
Какие звезды озаряют небо
Такою красотой, как эти глазки
Ее прелестнейший и юный лик?
Еще раз добрый день, моя синьора!
Кет, поцелуй красотку молодую.

Гортензио

С ума сойдет старик от этих шуток.

Катарина

Привет прекрасной, нежной, юной деве!
Куда идешь ты? Где твоя обитель?
Как счастливы родители, имея
Такое дивное дитя! Счастливец
Тот, кто веленьем благосклонных звезд
Тебя женою назовет своей.

Петруччо

Опомнись, Кет! В своем ли ты уме?
Ведь это же мужчина, дряхлый старец,
А вовсе не прелестная девица.

Катарина

Достойнейший отец, прости ошибку.
Глаза мои так ослепило солнцем,
Что до сих пор все кажется зеленым.
Теперь я вижу — ты почтенный старец.
Прости мне эту глупую оплошность.

Петруччо

Прости ее, синьор мой, и скажи,
Куда идешь? Быть может, по пути, —
Тогда тебе компанию составим.

Винченцо

Синьор, и вы, синора озорница,
Ошеломили вы меня приветом, —
Из Пизы я. Зовут меня Винченцо.
Приехал в Падую проведать сына,
Которого давно уже не видел.

Фрагмент 7-й
«Генрих IV»

Фальстаф. Чума на всех трусов, говорю я, разрази их гром! Аминь, аминь! — Подай мне кружку хереса, малый. (Пьет.) Лучше уж тебе умереть. Пусть меня назовут выпотрошенной селедкой, если мужество, благородное мужество не исчезло с лица земли. В Англии осталось только трое порядочных людей, не угодивших на виселицу, да и то один из них ожирел и начинает стареть. Помоги им Бог! Мерзок этот мир, говорю я.

Принц Генрих. Ну что, тюк с шерстью? Что ты там бормочешь?

Фальстаф. И это — королевский сын! Пусть у меня больше не растут волосы на лице, если я не вышибу тебя из твоего королевства деревянным мечом и не погоню перед тобой всех твоих подданных, как стадо диких гусей! И это принц Уэльский!

Принц Генрих. Ну, говори, пузатый ублюдок, в чем дело?

Фальстаф. Разве ты не трус? Отвечай-ка мне! Ну, кто из вас посмеет взглянуть мне в глаза? — Подать мне кружку хереса! Будь я подлец, если у меня во рту была хоть капля сегодня.

Принц Генрих. Ах, негодяй! Да ты еще губ не отер после выпитого вина.

Фальстаф. Ну что из того? (Пьет.) Я повторяю: чума на всех трусов!

Принц Генрих. В чем же дело?

Фальстаф. В чем дело? В том, что четверо из нас, здесь присутствующих, нынче утром захватили тысячу фунтов.

Принц Генрих. Где же они, Джек? Где они?

Фальстаф. Где они? Их отняли у нас: целая сотня напала на нас четверых.

Принц Генрих. Как? Целая сотня?

Фальстаф. Будь я подлец, если я не сражался добрых два часа носом к носу с целой дюжиной грабителей. Я спасся чудом. Куртка у меня проколота в восьми местах, штаны — в четырех; щит мой пробит, меч иззубрен, как ручная пила,— ессе signum. Никогда я не дрался так яростно с тех пор, как стал мужчиной, но что я мог поделать? Чума на всех трусов! Пусть вот они вам расскажут, и если они что-нибудь прибавят или убавят, то после этого они мерзавцы и исчадья тьмы.

Принц Генрих. Рассказывайте, господа, как было дело.

Гедсхил. Мы вчетвером напали на дюжину...

Фальстаф. Их было по крайней мере шестнадцать, милорд. И связали их.

Гедсхил. Нет-нет, мы их не связывали.

Фальстаф. Врешь, плут, мы их связали всех до одного. Будь я еврей, гнусный еврей, если это не так.

Гедсхил. Только начали мы делить добычу, вдруг на нас напали еще человек шесть или семь.

Фальстаф. И развязали тех. А тут подоспели и остальные.

Принц Генрих. Как? И вы сражались против всех?

Фальстаф. Против всех! Не знаю, что ты называешь «против всех». Будь я пучком редиски, если я не сражался с пятьюдесятью. Не быть мне двуногим созданием, если на бедного старого Джека не обрушились пятьдесят два или пятьдесят три молодца.

Принц Генрих. Но, благодарение Богу, ты ни одного из них не убил?

Фальстаф. Погоди благодарить бога: двоих я искрошил, как капусту. Да, с двумя-то я наверняка покончил счеты — с двумя негодяями в клеенчатых плащах. Четверо молодцов в клеенчатых плащах как кинутся на меня...

Принц Генрих. Как — четверо? Ты только что сказал — двое.

Фальстаф. Четверо, Хел. Я сказал тебе, что четверо. Я, недолго думая, отразил щитом разом семь ударов — вот этак.

Принц Генрих. Семь? Да ведь только что их было четверо.

Фальстаф. Семеро, клянусь рукоятью своего меча; будь я подлец, если не так.

Принц Генрих. Скоро их окажется еще больше.

Фальстаф. Ты слушаешь меня, Хел?

Принц Генрих. Да, и мотаю себе на ус, Джек.

Фальстаф. Так и надо, об этом стоит послушать. Так вот, эти девять злодеев в клеенчатых плащах, как я тебе сказал...

Принц Генрих. Так, еще двое прибавилось.

Фальстаф. ...как только сломались их клинки... то с них свалились штаны… и они начали отступать; но я стал преследовать их по пятам с оружием в руках и в один миг покончил с семью из одиннадцати.

Принц Генрих. Чудовищно! Из двух людей в клеенчатых плащах выросло одиннадцать! Эта ложь похожа на своего отца, породившего ее: она огромна, как гора, всем бросается в глаза, и никуда ее не спрячешь.

Фальстаф. Ты рехнулся, что ли? Ты рехнулся? Или правда перестала быть правдой.

Принц Генрих. Да как же ты мог разглядеть, что те трое были одеты в зеленое кендальское сукно, если было так темно, что тебе и руки твоей не было видно? А ну-ка оправдывайся! Что ты на это скажешь?

Фальстаф. Как! Под давлением? Черт подери! Да если бы меня вздернули на дыбу и терзали всеми какие ни на есть пытками, я и тогда ничего не сказал бы под давлением. Оправдываться под давлением! Да будь у меня столько оправданий на устах, сколько ежевики на кустах, и то ни перед кем на свете не стал бы оправдываться под давлением.

Принц Генрих. Ни о каком давлении нет и речи! Этот полнокровный трус, этот лежебока, проламывающий хребты лошадям, эта гора мяса...

Фальстаф. Провались ты, скелет, змеиная кожа, сушеный коровий язык, бычий хвост, вяленая треска! Ух! За один дух не перечислишь всего, с чем ты схож! Ах ты, портновский аршин, пустые ножны, колчан, дрянная рапира!

Принц Генрих. Ладно, переведи дыхание и продолжай в том же роде, а когда устанешь подыскивать дурацкие сравнения, выслушай, что я тебе скажу. Мы видели, как вы вчетвером напали на четверых, связали их и завладели их добром. Посмотрите, как мой простой рассказ вас обличит. Затем мы вдвоем напали на вас четверых, в один миг заставили вас побросать добычу, захватили ее — да! — и можем показать ее вам хоть сейчас. А ты, Фальстаф, унес свое брюхо так проворно, с такой отменной прытью и так ревел, прося пощады, и удирал во все лопатки, как впору доброму бычку. Ну и подлец ты! Сам же иззубрил свой меч, а теперь говоришь, что он пострадал в бою. Посмотрим, какую хитрость, какую уловку, какую лазейку ты придумаешь, чтобы улизнуть от явного, как день, срама.

Фальстаф. Клянусь Богом, я сразу тебя распознал, как узнал бы родной отец. Но послушайте, господа, как мог я посягнуть на жизнь наследника престола? Разве у меня поднялась бы рука на принца крови? Ты ведь знаешь, что я храбр, как Геркулес, но вспомни про инстинкт: лев и тот не тронет принца крови. Инстинкт — великое дело, и я инстинктивно стал трусом. Отныне я всю жизнь буду высокого мнения о себе, да и о тебе тоже: я показал себя львом, а ты показал себя чистокровным принцем. Но, ей богу, молодцы, я рад, что деньги оказались у вас. Хозяйка, двери на запор, — нынче карауль, завтра молись! — Удальцы, друзья, приятели, золотые сердца — уж не знаю, какими ласковыми словами назвать вас,— давайте же веселиться! Не разыграть ли нам экспромтом какую-нибудь комедию?

Принц Генрих. Согласен: на тему о твоем бегстве.

Фальстаф. Довольно об этом, Хел, если только ты меня любишь.

Фрагмент 8-й
«Комедия ошибок»

Антифол Эфесский бьет плеткой своего слугу Дромио Эфесского. Входят Адриана и Пинч.

Пинч

Что ж, скажете, ваш муж не сумасшедший?

Адриана

Да, дикостью своею это ясно
Он доказал. Мой добрый доктор Пинч,
Вы заклинать умеете; прошу вас
Ему опять рассудок возвратить –
И заплачу я вам, как захотите.

Пинч

Смотрите, как дрожит он в исступленье!

(Антифолу.)

Прошу вас дать мне руку: я хочу
Пощупать пульс.

Антифол Эфесский

Вот вам рука: хочу я
Пощупать ваш затылок.

(Бьет доктора.)

Пинч

Сатана,

Что в этого вселился человека,
Тебя я заклинаю уступить
Моим святым молитвам и скорее
Бежать назад, в твои владенья тьмы!
Во имя всех святых я заклинаю
Тебя — уйди!

Антифол Эфесский

Молчи, колдун нелепый,
Молчи! Еще я не сошел с ума.

Адриана

О, если б так, несчастное созданье!

Антифол Эфесский

Так это вот приятели твои,
Красавица? Не этот ли молодчик
С шафранной рожею в моем дому
Сегодня пировал и веселился,
Меж тем как дверь преступная была
Закрыта мне, и я не мог проникнуть
В мой дом?

Адриана

О муж любезный, видит Бог,
Что дома ты обедал — и когда бы
До этих пор ты оставался там,
То этого публичного позора
Наверно бы избегнул.

Антифол Эфесский

(к Дромио)

Дома я
Обедал? Ну, что скажешь ты на это,
Бездельник?

Дромио Эфесский

Я, чтоб правду говорить,
Скажу, что вы обедали не дома.

Антифол Эфесский

А дверь моя была не заперта?
И не прогнали нас?

Дромио Эфесский

Да, это точно,
Дверь ваша заперта была, и нас
Прогнали.

Антифол Эфесский

Ну,
А не ушел я в бешенстве оттуда?

Дромио Эфесский

Действительно. И это испытать
Пришлось моим костям: они — свидетель.

Адриана (Пинчу)

Не дурно ли мы делаем, ему
Потворствуя в безумии?

Пинч

Напротив.
Постиг его характер этот шут,
И бешенство его он укрощает
Уступками.

Антифол Эфесский (жене)

Тобою ювелир
Был научен схватить меня.

Адриана

О боже!
Вот Дромио здесь налицо; я с ним,
Чтоб выкупить тебя, послала деньги,
Как только он за ними прибежал.

Дромио Эфесский

Со мною деньги? Может быть, душевно
Желали вы послать их, но божусь,
Что гроша я не получал.

Антифол Эфесский

Да разве
Ты не ходил просить у ней мешок
С червонцами?

Дромио Эфесский

Бог и канатный мастер
Свидетели, что только плеть купить
Я послан был.

Пинч

Сударыня! И барин,
И раб его взбесились оба. Мне
Доказывает это вид их страшный
И мертвенный. Необходимо их
Связать и засадить, где потемнее.

Антифол Эфесский

Распутная жена,
Ты лжешь во всем! С проклятой этой шайкой
Связалась ты, чтоб сделать из меня
Постыднейший предмет насмешек гнусных.
Но вырву я вот этими ногтями
Твои глаза бесстыжие за то,
Что мой позор хотелось им увидеть.

Входят несколько служителей и хотят взять Антифола.

Пинч

Эй, побольше
Людей сюда! Силен нечистый дух,
Сидящий в нем!

Каждая группа тянет порядковый номер и по очереди рассказывает о своем отрывке. Слушатели на рабочем листке записывают краткие характеристики действующих лиц и суть конфликта в каждом отрывке. После этого педагог предлагает каждой группе сочинить и записать в виде действенной ремарки по два лацци. Одно, подходящее по сюжету предлагаемым обстоятельствам, характеру конфликта и действующих лиц для предшествующей группы, другое для последующей. На эту работу у групп есть пять минут, после чего тексты ремарок с описанием лацци передаются адресатам.

Каждая группа выбирает из двух предложенных лацци одно, которое ей больше нравится, но может оставить и оба. Следующие пять минут каждая группа под руководством старшего готовит этюд-пантомиму на тему предложенного отрывка. В этюд обязательно входит исполнение лацци. Использование слов запрещено. Открывать рот, изображая «немое кино», также запрещается. Молчание должно быть оправданно, а действие логично. Через пять минут каждая группа показывает свой этюд.

После исполнения этюдов в общем кругу обсуждается вопрос: «Как вам кажется, чем похожи и чем отличаются комедии Шекспира и комедия дель арте: герои, сюжеты, приемы постановки, работа актеров?»

Задача учителя, как всегда, заключается в том, чтобы помочь детям наводящими вопросами, но не навязывать свою точку зрения. Будем надеяться, что ученики сами о многом догадаются. О том, что Шекспир, беря маски комедии дель арте за основу, усложняет героев, иногда придавая им черты нескольких персонажей, но главным образом тем, что наделяет их индивидуальной психологией, более сложными, чем у героев итальянской комедии масок, целями и мотивами.

Наверняка дети заметят, что сюжеты пьес Шекспира также касаются любви и брака, но уже выходят за рамки коллизии сватовства, дочернего послушания и супружеской верности. Герои борются друг с другом прежде всего за интеллектуальное первенство: кто умнее, образованнее, интереснее. Но не все отрывки в этом смысле равноценны. «Комедия ошибок» ближе всего к дель арте, а «Двенадцатая ночь» или «Как вам это понравится» уже очень от нее далеки. Важно и то, что основной круг героев — другой. В итальянской комедии масок большая часть героев — из среднего сословия. Главные герои комедий Шекспира чаще дворяне и даже венценосные особы.

Текст шекспировской комедии — письменный, а не импровизационный. Значит, спектакли приходится репетировать. Текст играет огромную роль, и, передавая историю вне его, мы испытываем серьезные затруднения. Всей полноты характеров передать не удается. Но приемы активного, подвижного площадного театра со множеством шуток и трюков для шекспировского театра так же характерны, как и для комедии дель арте.